– Вы… Вы ведь один из тех рыцарей, которых называют Черными Псами? И эти люди были вашими братьями?
– Да.
– И теперь вы отправитесь к югу?
– Да.
Его полное имя – Рэйнар Трэмп. Как я уже рассказывал, это здоровый парень двадцати пяти лет от роду. В нашем восприятии. Как оказалось – он немного моложе. Длинные русые волосы он заплетал в тугую косу, а бороду аккуратно подрезал ножом. Коса выглядела немного комично, но здесь свои традиции. Одежда ничем не отличалась от той, в которой ходил Влад. Почти не отличалась. Кроме слабой кольчуги и очень потрепанного камзола у Рэйнара имелся жилет из воловьей кожи с нашитыми стальными пластинами. Пластинки перекрывали друг друга и напоминали рыбью чешую. Сам жилет походил на армейский бронежилет. Надевался через голову и застегивался по бокам. К седлу был приторочен круглый деревянный щит с железной кромкой и круглым умбоном. Кстати, его меч походил на оружие викингов. Такой клинок я видел в музее Осло. И древние славяне с такими же воевали. Вот уж поистине загадка, как наши миры похожи в своем развитии!
Самое смешное, что в Норвегии, показывая такой клинок, экскурсовод рассказывал, что самым популярным оружием у знаменитых морских бродяг был не меч, а секира. Мечи это так… Оружие для богатых и профессионалов. Рэйнар таким и был. Профессиональным наемником, оказавшимся не у дел. Свою историю он рассказал после погребения. Когда мы отъехали в сторону и остановились, чтобы дать отдых лошадям.
Эта небольшая роща росла на берегу ручья, впадающего в озеро. Берега были усеяны валунами и обломками высохших до белизны деревьев.
Развели костер и бросили плащи на землю. Рэйнар достал из повозки небольшой котелок. Пока заваривался чай, мы разогрели холодное мясо, которое захватили перед уходом из гостиницы, и разломали на куски каравай хлеба. Да, кстати, хлеб здесь не режут ножом. Нельзя. Хлеб только ломают.
– Я скажу прямо, – он пожал плечами и откусил приличный кусок жареного мяса. – Идти мне некуда. Судите сами: на юге недавно закончилась война, и слишком много воинов осталось без куска хлеба. Даже виернорры, которые вечно отбиваются от морских бродяг, и то отпустили своих воинов, освободив их от «слова». Так я и попал сюда. Многие из моих приятелей отправились бродить по стране в надежде устроиться у какого-нибудь богача. Но чем дальше к северу, тем меньше шансов найти работу.
– Домой вернуться не хочешь?
– Незачем и некуда. Мой отец – один из мелких норров на западном побережье. Зачем ему еще один сын? У него и так два бездельника на шее. Я самый младший. И это не считая целого выводка бастардов. Для третьего сына места там нет. Не видел своего отца лет десять, и он давно забыл про меня. Пусть все так и остается.
– Может, ты и прав. Жив, здоров. Проживешь и так.
– Да, – кивнул он и тряхнул головой. – Благодаря богам.
– Сколько получает наемник? – с оттенком безразличия спросил я. – В мирное время?
– Не больше сорока даллиноров. При полном содержании, но без права на часть добычи.
– А в военное время, если не ошибаюсь – пять грассноров и часть трофеев?
– Да, – кивнул Рэйнар и насторожился. Даже жевать перестал. Умный парень. Понял, куда ветер дует.
– Понятно.
После обеда я разобрал вещи, доставшиеся мне по наследству. Четыре хороших седла. Два походных мешка с разными крупами и кусками сушеного мяса. Полотняный мешочек соли, перемешанной с перцем. Чайный сбор из трав. Два бронзовых котелка и серебряный кубок, сделанный в виде рога. Карта Асперанорра. Три кошелька. Из них я вытряхнул десять квадратных грассноров, тридцать даллиноров и пятьдесят пять мюнтов. Итого: сто сорок один даллинор. С голоду не умру. Монеты я рассовал по трем кошелькам и убрал в разные места. Один кошелек подвесил на пояс, второй спрятал во внутренний карман куртки, а третий сложил в чересседельную сумку.
К седлу Макса был приторочен длинный кожаный тубус. Поначалу я думал, что там он хранил меч. Когда закончил возиться с вещами, отвязал этот чехол от седла и удивился его тяжести. Внутри оказался какой-то сверток, упакованный в плотную ткань.
Положил находку на плащ и развернул. Поначалу даже не понял, что это такое. Меня сбила с толку знакомая форма приклада. Вот тупица! Это же арбалет! Пусть и немного грубовато изготовлен, но это работа моих современников. Тех, кто провалился в этот мир вместе со мной. Ни один местный кузнец или гном такое оружие не изготовит. Очень я сомневаюсь, что здешние умельцы знакомы с блочным арбалетом и классическим прикладом. Вот это да! Кроме арбалета нашелся и десяток болтов. Стальные наконечники с серебряной насечкой. Вот это подарок мне оставили! Испытывать оружие не стал. Мало ли что… Упаковал в чехол и привязал к своему седлу. Покопавшись в сумке, нашел кусок хлеба и скормил жеребцу. Тот покосился на меня, благодарно выдохнул и взял хлеб. Это хорошо. Значит, контакт есть.
Кроме этого Рэйнар выложил на плащ наши трофеи, захваченные у хозяина гостиницы. Два дрянных кинжала, секира и арбалет с двумя десятками болтов. Кроме оружия нашелся и кошелек. К нашему большому сожалению, большая часть монет оказалась мелочью – мюнтами. Посчитали и выяснили, что каждый разбогател на девять даллиноров.
– Надо было его вздернуть на воротах и хорошенько погреть. Готов спорить на грасснор, что где-нибудь в подвале он закопал несколько кувшинов с серебром, – хмыкнул Рэйнар и откинулся на спину. Закинул руки за голову и мечтательно уставился в небо.
– И что бы ты делал со своей долей? – хмыкнул я.
– Выкупил бы часть земли у отца. Построил дом. Нанял служанок с юга и зажил бы как настоящий норр.
– Такая жизнь быстро наскучит. Прошло бы несколько месяцев, и вспомнил о походах да битвах.
– Думаете? Хм… Впрочем, может, вы и правы. Но от серебра я бы все равно не отказался.
– Отсюда далеко до Сьерра?
Он приподнялся и оперся на локти. Почесал нос и задумался.
– Путь очень неблизкий. Если погода не испортится, то дней двадцать. А то и двадцать пять. Никак не меньше, – сказал он и уточнил: – Без обоза.
– Это понятно, что без обоза.
Я кивнул и налил себе чая из трав. Ухватил обеими руками кружку, привалился к камню и задумался. Двадцать пять дней. В среднем лошадь проходит за день около сорока километров. Без повозки, висящей на хвосте. Около тысячи километров получается. У меня две лошади. Вещи можно навьючить, а телегу бросить. Или продать.
– Слушай, Рэйнар…
– Да?
– У меня есть предложение.
– Я вас слушаю, Серж!
– Ты ведь проходил по этим местам. Имеется ли здесь поблизости какой-нибудь городишко?
– Конечно есть. В половине дневного перехода есть большая деревня. Домов двадцать. Там – постоялый двор, кузница и даже кабак.
– Там можно продать повозку?