Однако засевшая в плече пуля причиняла Бухгалтеру мучительную боль и сковывала движения. Он велел доктору удалить ее прямо на месте. Побледневший доктор начал было возражать, но под дулом автомата очень быстро согласился. В конце концов с третьей попытки он все же выковырял пулю и перевязал раскуроченную рану. Бухгалтеру сделали два укола.
После второго укола боль утихла, и больной смог взять себя в руки. Правда, его попеременно бросало то в жар, то в холод. На лифте Бухгалтера подняли в капитанскую каюту и укрыли на диване пледом, но лучше от этого ему не стало.
Выглядел Бухгалтер ужасно и так же себя чувствовал. Другой на его месте, наверное, не смог бы пошевелиться, но Бухгалтер всегда отличался железной волей. Клокочущая ярость помогла ему преодолеть физическую боль и почти сразу оправиться от шока. Беслан довольно быстро перекрыл оставшимися людьми основные выходы на палубу, но Бухгалтеру этого было мало.
– Давай сюда капитана, быстро! Мне нужен план этого проклятого парохода со всеми входами, выходами и люками!
– Ты хочешь его достать? – оглянулся в двери Беслан.
– Если мы в ближайшие час-два не достанем его, он достанет нас! Мы потеряли уже половину людей, Беслан! Половину! Понимаешь? Я не знаю, кто он и откуда тут взялся, но, если мы не прикончим его, он прикончит нас!
Бухгалтер еще не закончил кричать, когда в коридоре раздался топот.
– Беслан! Бухгалтер! Внизу стреляют! – заорал на ходу боевик.
– Ты их предупредил? – сверкнул глазом Бухгалтер.
– Да! Спускать людей на помощь?
– Подожди! А вдруг это ловушка?
– А что делать?
– Позвони! Вон телефон. Узнай, что там.
Беслан метнулся к телефону и набрал номер ЦПУ. Трубку никто не брал. Он сделал еще две попытки и оглянулся.
В этот момент корпус судна странно задрожал.
– Что это?.. – испуганно спросил Беслан.
– Не знаю! Пусть трое спустятся вниз! Быстро! И давай сюда капитана!
Когда Беслан возник в двери вместе с перепуганным капитаном, «Рассвет» уже содрогался, как при землетрясении.
– Двигатель, – проблеял капитан. – Что-то с главным двигателем…
– Что? Что? – заорал Бухгалтер, порывисто поднимаясь с дивана.
«Рассвет» мчался по морю с какой-то безумной скоростью. Чтобы понять это, даже не нужно было выглядывать в иллюминатор.
– Кажется, он пошел вразнос!.. – сглотнул слюну капитан.
– Кто?
– Главный двигатель!
– Как его остановить?
– Не знаю! Клянусь! Этого не может быть. Этого не должно быть! Там главный механик и вахтенный. Но они не отвечают!
В следующий миг снизу донесся страшный грохот. Вслед за несколькими ударами «Рассвет» содрогнулся в последний раз, а потом в наступившей тишине плавно осел в воду. С главной палубы донесся безумный вопль радости, и все дружно подняли головы.
Ход был в общем-то правильный, хотя и несколько преждевременный. Но в тот момент Костя, ослепленный злобой, об этом, конечно, не думал. Взлетев на верхнюю площадку, он обежал главный двигатель по кругу и остановился примерно посередине, там, где на подставках были укреплены два регулятора «Вудвард» – основной и резервный. Первым делом Костя вывел из строя резервный регулятор, потом метнулся наверх и заблокировал аварийные защиты. Дальше началось самое интересное.
Прикинув пути отхода, Кудинов склонился над регулятором и приступил к несложным манипуляциям. Рычаг «Вудварда» был связан с топливной рейкой главного двигателя. По сути, именно регулятор получал команды из ЦПУ и уже на основании этих команд вырабатывал и реализовывал наиболее оптимальную программу управления двигателем.
Программа, выполнения которой хотел добиться от «Вудварда» Костя, означала для главного двигателя самое настоящее самоубийство. Программа эта хранилась в памяти регулятора и могла быть реализована только в одном случае – когда речь шла о жизни судна. Например, когда ему угрожало неизбежное столкновение, которое нужно было во что бы то ни стало предотвратить.
Кудинов не был очень крупным специалистом в этих делах и в памяти «Вудварда» копаться не собирался. Он просто отсоединил одну из тяг, а еще одну заблокировал. И оборвал один из проводов. Этого было достаточно – регулятор приступил к реализации программы самоуничтожения. Правда, поначалу ничего необычного не происходило, и Костя даже собрался вернуться назад. В этот момент грохот главного двигателя слегка поменял тональность, и трап под ногами Кости вдруг задрожал мелкой дрожью, словно в первую фазу землетрясения.
Тут уж Костя не стал терять ни секунды и стремительно понесся вниз. Машинная палуба тоже странно вибрировала, но в принципе ничего страшного пока не происходило. Момент был рабочий, поскольку обороты двигателя еще не превысили двадцати пяти процентов сверх номинала. Задача регулятора как раз в том и заключалась, чтобы не дать двигателю выйти из этого диапазона. Но Костя не зря потрудился над «Вудвардом», и в настоящий момент тысячи лошадиных сил, сжатых внутри железного монстра, не сдерживало уже ничто.
Мало кто знает, что огромные главные двигатели морских судов склонны к самоубийству. Костя по роду своих прежних занятий об этом знал, хотя лично видеть подобное ему никогда не приходилось. Когда он бросился в угол машинного отделения, пароход начал дрожать всем корпусом. Главный двигатель преодолел отметку в сто двадцать пять процентов и тут же рывком приблизился к ста тридцати.
В ЦПУ одновременно вспыхнули три ярко-красных табло. Вахтенный механик испуганно оглянулся и резко рванул ручку управления на себя. Это не помогло. Боевики, столпившись вокруг, угрожающе потрясали оружием, но механик уже сделал все, что было возможно, и вдруг понял, что судну предстоит пережить самую настоящую катастрофу.
На пультах горели тревожной иллюминацией почти все лампочки. Выла сирена аварийной тревоги, и ее ядовито-синий маячок озарял стены ЦПУ жуткими всполохами. Звенели все звонки, мигали табло аварийных выходов. Пароход лихорадочно трясло, дергало из стороны в сторону. Присев за пультом, вахтенный механик отчаянно пытался заставить сработать клапан-отсекатель и ожидал неминуемого.
Тем временем обороты главного двигателя приблизились к ста пятидесяти процентам номинала и стали нарастать с катастрофической быстротой. Вставший на дыбы «Рассвет» несся по морю с кошмарной скоростью – пятьдесят километров в час. Винт вращался почти как пропеллер. Все находившиеся на пароходе панически суетились, кричали, и никто не мог понять, что происходит.
А главный двигатель шел вразнос. Словно обезумевший наркоман, он заглатывал все бо?льшие и бо?льшие дозы топлива, сжимал их до самодетонации и набирал обороты. С оглушительным грохотом лопнула одна анкерная связь, потом – вторая. В трех местах треснула бетонная фундаментная плита. Все шло к тому, что главный двигатель вот-вот рухнет набок, пробив борт и успокоив всех – и террористов, и заложников – на дне морском.