— Пан маршалок, вы совершенно правы, я давно осознал это и глубоко раскаиваюсь в своем поступке. Мне следовало быть разумнее и ни в коем случае не соглашаться на приглашение молодого человека встретиться в саду. Но что-то в ту минуту как бы затуманило мой ум, и я сделал то, что сделал.
— О, дорогой друг, есть только одна вещь, которая способна затуманить ум самого здравомыслящего мужчины. Она называется — любовь. Еще раз прости, что я вторгаюсь в сферу твоих интимных чувств, и ты, если хочешь, можешь сейчас же прекратить этот разговор…
Иван Ходкевич замолчал, пристально глядя на Андрея и как бы ожидая, что он откажется от продолжения разговора, но Андрей, глядя ему прямо в глаза, сказал просто:
— Нет, нет, спрашивайте, моя совесть чиста и я могу ответить на любой ваш вопрос, как ответил бы родному батюшке.
— Спасибо, сынок, это первый и последний раз, когда я вмешиваюсь в твою личную жизнь, но я очень не хотел бы, чтобы ты, совершив одну ошибку, совершил вслед за ней другую. Я буду с тобой совершенно откровенен. В силу моей должности мне известно больше, чем тебе. Князь Четвертинский, отец покойного Вацлава, не найдя в твоей биографии, ничего, что могло бы тебя скомпрометировать, заинтересовался той юной девушкой, из-за которой все произошло. Я тоже ею заинтересовался, хотя бы для того, чтобы оградить тебя от каких-либо неожиданностей со стороны князя Четвертинского, если ему удастся узнать, что-либо компрометирующее ее. Нет ничего удивительного в том, что князю Четвертинскому не удалось узнать что-либо об ее происхождении, родителях, братьях, сестрах, так же как и о том, как она вообще попала в этот монастырь. Удивительно другое: даже мне, как это ни странно, не удалось ничего узнать о ней. Не существует в природе никакого имения Русиново, и никогда не было никакого пана Сурожского. Создается такое ощущение, что панна Барбара появилась в монастыре, как ангел с небес. Кто же такая эта таинственная барышня?
— Пан маршалок, — сказал Андрей, слегка побледнев, — я хочу сообщить вам, что эта, как вы изволили выразиться, таинственная барышня — моя невеста.
— Вот как? — приподнял брови Ходкевич. — В таком случае, тебе должно быть известно, где она находится, ибо по моим сведениям она исчезла из монастыря, в тот же час, когда туда явился с разоблачениями князь Четвертинский.
Андрей вздохнул и улыбнулся:
— Пан маршалок, вы изволили тут похвалить меня за десятилетнюю службу под вашим руководством. Вы также дали понять, что хотите откровенного разговора со мной. Тогда, прошу вас, будьте и вы откровенны, как должно дяде с племянником. Я достаточно давно служу у вас, чтобы не заметить, когда за мной наблюдают. Вы прекрасно знаете, пан маршалок, что, покинув монастырь, панна Русиновская пришла прямо ко мне. Вам также известно, если разумеется, ваши другие сотрудники работают не хуже меня, в чем я глубоко уверен, что в то же утро, я снял в противоположном конце города маленький домик и отвез туда панну Барбару. С тех пор, как Вы тоже наверняка знаете, я ни разу с ней не встречался.
Ходкевич рассмеялся:
— Прости, мой дорогой. Разумеется, ты прав. Я все это знаю. Именно странность всего, что происходит, и побудила меня поговорить с тобой. Ты называешь эту девушку своей невестой и в то же время в течение четырех месяцев ни разу не видишься с ней. Ты хочешь жениться на девушке неизвестного происхождения, появившейся при весьма странных обстоятельствах, и это тревожит меня, прежде всего, как друга твоего отца, как близкого тебе человека, и не скрою, как маршалка дворного. В чем тут дело, скажи мне?
— Пан маршалок, я охотно готов открыть вам все свои тайны, впрочем, слово тайны здесь не уместно, поскольку у меня их просто нет, но моя честь не позволяет разглашать тайны, не принадлежащие мне. Желая вас успокоить, могу лишь сообщить следующее: я лично и довольно близко знаком с отцом панны Барбары Русиновской — это честный и благородный человек, достойного рода и звания, который в силу определенных драматических обстоятельств его жизни, вынужден скрываться от людских глаз. Ни мне, ни его дочери — моей невесте — не известно его нынешнее местонахождение. Что же касается несколько странного, готов признать, обстоятельства, что мы не встречаемся с невестой, скажу вам откровенно: Барбара, в сущности, еще ребенок, хотя я знаком с ней с ее детства. Я всегда испытывал к этой девочке нежные чувства, но двенадцатилетняя разница в возрасте стояла препятствием для каких-либо отношений. Когда же оказалось, что Барбара, став зрелой девушкой, глубоко любит меня и считает единственным желанным мужчиной в своей жизни, я, испытывая к ней столь же глубокую любовь, тем не менее, посчитал невозможным поспешное решение столь важного и ответственного вопроса, как супружество, скрепленное священными узами пред лицом Господа. Поэтому, я предложил панне Барбаре полгода для размышления, и если ее уверенность останется прежней, то я надеюсь, что по истечении этого срока состоится наше обручение.
— Ну что же, это весьма благородно и порядочно с твоей стороны. Впрочем, иного я от тебя и не ожидал. Раз ты связан словом, я, разумеется, не буду расспрашивать тебя о пане Русиновском, однако, поскольку ты упомянул о скорой женитьбе, позволь спросить тебя: какого вероисповедания твоя невеста?
— Она, пан маршалок, православная, но, воспитываясь в католическом монастыре, перешла в ту веру, к которой принадлежу и я. Теперь она католичка, и ничто с этой стороны не является преградой к нашему браку.
— Гм-гм, — недоверчиво произнес Ходкевич, — это несколько странно. Я сам, как ты знаешь, православный христианин и мне известно, что девушки воспитанные в лоне нашей церкви, обычно не меняют своего вероисповедования, даже если выходят замуж за иноверцев.
— Возможно, в ее православном воспитании в детстве были кое-какие прорехи, — слегка улыбнувшись своим воспоминаниям, сказал Андрей.
Ходкевич подспудного смысла этих слов не понял и решил, что больше ему не удастся ничего узнать.
— Ну что же, я очень рад, что все прояснилось. Благодарю тебя за откровенный разговор, а теперь давай перейдем к делу.
Маршалок встал и прошел в кабинет, поставив тем самым четкую грань между разговором, который только что закончился, и тем, который предстоит.
В кабинете он вздохнул и сказал:
— Князь Андрей, дело обстоит так: великий князь Тверской Михаил Борисович в прошлом году, опасаясь Московской экспансии, помня недавний пример Новгорода, попытался заключить тайный договор о взаимопомощи и поддержке с его величеством королем Польским и Великим князем Литовским Казимиром, но тайная служба Московского княжества сработала превосходно и Иван Васильевич немедленно узнал об этом. Он тут же двинулся с огромным войском на Тверь, подверг ее земли и поселения показательному разорению и, угрожая осадой, вынудил Михаила Борисовича разорвать отношения с нашим королем, а с Москвой подписать унизительный мирный договор на крайне тяжелых условиях. Для нас становиться очевидным, что Москва покончив с Новгородом, успешно отразив Ахмата, почувствовала себя вставшей с колен и немедленно оскалила зубы. Тем временем несчастный мирный князь Михаил Борисович, ища, должно быть, поддержки у нас — а больше некому за него вступиться, — месяц назад посватался к племяннице нашего короля. Я думаю, что как только Москве станет об этом известно, Тверь окажется на грани уничтожения. В течение нескольких столетий Великое Московское и Великое Тверское княжества были самыми сильными соперниками в тех краях. Они были равны по силам, и никогда одному княжеству не удавалось покорить другое. Но сейчас все изменилось, Москва неслыханно окрепла, невероятно обогатившись за счет вывезенных из Новгорода несметных сокровищ. Совсем недавно вынужден был бежать к нам князь Верейский, герой стояния на Угре, и становится очевидным, что если великокняжеская семья не пожалела даже свою близкую родственницу — жена Верейского родная племянница великой княгини Софьи, то это означает начало иной, новой — агрессивной и захватнической политики Москвы. Можно считать, что Верейское княжество уже перешло под московскую власть, и, стало быть, теперь на очереди Тверь. Поскольку князь Михаил Борисович Тверской намерен стать, как-никак, родственником нашего короля, его величество просил меня детально разузнать обстановку. Итак, завтра ты отправишься в Тверь, не скрывая своего имени, как мой личный представитель, представитель маршалка дворного, действующего по поручению самого короля, и пусть князь Михаил Борисович принимает тебя именно в таком ранге. В отличие от многих миссий, которые ты выполнял до сих пор — эта совершенно не секретная. Напротив, ты должен всячески показывать всем, что король Казимир живо интересуется состоянием дел в Твери. Я хочу, чтобы ты подробно и обстоятельно выяснил, уверенно ли чувствует себя сам Михаил Борисович, каковы настроения правящей боярской верхушки Тверского княжества, в каком состоянии войско, одним словом, способен ли великий князь Тверской оказать серьезное сопротивление Ивану Васильевичу в случае войны. Займись этим детально и неторопливо. Постарайся вникнуть во все подробности, донесений не посылай, однако веди записи, храня их втайне, и как только состояние тверских дел станет для тебя ясным, возвращайся с докладом. Все необходимые проездные и верительные грамоты получишь у моего канцлера.