– А сколько всего было попыток прорыва через периметр безопасности?
– Около двух десятков, сэр, из них пять – с оружием.
– Немного. Но ждать нельзя. Надо зачищать город. Если точнее, мне нужны образцы. Пора проводить облавы.
– Сэр, у нас не хватит сил.
– Силы будут. Губернатор объявил в провинции чрезвычайное положение. Все внешнее охранение будет возложено на национальную гвардию.
– А как это будет представлено для прессы?
– Как эпидемия геморрагической лихорадки Льюиса, которой хотят воспользоваться в своих темных целях террористические группировки, поддерживаемые китайцами и русскими. С начальством из корпорации «Херста», которой, если вы не в курсе, принадлежат все крупные медиа в этой провинции и на западном побережье, я уже пообщался. Так что журналисты будут стрекотать как надо. Ладно, давайте посмотрим на этого вашего одного.
Виртуальная стена стала прозрачной и собеседники увидели испытательную зону лаборатории номер пять – слепяще-белые с легкой кривизной панели и ячеистый пол.
Казалось, что донельзя испуганный и облепленный дерматродами молодой мужчина из числа нелегалов смотрит прямо на них. Большая часть мышц его тела была парализована инъекциями нейромедиаторов – аналогов яда кураре. Мужчина говорил на ломаном английском и суахили, просил отпустить его домой, к семье; он ведь единственный, кто как-то зарабатывает, собирая пустую тару.
– Привирает. Мелкий наркодилер, семьи нет. Если сдохнет, многие обрадуются.
– Интересно, Зигмунт, но именно таких неприкаянных потерянных людей нитеплазма находит в первую очередь. Они словно открываются перед ней, рассчитывая взамен получить что-то, счастье, наверное.
– Извините, сэр, я не специалист по счастью… Сейчас рободок будет лить на кожу испытуемого серную кислоту, где-то 200 миллилитров.
Берковски отключил звук, чтобы не травмировать слух собеседника, но тот представил, как может орать человек, которому заживо сжигают кожный покров.
При параличе тела боль выдавала себя не только криком, но и очень мелкой дрожью. Минуты через две почерневшая кожа на ноге стала сереть.
– Сэр, вирусная нитеплазма сейчас приводит «маску» в порядок.
Еще минута – и недавно будто бы разрушенная кожа восстановила свой нормальный цвет и вид.
– Погодите, Зигмунт, а эти зеленые крапинки у него в глазах? Дайте увеличение фрагмента.
– Думаю, сэр, это симптоматика, характерная для обширного гнездовья вирусной нитеплаз…
Берковски замер, потому что вспомнил еще одного человека с такой «симптоматикой». А заодно он понял, почему сэр Роджер Дюмон предложил направить группу Возняка через завод – именно потому, что это район активного спорообразования. Нитеплазменная грибница сделала копии со всех членов группы, и с живых, и с мертвых. И все эти копии необходимы для маскирования спор, когда они начинают расти в человеческой среде, превращаясь в гаметофит, готовый для полового слияния. Сэр Роджер поручил Вере доставить вместе с почками несколько спор в город. Он знал, что они сохранят связь с грибницей. Он спланировал заражение города. Наверное, он планировал и заражение Веры.
– А Лауниц, кстати, жив, – заметил сэр Роджер. – Попал в «окно прозрачности» и наши средства наблюдения засекли его в центральной части Зоны. Самое интересное, что он чист, никакой нитеплазмы. Так что пребывание даже в самой активной части Зоны не гарантирует заражения.
«Он читает мои мысли, – подумал Берковски, – мои четко проговариваемые мысли через неизвестный мне нейроконнектор. Нельзя оформлять мысли словами».
– Не может быть ошибки, сэр?
– Наши искины уже научились отличать «маску» от «оригинала». Это – оригинал. Нитеплазма протекла сквозь Лауница, создав «маску», но так и не смогла задержаться в нем.
– Так… ему лучше исчезнуть?
– Он нужен мне. Лучше живым. Я его разложу на атомы, но узнаю, как работает механизм копирования, пролиферации и маскирования. В итоге получится плантация моей нитеплазмы. Я хочу, чтобы она была полностью контролируемой, и я не хочу, чтобы кто-то из врагов мог противостоять ей… Кстати, Зигмунт, я вас не стесняю в ваших мыслях. Размышляйте, думайте, уверен, что вы примите в итоге правильное решение. Я вас хорошо знаю.
С 16 часов Институт внеземных культур был на особом положении. Поездки из квартала «Футурама», где он находился, в комплекс «Монлабс» или в район «Виктория Ресорт», где, в основном, проживали его сотрудники, – только в составе кортежа, с охраной из бойцов «Вау» на «хаммере» или «тигре» и непременно с воздушным сопровождением со стороны одного-двух БПЛА. Поездки по другим маршрутам были запрещены как небезопасные.
Но Берковски был нужен именно другой маршрут. Он, вспомнив недавний визит Лауница-2, решил воспользоваться выездом-въездом для маломерного транспорта – пиццамобилей и колесных рободоставщиков китайской лапши.
Сверился с компьютерной системой пищевого блока – как раз выезжал доставщик лапши с порожним грузовым отсеком, еще теплым от одноразовых емкостей. Тесновато, но и при росте в шесть футов поместиться можно. Согласно маршрутной карте лапшевоз следовал к своему фасовочному пункту на Ориджин-стрит. Этот путь в общем годился.
Когда до пункта назначения оставалась пара кварталов, Берковски заколотил в слот шины расширения штекер типа «оборотень» и загрузил в ОЗУ машины программку корректировки курса. Лапшевоз свернул на Даунинг-стрит, проехал двести метров и попал под перекрестный огонь, шальная пуля пробила борт-компьютер. Хорошо хоть сработало автоматическое торможение. Когда Берковски выбрался из машины, то понял, что ситуация не из простых – улица впереди задымлена, дым – фиолетовый, значит, применялись спецсредства. К выстрелам из штурмовых винтовок добавилось мощное гавканье пулемета калибра 12,7 мм – с Ориджин-стрит подъехал полицейский «хаммер». На глазах Берковски очередь пропорола какого-то смуглого паренька – скорее всего, робот-стрелок принял багетку в его руках за лучевое оружие. Неудачливая «цель» была буквально рассечена фрезерными пулями пополам. Но монлабсовскому менеджеру тут никого не было жалко – злачный район; сколько всякого отребья набежало в Хармонт в тучные годы. Отбросы собрались разнообразные, но все равно это отбросы.
Из-под низкого облака вынырнул стелс-роторник, видеодатчики Берковски придали летательному аппарату контуры и объемность, вот он ударил из автоматической пушки, отстрелив заодно светящееся ожерелье ложных целей. И тут же к нему понесся факел, вроде как зенитная ракета. Ложные цели не обманули ее ушлую головку самонаведения, собранную во вьетнамском Халонге и настроенную на распознавание цели именно по тем уловкам, с помощью которых она пытается уйти от распознавания. Под днищем роторника случилась яркая вспышка и он, сильно задымив, стал отваливать на базу. Долетит ли?
И на глазах Берковски – теперь уж никакие видеодатчики не требовались – из двери забегаловки, явно имеющей второй вход на параллельной улице, выскочило четверо мужчин. На них были арамидовые броники и мотоциклетные шлемы. Заводя себя воинственными воплями, они вели огонь короткими очередями из «TAR21», любимого оружия бандитов, поскольку его легко прятать под куртку – вроде как албанцы. Однако местность была прилично пристреляна снайперами «Вау». И через пару минут все четверо были мертвы. Пули 50-го калибра, вылетавшие из снайперских винтовок М650, спереди оставляли дырки размером с пятипенсовик, а с другой стороны сносили полчерепа и выносили большую часть мозга.