— Помню. Это тут причем?

— А как зампотыл вокруг этого сортира бегал и руками размахивал?

— Ну.

— Так вот их начальство так же бегало вокруг приехавшего офицера.

— Да, представляю я, какой там сейчас бардак и смятение. А дальше что?

— Дальше приехали пожарные и начали это дело тушить. Но интересно не это. Офицер, как приехал, отправил пехоту прочесывать местность. Но пехота так наследила и на дороге, и на поляне, что там ничего не найдут. Офицер, судя по всему, это понял и отдал в эфир еще один приказ. Так вот, после этого в районе перевала, через который мы хотели уходить, началось какое-то движение. Судя по всему — горные стрелки, которых мы по пути сюда обходили, начали перекрывать ближайшие пути отхода.

— Однако у румын не все командиры идиоты. Узнать бы, кто это такой грамотный, — проворчал я, — чтобы ему на лбу крупную мишень «нарисовать». Фич, то есть ты предполагаешь, что на данный момент у румын версия про «диверсию» не основная?

— Судя по первым шагам — нет, но очень скоро они должны задуматься о диверсии, особенно имея такого грамотного командира.

— Термит, на твой извращенный взгляд, когда они потушат пожар?

— Ч-ч-часа ч-ч-через четыре. Н-н-не раньше, — уверенно заявил он.

— Странно, не должно столько времени гореть, особенно при активном тушении. Ты, кроме пластита, еще чего-то наложил?

— Да.

— Чего?

— У П-п-прометея с-с-спроси, — важно ответил Термит.

Прометеем у нас прозвали главного сапера — майора Радкевича. Первое время, как и всех саперов, его звали Пироман, точнее Главный Пироман. А потом Радкевич имел неосторожность нажраться со «святыми отцами». Со слов Зямы, который был свидетелем огненного шоу, Радкевич с криком: «Люди, я несу вам свет», — кинул из окна световую шашку. Шашка была усилена каким-то составом, который очень ярко и долго горел. Так ярко, что некоторые несознательные личности, а именно «святые отцы», получили ожоги сетчатки. Видимо, Термит, который ходит в любимчиках у Прометея, получил от него какую-то хитрую смесь.

— Итак, товарищи диверсанты, в запасе у нас есть четыре часа, поэтому предлагаю максимально быстро валить по запасному маршруту. Скоро стемнеет, с воздуха нас особо не найдешь, а перекрыть все возможные пути отхода у румын ни сил, ни мозгов не хватит.

— Конечно, не хватит. Особенно мозгов и фантазии, — поддакнул Марся. — У них же нет командиров-извращенцев, которые погонят своих людей по «зеркалу» ночью.

— Марся, — таким же тоном сказал я, — только не рассказывай, что тебе не нравятся подобные извращения и извращенцы!

— Пошел ты, — ответил он.

В чем-то Марсель был прав. При разработке боевых задач я всегда пытался найти нестандартное решение. Был случай, когда при «бегстве с места преступления» мы сделали большой круг и вернулись к месту проведения операции. А потом наблюдали, как преследователи, «высунув языки», уходили на второй круг. А мы пошли за ними. Был случай, когда, обнаружив очередной секретный объект и сообщив его координаты в прямом эфире, мы сразу были запеленгованы, и на нашу поимку бросили большое количество солдат. Предвидя подобные события, основную часть группы я отправил за «кольцо возможного оцепления», а Марсю с Петюней оставил на «передаче». Но не просто оставил, а заготовил им такой роскошный «секрет», что его не нашли ни тогда, ни через полгода. Мы специально проверяли. Парни отлежались в нем двое суток, а после — просочились к нам. И в этот раз я попытался сработать так же. Перевал, который перекрыли горные стрелки, конечно, очень удобен в плане бегства, но на него я сильно не рассчитывал изначально. И именно поэтому на «зеркале» — отвесном и высоченном участке местных гор — мы заготовили и замаскировали оборудование для подъема. «Зеркало» считалось непригодным для скоростного и скрытного прохождения по нему войсковых групп. А уж ночью эта непригодность увеличивалась в разы. Именно там нас никто не ждал. Именно там мы и будем уходить сегодняшней ночью.

— Командир, — подал голос Микола, — а может, ну его, это «зеркало», пойдем по «первому» маршруту?

— Микола, родной, это лень или страх высоты?

— Вам-то хорошо, вы легкие, — вздохнул он. — А я пока поднимусь, похудею килограмм на десять.

— А встреча со стрелками тебя не смущает?

— А что стрелки? Им нас еще заметить нужно. Это на той стороне гор стрелки опытные, а тут, в тылу, одна «зелень» и «отбросы». Мы сквозь них пройдем — они и не заметят.

— Микола, я бы с тобой на минутку согласился, но есть один нехороший факт в виде румынского военачальника. Судя по первым действиям этого красавца, он может усилить эту «зелень». Или еще какую-нибудь каку нам приготовит. Поэтому заканчивай ворчать и начинай морально настраиваться на альпинизм. Нам до сумерек нужно до «зеркала» дотопать. Еще мнения есть?

— Надо было этого военачальника с горы пристрелить. Нашим — это было бы раз плюнуть, — подал запоздалую идею Фич, намекая на квалификацию снайперов группы.

— Вот ты, умник, — оживился Олег, — в следующий раз «вэшку» и попрешь. А я не нанимался на такие расстояния лишних двенадцать килограмм таскать. И так под завязку загруженные ходим.

Возмущение Олега можно было понять. Крупнокалиберная снайперская винтовка «В-94», которую он называл «вэшкой», была хорошим «агрегатом», но тяжелой и неудобной для длительной транспортировки. «Винторез», с которым он и Мамелюк воевали, весил почти в четыре раза меньше. Даже меньше «Никонова».

— Закончили дебаты, — скомандовал я, — выдвигаемся. Марся, Термит — авангард. Ильдар, Микола — тыл. Смена через каждые сорок минут. Полное радиомолчание. Ломанулись, головорезы.

И мы побежали.

6

Два часа марафона прошли обыденно, если так можно сказать про наше «героическое отступление». А в начале третьего начались сюрпризы. «Ядро» догнал Пашка, который был в паре замыкающих.

— Командир, — доложил он, — вроде у нас нарисовался хвост.

— «Вроде» или «нарисовался»? — недовольно уточнил я.

— В том-то и дело, что непонятно.

— Паша, не тяни резину.

— В пятидесяти метрах позади нас постоянное мелькание теней.

— Теней или силуэтов?

— Не силуэтов точно. Мы и насчет теней-то не уверены.

— Паша, ты точно можешь сказать, что вы там увидели? — начал злиться я.

— Короче, между деревьев что-то мелькает. На открытую местность не выходит. Ощущение, будто из дерева выскакивает тень и максимально быстро пытается добраться до следующего дерева. Прячется в него и секунд через двадцать продолжает движение.

Я остановился. Мне моментально вспомнилась «патентованная» кака — капитан Стасик Мерзяев и его стукачок среди пехотинцев. Пашка, приняв мою остановку и молчание на свой счет, затараторил: