Шельга покрутил ручку радиоприемника и, поймав понравившуюся волну, сказал:
— У меня в бардачке есть фляжка с коньяком. Выпейте. Это поможет прийти в себя.
— Нет, — тихо ответил Ник. Его голос почти утонул в реве двигателя машины и музыки. — Что-то не хочется. Знаете, Василий Иванович, у меня от алкоголя всегда щеки краснеют, смешно выгляжу…
Шельга рассмеялся.
— А я думал, вы слабак! — добродушно заметил он. — А вы, оказывается, вот о чем думаете! Молодца! Дела на поправку идут.
Воронов ничего не ответил, уныло смотря на дорогу, на проносящиеся встречные машины, слепившие дальним светом. О чем-то подумав, он обернулся и стал всматриваться в идущие следом автомобили.
— Не переживайте, — понял его волнение Василий. — Этот нацист за нами не следит. У него сейчас и без нас забот хватает. Любой агент, оказавшись в подобной ситуации, не станет ничего самостоятельно предпринимать, пока не получит указания от руководства. Этот Курт — птица хоть и опасная, но полета, думаю, невысокого.
— А вы? — спросил Ник. — Вы ведь тоже выполняете задание по чьему-то приказу?
Шельга подумал, прежде чем ответить:
— Да. Я выполняю приказ державы, в которой родился, вырос, которую люблю! Я горжусь своей родиной и преданно ей служу! Кстати, позволю напомнить: вы тоже являетесь ее гражданином…
— Так это держава выдала вам лицензию на убийство и право впутывать в это простых людей?
— В мире всегда выживает сильнейший. Так было и так будет. А эти выродки из Четвертого рейха стали мертвецами с самого рождения. Вы думаете, тот тип, который обещал отпустить, сдержал бы слово? Ага! — держи карман шире! Он с превеликим удовольствием сделал бы из нас мясной рулет и с аппетитом съел. Таких отморозков бесполезно молить о пощаде. Их нужно только уничтожать.
В салоне автомобиля воцарилась словесная тишина. Эту тишину нарушали лишь работающий двигатель и музыка.
— Как насчет дневника? — неожиданно спросил Шельга. — Вы расшифровали записи?
— Нет, — ответил Ник. Голос словно треснул в самой сердцевине слова. — Не успел. Мне нужен компьютер, тихое место и время для этого.
— Это я предоставлю, — заверил Василий. — Интересно, что же вам дед такого поведал? За чем так охотятся нацисты?
— Давайте обсудим позже, — предложил Ник. — Обсудим сверху до низу, не переживайте. А сейчас я хотел бы отдохнуть.
Воронов откинулся на спинку сиденья и, закрыв глаза, поинтересовался:
— Куда мы сейчас едем?
— К друзьям, — коротко ответил Шельга и добавил: — Хочу познакомить вас с нужными людьми.
— Угу, — устало выдохнул Ник. Сознание накрывала полудрема.
— «Пе-ре-мен!» — требуют наши сердца. «Пе-ре-мен!» — требуют наши глаза. В нашем смехе и в наших слезах, и в пульсации вен: «Пе-ре-мен! Мы ждем перемен…» — доносился из динамиков голос Виктора Цоя под аккомпанемент взрывных гитарных ритмов.
Шельга убавил громкость радиоприемника, перестроил машину в правый ряд. Задумчиво наморщил лоб, должно быть, размышляя о чем-то важном.
Николай Воронов спал безмятежным сном праведника, прислонившись щекой к боковому стеклу.
Ноябрь 1946 года. Антарктида.
Секретная подземная база «Черное Солнце».
Зубило ручного пневмомолота срубило последнюю заклепку на одном из стальных уголков, скрепляющих бронестекла саркофага. Рабочие отошли в сторону, положили тяжелый инструмент на пол и вытерли рукавами вспотевшие лица. Компрессор еще несколько раз надрывно фыркнул и умолк.
В бункере повисла тишина.
— Вы свободны, — приказал Штольц рабочим и, пристально посмотрев на ученых, сказал: — Начинайте.
Рабочие удалились в сопровождении охранника.
Профессор Майер нервно прочистил горло и громко скомандовал:
— Разогрейте поверхность! — от шума он почти оглох и теперь его голос прозвучал так, словно вынырнул откуда-то из тумана полуобморока. — И не подходите близко к саркофагу — это опасно! Стекло весит почти полтонны!
Рядом с профессором стояли комендант Штольц, доктор Фогель и восемь охранников. Лица штандартенфюрера и его головорезов оставались бесстрастными, а доктор волновался, смотря на саркофаг с тихой грустью.
Фогель был против размораживания существа, но, зная упрямый характер коменданта, вынужденно смирился с бесповоротным решением Штольца и прикусил язык. Перед тем, как решили вскрыть саркофаг, Эрих всю ночь не спал и слонялся в бездыханной тишине по своей комнате из одного угла в другой. Доктор пытался найти хотя бы какие-нибудь весомые аргументы, чтобы убедить коменданта отказаться от подобных действий. Но так ничего и не придумал. И сейчас какая-то необъяснимая тревога ползла по его спине к затылку и напоминала зуд между лопаток, когда хочется почесать в этом месте, но никак не можешь дотянуться. Ощущать себя дурацким фаршем, который обязан ждать, когда убийца проснется, заткнет за ворот салфетку, возьмет вилку с ножом и примется тебя поедать — не самое приятное чувство.
К саркофагу подошли два солдата в специальных кожаных костюмах, противогазах и касках. С безопасного расстояния они по очереди выпустили из огнеметов потоки горючей смеси. Саркофаг покрылся пламенем и облаком пара. В бункере начала резко подниматься температура.
Спустя несколько минут раздался треск, бронестекло медленно отсоединилось от саркофага и с глухим грохотом обрушилось вниз. От удара о пол по его почерневшей поверхности расползлась паутина белесых трещин. Хлынул поток воды. Лед таял на глазах, жидкость стекала на стекло, с шипением испаряясь на раскаленной поверхности.
— Готово, господин профессор! — промычал сквозь маску противогаза огнеметчик и отошел в сторону.
Ученые и комендант приблизились к саркофагу.
Существо в глыбе льда напоминало один из странных рисунков Пикассо — какое-то мерзкое зеленое создание с торчащими во все стороны отростками, выпуклыми глазами и хищными клыками. Ранее, находясь за бронестеклом, тварь не выглядела столь отвратительно. Но теперь клыкастая морда постепенно оголялась и представала во всей своей кошмарной красе. По ней стекала талая вода, ледяная корка отламывалась и отлетала прозрачной шелухой, отчего казалось, что существо как будто дышит и вот-вот готово наброситься на потревоживших его людей.
Инопланетная тварь была покрыта густой оболочкой желтовато-белой слизи. На ее поверхности начали появляться маленькие пузырьки, которые негромко лопались. Воздух наполнялся жутковатым запахом тления, словно люди очутились в древнем захоронении и столкнулись лицом к лицу с заплесневелой мумией.
— Господи! — вырвался за их спинами голос одного из охранников. — Вот так мерзость…
— Что же это такое?.. — прошептал другой охранник.