– Зона вышла из себя. Что-то очень похожее на грибные гифы, только очень мелкое, расползается по Хармонту и проявляет большой аппетит. Кто-то неостроумно назвал это нитехроноплазмой. Название мало что говорит несведущим людям. Наверное, лучше б назвать «быстро подкрадывающийся капец». Но мы-то с тобой знаем, что это большой мусорщик взялся за метлу и тряпку.
– Как власти?
– Гражданские власти в истерике. Кто-то из верхушки «Монлабс» улыбается в усы, такой эксперимент за чужой счет. Хармонт заблокирован – помимо муниципальной полиции и ЧВК «Вау» задействована национальная гвардия, отряженная губернатором. Полчаса назад прорвалось сообщение, что у экс-фонтана на Гастингс-сквер творится что-то ужасное, впрочем, картинки оттуда нет, будто все каналы со всех видеокамер напрочь отрубило. Я бы поверила, что губер перекрыл трансляцию, как во время демонстрации изувеченных сталкеров и шествия зараженных СПИДом ветеранов «Вау», но, сдается мне, дело серьезнее.
– Живая гуща? – он сел и ощутил дурноту под ложечкой. Холод и консервирующие вещества еще не вышли из его тела.
– Живая и совершенно убийственная. Есть подозрение, что это нитеплазма, действующая сейчас как смесь «ведьмина студня» и «зеленки», убивает, но больно не делает. Поглощает людей почти мгновенно и те, понимаешь ли, при этом счастливы. Правда, те, кого она еще не поглотила, дрищут от страха. Матери отшвыривают своих сопливых детишек и спасаются бегством, мужики бегут бздливым потным стадом, затаптывая все на своем пути.
– Вера, мне надо вколоть «освежитель» A40, поищи ампулу с адреналитиком в стальном шкафчике; однажды после неуемного применения «раптора» меня откачивали именно им…
Она поднесла свои губы к его лбу и поцеловала холодным поцелуем снежной королевы. А потом ее глаза оказались около его. «Слишком ровные цвета у радужек, – подумал он, – может, она делала пересадку клонированной глазной ткани?»
– Хватит с тебя адреналитиков. Как ты вообще?
– Что с моим крысаком?
– Да отпустила я его, отпустила, не люблю зверюшек мучить. Так как, познакомился с нитеплазмой поближе?
– Пришлось. В разных дозах эту гадость содержит почти все, что есть на Кухне. От нее все киношные эффекты, не очень верно прозываемые аномалиями. Это – иноматерия. Ученые должны быть в восторге, уже не надо проникать в глубины космоса на суперсвистолетах, которые никто никогда не построит. Дальнейший мой рассказ обойдется тебе в два доллара за слово.
– Я не из газеты и даже готова поддержать твою версию на ученом совете. Но ты был в том месте, где ее больше всего. И это случилось не в глубинах космоса. Даже не на юпитерианской станции. Так почему же ты выжил? Ты ведь такой же раздолбай, как все. Или нет?
Ах, хитрюга, как умело она делает вид, что не предала его два раза.
– Эй, блондинка, подожди с допросом… Ты понимаешь, что рутина закончилась и пошла активация почек, потому что ты вынесла «смерть-лампу». Весь город заражен, не так ли? Именно этого и хотел твой босс?
– Эта информация закрытая… Но думаю, что город почти весь… А если бы она оказалась во мне? Стал бы целоваться?
– Я с предательницами не целуюсь, – он опустился на металлический пол около «саркофага».
– Патетично, но я бы на твоем месте не стала отказываться. Бояться нечего, зараза к заразе не пристает, нитеплазма к тебе не прилипает. Мы с Берковски уже проверили тебя на гнездовья вирусной плазмы, благо все необходимое оборудование захватили с собой. Понимаешь, если за пределами Зоны произойдет новое слияние гамет и начнется рост спорозоита, полноценного мицелия, то чистеньких не останется, кроме, возможно, тебя одного. И меня, но по другой причине. Поэтому я тебя доставлю в «Монлабс».
– Мне как-то не хватает общечеловеческих лозунгов.
– Пожалуйста. При стопроцентном заражении населения Совбез ООН примет резолюцию и тогда прилетит бомбер, который сотрет и город, и Зону ядерной бомбой.
– Я бы начал стирать с руководства «Монлабс»… А пока пойду гляну на движок «армадилльо».
– Будешь делать то, что скажу тебе я, – она многозначительно провела рукой по своей талии, доведя ее до кобуры, из которой выглядывала «беретта», компактный пистолет-пулемет; в обойме двадцать беспатронных боезарядов, в каждом боезаряде по двадцать скрученных игл. – Ладно, иди.
Лауниц вышел на нетвердых ногах из транспортера, оглянулся на пейзаж, неожиданно залитый солнечным светом – только вот солнц было три; каждое светило в своем цветовой диапазоне для своего потока времени, но все они как-то уживались вместе. Открыл люк, ведущий в машинное отделение «армадилльо», и передал по близкосвязи о наличии плоских топливных элементов.
– Два водородных «стэка», может не хватить на то, чтобы выбраться из Зоны.
– Ты что, уже упал и головой об гранит стукнулся? Или пытаешься обмануть девушку? Да этого хватит на триста километров пути. Здесь же по прямой до периметра всего…
– В Зоне, Вера, ничего не бывает по прямой. Этот ваш мицелий легко меняет кривизну пространства и его заряд. Так что снимем водородный «стэк» с транспортера и поедем на одной машине. Датчики нитеплазмы с «магируса» тоже свинтим и перевесим на «армадилльо», видел там свободные гнезда. Нижнюю полусферу надо контролировать, как свои собственные ягодицы. Нитеплазма ж без проблем распространяется в почве, такой как эта – в бурой лесной. Вот с магматическими горными породами у нее заковыка, а здесь они именно такие. Так что достаточно просматривать грунт на полтора метра вглубь. Еще замечено, что она легко распространяется в некоторых синтетических материалах – пластмассах, например.
– В металле хуже?
– Чем плотнее металл, тем хуже для нитеплазмы. Легированные молибденом стали – непроницаемы. Железобетон для нее плохой носитель. Так же как некоторые виды керамики. А кирпич, к сожалению, – не защита, я уж не говорю про всякий гипсокартон. Так что все, что строилось быстро и легко, в расчете на скорую прибыль, – это плохо.
– Из железобетона я бы не хотела быть, как-то это неженственно. А из металла – не прочь.
– Могу пообещать только чугунный горшок на голову. Где-то тут видел.
Он смог наконец снять панель топливной секции – все проржавело, зараза, за сутки – и начал вытаскивать теплые длинные пластины водородного «стэка».
К центру мира
Горизонт стал узким, так что казалось, что они на дне бочки.
Поток времени превращался в пространство и заворачивался в складки. На месте бывшего бизнес-квартала появился каньон. Визуально его склоны составлялись словно из расплющенных стен и крыш домов. На нижней части склона были еще заметны окна и двери, но выше они превращались в абстрактный орнамент.
Расход энергии двигателем соответствовал тридцатикилометровому пути по пересеченной местности, но за полчаса они проехали всего километр.
– Как видишь, нам не хватит горючего и пешком мы точно не доберемся. Надо возвращаться, точнее, двигаться на Кухню. Это как глаз циклона. Давай-ка я приму решение, как мужчина, – сказал Лауниц. – А твой босс перетерпит.