Именно это и произошло, когда Пятница готовил в большой раковине нарезанную ломтиками змею с гарниром из саранчи. Он уже несколько дней ужасно раздражал Робинзона. Нет ничего опаснее раздражения, когда ты вынужден жить с кем-то вдвоем. Накануне у Робинзона было несварение от филе черепахи с черникой. И тут Пятница сует ему под нос фрикасе из питона и насекомых! Робинзон почувствовал приступ тошноты и пинком опрокинул на песок раковину со всем ее содержимым. Пятница схватил ее и в гневе замахнулся на Робинзона.

Неужели два друга подерутся? Нет! Пятница убежал.

Часа через два Робинзон увидел, что тот возвращается, бесцеремонно волоча за собой какую-то куклу в человеческий рост. Голова куклы была сделана из кокоса, руки и ноги — из стеблей бамбука. Главное, на ней, как на пугале, болталась старая одежда Робинзона. Кокос, на котором Пятница нарисовал лицо своего друга, украшала морская шляпа. Он поставил куклу перед Робинзоном:

— Представляю тебе Робинзона Крузо, губернатора острова Сперанца, — сказал он.

Затем подобрал грязную пустую раковину, по-прежнему лежавшую на берегу, и с ревом разбил ее об кокос, а тот свалился на груду переломанных бамбуковых палок. Потом Пятница рассмеялся и обнял Робинзона.

Робинзон сделал выводы из этого странного спектакля. Однажды, когда Пятница поедал живьем жирных пальмовых червей, панированных в муравьиных яйцах, раздраженный Робинзон отправился на берег. Он вылепил из мокрого песка фигуру, лежащую ничком, сделав ей волосы из водорослей. Лица статуи, прикрытого согнутой рукой, не было видно, но обнаженное коричневое тело было похоже на Пятницу. Как только Робинзон закончил работу, на берег пришел Пятница, дожевывая своих червей.

— Представляю тебе Пятницу, пожирателя змей и червей, — сказал ему Робинзон, показывая на песочную статую.

Потом он отломил ветку орешника, очистил ее от листьев и стал хлестать ей по спине и ягодицам песочного Пятницы, который для того и был предназначен.

С тех пор их стало четверо. Настоящий Робинзон и чучело Робинзона, настоящий Пятница и чучело Пятницы. Все, что один мог сделать плохого другому, — оскорбления, удары, обиды — он обращал на двойника. Друг с другом они всегда были любезны.

24

Но вскоре Пятница изобрел другую игру, еще более увлекательную, чем двойники.

Как-то после обеда он довольно грубо разбудил Робинзона, спавшего под эвкалиптом. Он был так странно одет, что Робинзон сначала не понял, в чем дело. На ногах Пятницы висели лохмотья, завязанные так, чтобы получились штаны. Плечи покрывала короткая куртка. На голове была соломенная шляпа, что не мешало ему укрываться от солнца под зонтиком из пальмовых листьев. Но главное, он сделал себе бороду из клочьев шерсти и приклеил ее к щекам.

— Знаешь, кто я? — спросил он у Робинзона, величественно прохаживаясь перед ним.

— Нет.

— Я — Робинзон Крузо из города Йорка в Англии, хозяин дикого Пятницы.

— А кто же тогда я? — озадаченно спросил Робинзон.

— Догадайся!

Робинзон слишком хорошо знал Пятницу, чтобы не понять его с полуслова. Он поднялся и исчез в лесу.

Если Пятница был Робинзоном, прежним Робинзоном, хозяином раба Пятницы, Робинзону оставалось лишь стать прежним Пятницей, слугой. В самом деле, у него больше не было длинной бороды и коротких волос, и он стал похож на Пятницу, так что войти в роль было несложно. Он только натер лицо и тело коричневым ореховым соком и повязал на бедра кожаную повязку араукан, которая была на Пятнице в день, когда тот появился на острове.

Потом он показался Пятнице и сказал:

— Ну вот, я Пятница!

Тогда индеец постарался как можно лучше произнести несколько длинных фраз по-английски, а Робинзон ответил ему арауканскими словами, которые он выучил, когда Пятница еще не знал английского.

— Я спас тебя от твоих соплеменников, которые хотели принести тебя в жертву силам зла, — сказал Пятница.

Робинзон преклонил колени, коснулся лбом земли и стал бормотать слова благодарности. Наконец он взял ногу Пятницы и поставил себе на затылок.

Они часто так играли. И всегда начинал Пятница. Как только он появлялся с накладной бородой и зонтиком в руках, Робинзон понимал, что перед ним — Робинзон, а сам он должен играть роль Пятницы. Они никогда ничего не выдумывали, все это были эпизоды их прежней жизни, когда Пятница был покорным рабом, а Робинзон — суровым хозяином. Они разыгрывали сцену одевания кактусов, разрушения рисовой плантации, тайного курения трубки у бочек с порохом. Но больше всего Пятнице нравилась сцена, когда он бежал от араукан, готовых принести его в жертву, а Робинзон его спасал.

Робинзон понял, что эта игра приносит пользу, потому что избавляет Пятницу от тяжелых воспоминаний о его рабской жизни. Но не менее полезна она была и самому Робинзону, так как его постоянно мучила совесть из-за прежнего жестокого обращения с Пятницей.

25

Однажды Пятница вернулся с прогулки с небольшим бочонком на плече. Он нашел его рядом с бывшей крепостью, когда рыл песок в поисках ящериц.

После долгих раздумий Робинзон вспомнил, что закапывал в землю два бочонка с порохом и соединил их с крепостью шнуром, чтобы взорвать на расстоянии. Один из них взлетел на воздух почти сразу после катастрофы. Значит, Пятница нашел второй. Робинзон был удивлен, что он так радуется находке.

— Зачем нам этот порох? Ты же прекрасно знаешь, что у нас больше нет ружей.

Вместо ответа Пятница поддел острием ножа крышку бочонка и открыл его. Потом запустил туда руку, вытащил пригоршню пороха и бросил ее в огонь. Робинзон попятился, опасаясь взрыва. Никакого взрыва не было: вверх взвился со свистом язык зеленого пламени и тут же исчез.

— Видишь, — объяснил Пятница, — ружье — самый некрасивый способ жечь порох. Порох, запертый в ружье, кричит и становится злым. Когда он на свободе, он тих и прекрасен.

Потом он дал Робинзону еще одну пригоршню, чтобы тот сам бросил ее в огонь. На этот раз Пятница высоко подпрыгнул вместе с языком пламени, как будто он хотел танцевать с порохом. Они повторяли это снова и снова. И всякий раз, как поднималась широкая завеса зеленого пляшущего огня, на ее фоне в самых причудливых позах застывал силуэт Пятницы.

Потом они придумали, как еще можно играть с порохом. Они собрали в маленький горшочек сосновую смолу, которая сама по себе хорошо горела, и смешали ее с порохом, получив прекрасно воспламеняющуюся черную клейкую массу. Они покрыли ей ствол и ветки сухого дерева на краю скалы и следующей ночью подожгли его. Дерево покрылось золотым панцирем трепещущего пламени и горело до самого утра, как огромный канделябр.

Много дней подряд они превращали порох в огненную массу и покрывали ей сухие деревья на острове. Ночью, когда им не спалось, они вместе поджигали какое-нибудь дерево. Это был их тайный ночной праздник.