— Я не знаю.
— Не знаешь, да? — Полицейский встал и прошелся по комнате. Асаф нервно следил за ним. — Гулял себе по улице и увидел эту здоровенную псину, и она запросто так согласилась пробежаться с тобой?
Внезапно он набросился на Асафа и, ухватив его за рубашку, начал трясти:
— Говори, сволочь…
— Моти! — крикнула женщина; полицейский отпустил Асафа, бросил на нее мрачный взгляд и замолчал. — Послушай, э… Асаф, — заговорила женщина напряженным голосом, — если ты действительно ни в чем не виноват, то почему ты убегал?
— Я не убегал. Я даже не знал, что он за мной гонится.
Полицейский Моти язвительно хохотнул:
— Я за ним через полгорода гнался, а он «не знал»!
— Тогда, может, — повысила голос следовательница, заглушая разъяренное пыхтение Моти, — ты расскажешь, каким именно образом получил собаку от девчонки? Как насчет этого, Асаф?
— Не получал я от нее ничего! Я ее вообще не знаю! — В голосе Асафа звучало такое искреннее отчаяние, что на лице следовательницы проступило сомнение.
— Но как это возможно? Сам посуди, ты ведь, похоже, разумный парень. Ты действительно думаешь, что тебе поверят, будто вот так, ни с того ни с сего, к тебе попала собака и позволила водить себя на поводке? Мне, например, она бы позволила? Или Моти?
Динка злобно заворчала.
— Видишь? Лучше расскажи все как есть. Всю правду.
Правду! Господи, о ней он даже и не подумал. Забыл от страха и ужаса, от унижения с этими наручниками… А главное — из-за так хорошо знакомого ощущения, что он в чем-то виноват, что его наказали по справедливости за что-то, правда, не понятно за что… одним словом, за что-то, что он наверняка когда-то совершил, и вот сейчас настало время расплаты…
— У меня в кармане рубашки… — Голос его не слушался, и он начал сначала: — У меня в кармане рубашки есть бумага. Посмотрите.
Следовательница взглянула на полицейского. Он кивнул. Она достала бумагу.
— Что это? — Она прочла дважды и протянула сыщику.
— Что это?
— Это бланк семьдесят шесть, — сказал Асаф, черпая силы в словах. — На каникулах я работаю в мэрии. Эту собаку подобрали на улице, а я должен найти ее хозяев.
Как хорошо, что он сказал «хозяев» и не проговорился о том, что знает, как зовут этих «хозяев» с кудряшками.
Женщина взглянула на Моти. Тот энергично жевал нижнюю губу.
— Сейчас же позвоните в мэрию, — велела она. — Прямо отсюда.
Асаф назвал номер и сказал, чтобы спросили Авраама Даноха. Полицейский свирепо потыкал в кнопки мобильного телефона. Повисла тишина. Через несколько секунд Асаф услышал резкий голос Даноха.
Полицейский представился и сказал, что задержал Асафа, шнырявшего по центру города с собакой. Данох рассмеялся, Асаф отчетливо расслышал его скрипучий смех, и что-то ответил. Моти, выслушав, процедил «спасибо», отключил телефон и уставился в стену злобным взглядом.
— Ну, чего вы ждете? — спросила следовательница. — Расстегните его наконец!
Полицейский грубо дернул Асафа. Щелкнули наручники.
Асаф принялся разминать запястья — в точности как это делают в кино (теперь он понимал почему).
— Минутку, — сказал Моти грубым голосом, чтобы, не дай бог, не признать свое поражение. — Ты уже нашел кого-нибудь?
— Нет, — с легкостью соврал Асаф.
Неважно, что она натворила, эта Тамар, но этому типу он ее не выдаст.
— Послушай, мы действительно извиняемся за это недоразумение, — сказала следовательница, не глядя на Асафа. — Может, ты хочешь чего-нибудь попить в буфете? Или позвонить? Родителям?
— Нет… э-э… да. Я хочу позвонить.
— Пожалуйста. — Следовательница улыбнулась, на этот раз вполне искренне.
Асаф набрал номер. Полицейские шептались в сторонке. Динка подошла к нему. Асаф свободной рукой погладил ее.
Когда на другом конце провода сняли трубку, он услышал резкий шум.
— Алло!
— Носорог? — закричал Асаф.
Полицейский вышел из комнаты. Следовательница смотрела в стенку, притворяясь, будто не слушает.
— Кто это? Асаф? Это ты? — заорал Носорог, перекрикивая грохот станков. — Как дела, парень?
И вот тут Асаф едва не расплакался.
— Эй, Асаф, не слышу тебя! Асаф? Ты тут?
— Носорог, я… я слегка… тут такое случилось… мне нужно с тобой поговорить.
— Подожди минутку.
Асаф услышал, как Носорог крикнул своему помощнику Рами, чтобы тот выключил точильный станок.
— Ты где? — спросил Носорог в неожиданно наступившей тишине.
— В поли… неважно. Мне нужно тебя повидать. Зайдешь к «Симе»? [23]
— Сейчас? Я уже обедал.
— А я нет.
— Погоди. Дай разберусь.
Асаф слышал, как он что-то говорит в сторону. Стало ясно, что день сегодня у Носорога выдался напряженный — отливка. Асаф вслушивался в голос Носорога и улыбался. Одна голова Герцля, [24] женщина на лебеде, три больших Будды и шесть фигурок, которые будут вручены лауреатам израильского «Оскара».
— О'кей, — вернулся к нему Носорог. — Через четверть часа буду. Ты только глупостей не делай. Все, я двинул.
И повесил трубку. Тяжесть отпустила Асафа.
— Твой друг? — с симпатией спросила следовательница.
— Да… не совсем. Друг моей сестры. Неважно.
Асаф не собирался пересказывать ей эту запутанную историю. Она проводила его до выхода, и это было совсем другое дело: пройти мимо всех этих полицейских вольным и безгрешным.
— Скажите, — спросил Асаф, прежде чем попрощаться, — этот сыщик… он сказал, что поймал ту девушку в момент сделки. А какой сделки? Мне просто любопытно…
Следовательница прижала к себе папку. Взглянула направо и налево, помолчала. Асаф вдруг понял, что она очень красивая. Она же не виновата, подумал он, это ее работа.
— Я не уверена, что нам следует об этом говорить, — сказала следовательница с извиняющейся улыбкой.
— Но это важно для меня, — тихо и настойчиво возразил Асаф. — Я хочу знать, в чем он меня подозревал.
Несколько секунд она разглядывала носы своих черных туфель, потом едва слышно произнесла:
— Девушка купила наркотики. Видимо, целую партию. Но ты от меня ничего не слышал, хорошо?