В: Он придумал, куда увезти девицу?
О: Он хотел переждать бурю во Франции, а как только жена придёт в совершенный возраст, тотчас вернуться на родину и вместе с молодой супругой броситься к ногам отца.
В: Что было потом?
О: Я испросил у него ночь на размышление. У меня такой обычай — обо всех своих жизненных обстоятельствах советоваться с миссис Лейси. Я уж убедился: её советы дорогого стоят. Если скажет, что такой-то ангажемент невыгоден, я от него отказываюсь. В своё время родители миссис Лейси отзывались о моём ремесле не лучше вашего, мистер Аскью. Вот слушал я, как мистер Бартоломью описывает свои треволнения, а сам всё вспоминал молодые годы. В подробности входить не стану — дело щекотливое, но ведь и мы с миссис Лейси не стали дожидаться родительского благословения. И хотя, по общему суждению, это и грех, всё пришло к тому, что мы с миссис Лейси соединились браком как добрые христиане и живём душа в душу. Я не в оправдание себе, сэр, но, сказать по правде, вспомнил молодость, расчувствовался — вот и оплошал.
В: Жена присоветовала вам согласиться?
О: Не прежде чем помогла мне составить окончательное суждение о мистере Бартоломью или, лучше сказать, о чистоте его помыслов.
В: Что ж, выслушаем это суждение.
О: Я заключил, что мистер Бартоломью серьёзный молодой человек, только что угрюм не по летам. Не скажу, чтобы он обнаружил много пылкости, говоря о своём предмете, и всё же мне показалось, что намерения его благородны и идут от чистого сердца. Я повторю это и сейчас, после того как с достоверностью узнал, что меня провели и одурачили. И даже когда пелена упала с моих глаз… вообразите, сэр, я нашёл, что передо мной другая пелена, гуще прежней. Но об этом после.
В: Вы виделись с ним наутро?
О: Да, снова в кофейне Тревелиана, в тех же покоях, к каковому времени успел переговорить с мистером Топемом касательно моей роли на театре. Пришедши в кофейню, я сперва сделал вид, будто ещё колеблюсь.
В: Верно, чтобы набить себе цену?
О: Вы по-прежнему судите обо мне превратно, сэр.
В: А вы по-прежнему настаиваете, что вас не сделали наёмным орудием уголовного преступления? Да полно вам, Лейси. Не дело мешать Купидона с назначенным по закону опекуном. Не говоря уже о праве отца устраивать женитьбу сына по своему усмотрению. Довольно об этом. Рассказывайте дальше.
О: Я выразил желание побольше узнать о мистере Бартоломью и его подноготной, но он вежливо мне в том отказал, уверяя, что поступает так в видах не только своей, но и моей безопасности. Чем меньше я сведаю, тем меньше случится бед, если дело выйдет наружу. Ибо в таком случае я смогу отговориться незнанием истинной подоплёки et cetera [66] .
В: Вы не полюбопытствовали о подлинном его имени?
О: Да, сэр, позабыл упомянуть: к тому времени он уже признался, что по означенной причине назвался вымышленным именем. И много меня к себе расположил тем, что не стал упорствовать в обмане.
В: Вы не нашли, что манеры у него иные, нежели чем у джентльменов из провинции?
О: Должен ли я предположить…
В: Вы должны не предполагать, но отвечать на вопрос.
О: Нет, сэр, в тот раз мне так не показалось. Заметно было, что он в Лондоне ещё не пообтёрся, как он и сказывал.
В: По прошествии времени вы стали думать иначе?
О: У меня появились сомнения, сэр. От меня не укрылось, что человек этот знает себе цену и с трудом выдерживает свою роль, и я смекнул, что передо мною не просто сын помещика, но кто-то позначительнее. Кто именно — мне было невдомёк, осталось принимать его таким, каким он хотел казаться.
В: Хорошо. Продолжайте.
О: Я просил его поручиться, что мои обязательства перед ним сохранятся лишь до того предела, который он сам положил. И что его последующие шаги, в чём бы они ни состояли, не будут сопряжены с насилием.
В: И как же он поручился?
О: Весьма торжественно. Даже вызвался, если я того пожелаю, поклясться на Библии.
В: Расскажите, что же было на деле.
О: Он назначил отъезд через неделю, то бишь на следующий понедельник, апреля двадцать шестого числа. Накануне того дня — помните? — когда Его Высочество принц Уэльский венчался с принцессой Саксен-Готской. Мистер Бартоломью рассудил, что из-за всеобщей ажитации наш отъезд не привлечёт внимания. Мне предстояло путешествовать под видом лондонского торговца, а он изображал моего племянника, именующего себя Бартоломью, и путешествие мы предприняли якобы для того, чтобы…
В: Знаю. Навестить тётушку из Бидефорда.
О: Точно так.
В: А не давал он намёка, что за ним следят, что к нему приставлены соглядатаи?
О: Прямых улик он не приводил, однако из его слов явствовало, что некоторые лица ни перед чем не остановятся ради того, чтобы разлучить его с любимой, и станут чинить ему многоразличные препятствия.
В: О каких лицах он, по вашему разумению, говорил: о своих ли родных или о семействе девицы, о её опекуне?
О: Мне сдаётся, что о первых, сэр. Как-то раз он упомянул своего старшего брата, каковой был в одних мыслях с их отцом, и мистер Бартоломью с ним так раздружился, что едва разговаривал.
В: Раздружился за то, что тот не вышел из отцовской воли?
О: За то, что тот, подобно отцу, ставил стремление нажить богатство и прибрать к рукам отменное поместье выше сердечной склонности влюблённого.
В: Вы покамест ни словом не обмолвились о пресловутом Фартинге и горничной.
О: Мы порешили приискать мне слугу. Мистер Бартоломью спросил, нет ли у меня на примете надёжного сметливого человека, который справился бы с этой ролью и в пути оборонял нас от грабителей и тому подобных напастей. Я вспомнил одного такого.
В: Как его зовут?
О: Но он, право же, ни в чём не виноват. Я — и то выхожу грешнее его. По крайности в этой истории.
В: Отчего такое добавление — «по крайности в этой истории»?
О: Когда я с ним ещё давно познакомился, он служил привратником в Дрюри-лейн [67] . Но вскоре его отставили за небрежение. Слабость у него была: любил выпить. Среди моих сотоварищей такой порок, увы, не редкость.
В: Он тоже актёр?
О: Прежде, похоже, подвизался в актёрах. Нынче при случае играет слуг и шутов: есть у него кой-какой комический дар. По рождению он валлиец. Однажды я пригласил его сыграть Привратника в «Макбете» вместо занемогшего актёра: другой замены не нашлось. Он имел некоторый успех, и мы было хотели и впредь давать ему роли, да вот незадача: даже на трезвую голову ни одной роли путём затвердить не мог, разве что самые короткие.