Хольман грустно вздохнул, достал из ящичка шкафа бинт и намотал вокруг шеи, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание. Затем взял с полки опасную бритву и положил в карман. «На крайний случай может пригодиться», — подумал он, прислушиваясь к внутренним чувствам.
«Червь», который мучил его все эти дни, спал в тесной утробе черепа и даже не шевелился.
Нужно идти к доктору, решил Карл. В конце концов, он пока еще не утратил человеческого обличья и есть надежда, что врач сможет ему хотя бы чем-то помочь. Может, кошмарный процесс еще удастся повернуть вспять? Сидеть сложа руки ни в коем случае нельзя.
Хольман нашел флакончик одеколона и побрызгался. Нужно было убить запах разлагающейся плоти, исходящий от него. Окинув напоследок комнату быстрым взглядом, Карл вышел в коридор, пересекающий главный тоннель, и неторопливо направился к лестнице.
* * *
— Не смотри так на меня! — игривым тоном воскликнула Хельга и медленно, словно в подводном балете, поправила медицинский халат.
— Как — так? — со смешком спросил доктор Штрекер, рассматривая ее наполненные молодостью груди, которые никак не желали прятаться под узкой одеждой.
— Глазами блудливого старого котяры! — сказала медсестра, грациозно вытянула ножку и рассмеялась.
— Это я-то — старый котяра?! — шутливо осведомился доктор, приближаясь к ней. — Да у меня от одного твоего голоса по утрам на двадцать сантиметров одеяло поднимается!
— Что-что? — тихо спросила Хельга и снова засмеялась. Ее глаза излучали влажное сияние. — Ты себе льстишь, Вальтер. Ну, восемнадцать еще куда ни шло…
— А мы сейчас запросто это проверим, — заверил доктор. — Я просто умираю от желания.
— Не подходи… — все тем же игривым тоном предупредила медсестра. — Я очень больно кусаюсь. Р-р-р-р! — она рыкнула и обвела кончиком языка пухлые губы.
— Я знаю. — Доктор приблизился вплотную к Хельге. — Давай-ка проверим.
Правой рукой он скользнул ей между ног и нажал на чувствительный бугорок.
— Вальтер, что ты-ы дела… ах! ах! — Она обвила его шею руками, сунула свой язык ему в ушную раковину, провела по ней, а затем томно прошептала: — Отпусти меня, развратник!
— И не подумаю.
— Сюда может кто-нибудь зайти — дверь не закрыта. — Ее язык вновь начал вращательные движения, от которых доктор Штрекер замычал, как племенной бык.
Доктор поднял Хельгу на руках, закинул ее ноги себе на плечи и прижал медсестру спиной к стене.
Медсестра откинула голову набок, и почувствовала, как рука доктора оттянула в сторону трусики и что-то твердое, горячее вошло в нее и стало в нарастающем темпе двигаться. Ногти Хельги вонзились в плечи доктора. От возбуждения она закрыла глаза, дрожа всем телом. Дышать стало трудно. Сердце подпрыгнуло несколько раз и мелко-мелко завибрировало.
— Да! Да! Накажи, накажи дрянную девчонку! — попросила она, едва сдерживаясь от крика. Сейчас она ощутила себя маленькой девочкой, раскачивающейся вперед-назад, вверх-вниз, на длинной палке с лошадиной головой. — Ах! Вальтер! Ах!..
Головокружительная волна наслаждения подхватила ее на этих удивительных качелях и понесла в мир животных страстей, захлестнув сладкой жаждой каждую клетку извивающегося тела.
* * *
Крик вырвался из ее горла, словно сирена пожарной машины, неожиданно появившейся из-за поворота. Длилось это всего несколько секунд, но паника успела так прочно зажать в тиски Вальтера Штрекера, что он не мог ни пошевелиться, ни в состоянии был даже дышать. Хельга обмякла и потеряла сознание.
— Какого черта… — пробормотал доктор и, держа на руках медсестру, медленно обернулся. В горле застрял тугой комок, который тот не мог протолкнуть ни назад, ни вперед. Вся нервная система на какой-то миг застопорилась.
Перед ним стоял Карл Хольман. Вернее то, что раньше было Хольманом. Сейчас он был больше похож на пугало с городского кладбища с головой, напоминавшей гипсовый слепок с лица умершего.
— Развлекаетесь, господин доктор? — каким-то странным спокойным голосом произнес Хольман, не отрывая взгляд от Хельги.
— Что вы здесь делаете… и что у вас лицом? Ваши глаза… они… — спросил Штрекер и услышал собственный голос, как какой-то чужой, словно тот доносился издалека. Его глаза раскрывались все шире и шире. Застывшее сердце пару раз стукнуло в груди, а затем перешло на свой обычный ритм… Но слишком уж учащенный. Очень учащенный.
Хольман бросил взгляд на спущенные штаны доктора, на его болтающийся член и скорчил мерзкую, нарочито-презрительную ухмылку:
— Вы бы хоть штаны надели, доктор. А то, как же вы меня лечить собираетесь?
— Какого черта вам надо, Хольман?! — доктор почувствовал, что его начало трясти от раздражения. — Какое вам дело до моих штанов? Вас в детстве учили стучаться в двери? Что у вас с лицом? Вы заразны? Отвечайте или выходите вон!
Хольман приблизился, бесцеремонно уселся в кресло и закинул ногу на ногу.
— Вы бы дамочку положили на стол, а то неудобно как-то. Мне нужно с вами серьезно поговорить, доктор. Дело в том, что со мной начала происходить какая-то гадкая штука. А вы, вместо того чтобы заниматься делом, пялитесь тут всласть и вдобавок ко всему пытаетесь меня прогнать. Кстати — как она? — Карл кивнул на медсестру и мерзко ухмыльнулся. — Ничего?.. Я давно мечтал о такой цыпочке. Хотелось бы зарыться лицом между ее роскошных шариков… Может, поделитесь своей радостью со стариной Хольманом, пока она в отключке, а?
Доктор аккуратно положил Хельгу на стол, подтянул трусы со штанами и, посмотрев в упор на наглеца, сказал:
— Сарказм и ваши больные сексуальные желания не помогут нашему разговору. Убирайтесь вон, Хольман! Немедленно! Я буду обязан доложить о вашем поведении коменданту.
Хольман хрипло рассмеялся, поднял ладони вверх, а затем хлопнул по коленям.
— Так вы, доктор, в таком случае доложите и о ваших плотских утехах с медсестрой! Ха! Штандартенфюрер и сам, как я однажды заметил, неровно дышит к Хельге, только вот… — Карл сделал непристойный жест обеими руками и хохотнул. — Не работает, наверно, у него прибор, да стар к тому же. Так что никому ничего вы не расскажете. Желаете возразить?
— Прекратите этот сарказм и проваливайте! — выпалил Штрекер.
— Это не сарказм, доктор. Вы просто напуганы, я — тоже. Пытаюсь вот вам словесно объяснить весь ужас и безумие своего положения, а вы принимаете меня за невменяемого извращенца. Вы спросили: что у меня с лицом? Отвечаю: меня укусил один гад, теперь же я гнию заживо и испытываю ужасные боли.
— Это была крыса?.. — насторожился доктор и сделал шаг назад.
— Почему крыса? — удивился обер-шарфюрер. — Это был человек. Я лично его хоронил несколько дней назад.
— Хоронили?! — Штрекер не верил своим ушам.