Тут я увидел, что на часах 12.45, и маляры, как я сказал, уже спускаются по лестницам крутых станин GBT. Вообще-то на покраску пластин всей его антенны-тарелки, равной по площади олимпийскому стадиону, требуется пятнадцать лет. А поскольку срок годности особой теплорассеивающей краски, которой покрыта тарелка, тоже пятнадцать лет, то, дойдя в покраске до одного ее конца, приходится начинать эту покраску с другого. Оставляя при этом максимальное время основной работе телескопа, то есть сбору радиоволн нашей и всех остальных галактик…
Проводив взглядом воздушные шары, удаляющиеся в небо от Snowshoe Ski Resort, я завел мотор, и мои (впрочем, какие уж тут мои?) барышни и остальные туристы потянулись в автобус.
В 13.00 включали GB-телескоп, и я был обязан занять свое рабочее место астрометриста.
Итак, был, как вы уже поняли, обычный сентябрьский день. Наспех перекусив в кафетерии, я в 13.00 поднялся к своему кабинету на втором этаже нашей обсерватории и — удивленно замер на месте. Обе острогрудые цыпы стояли в коридоре у стендов с портретами отцов-основателей радиоастрономии и фотографиями открытых нами дальних областей Вселенной, а у двери моего кабинета маячил пятнадцатилетний Сидней Бэрроу, мой подопечный из харрисонбургской гимназии, наблюдающий за ORW-719/15 пульсаром. Поскольку в рейтинге американских школ школы Западной Вирджинии издавна находятся почти на последнем месте, наш губернатор решил повысить школьную успеваемость программой «каждому школьнику по пульсару», и теперь все сотрудники нашей обсерватории стали школьными «менторами» и имеют по дюжине, а то и больше, подопечных юных астрономов. Но какого черта этот худой, как циркуль, Сидней приперся в учебный день из Харрисонбурга в Грин-Бэнк и что здесь делают эти цыпы?
— Здрасьте, мистер Виндсор! — нервно метнулся ко мне Сидней, одетый, несмотря на жару, в рубашку с длинными рукавами и плотные джинсы. Он был явно взволнован, даже его рука, которую я пожал, была влажной от пота.
— Привет, — сказал я. — Что случилось?
— Можно мне поговорить с вами?
— Конечно. Ты уже говоришь. — Я открыл дверь своего кабинета, краем глаза следя, как две цыпы заинтересованно подходят к нам поближе. — Заходи. Эти красавицы с тобой?
— Да. Но… — Он замялся. — Я должен поговорить с вами наедине.
И он метнул в них таким взглядом, что они тут же отпрянули назад, к космическим стендам.
Дивясь про себя его власти над этими красотками (и даже позавидовав ей), я вошел в кабинет, сел к своему компьютеру и показал Сиднею на соседний стул.
— Садись. Значит, группу поддержки мы не приглашаем?
— Нет. — Он сделал небрежный жест рукой и смахнул со лба пепельную челку, куда по новой молодежной моде было вплетено птичье перо. После чего открыл перекинутую через плечо холщовую сумку и достал какие-то бумаги. — Мистер Виндсор, как вы знаете, я наблюдаю пульсар ORW-719/15.
— Да, знаю.
— На расстоянии семнадцати миллионов световых лет…
— Да, я помню. И что?
— С одним импульсом…
— Конечно.
— Но у моего пульсара не один импульс, а два!
— Ну, это бывает. Редко, но… Дело в том, что пульсар — это, как ты знаешь, взорвавшаяся звезда. При взрыве она разлетелась, а ядро сжалось в миллионы раз и продолжает вращаться, и от магнитной оси его вращения исходит радиоимпульс, который и ловит наш GBT. Но иногда ось пульсара так смещена, что импульс цепляет нашу тарелку не один раз, а дважды, и тогда на астрометрии получается как бы два импульса. Понимаешь?
— Ага. — Сидней кивнул, всем своим тонким лицом показывая плохо сдерживаемое нетерпение. — Но посмотрите сюда, мистер Виндсор. — И он развернул передо мной рулон бумаги с графиком, похожим на обычную кардиограмму. — Вот эти импульсы. Они не такие, как у других пульсаров. То есть амплитуда разная — видите? И через неравные промежутки…
Действительно, на «кардиограмме» были видны неравные промежутки между разными по величине импульсами этого ОRW-719/15. Я заинтересованно взял в руки рулон. Дело в том, что гигантская тарелка нашего телескопа GBT ежесекундно снимает из космоса такое количество радиоволн, что проанализировать весь этот поток информации невозможно, даже если бы в нашей обсерватории было не восемь таких астрометристов, как я, а восемьсот. И потому из всего потока мы берем в обработку только информацию с тех сегментов небесной сферы, которые имеют отношение к конкретным задачам, поставленным нам НАCА, Агентством метеонаблюдений или другими космическими центрами. А весь остальной нерасшифрованный массив поступает в самое широкое пользование всем желающим, включая вирджинских школьников. И потому…
— Ты уверен, что твой принтер в порядке? Возможно, он просто дергает бумагу.
— Нет, мистер Виндсор. — И Сидней развернул еще три рулона. — Вот принт еще с трех принтеров. Не моего домашнего, а школьных.
— Н-да, странно… — сказал я. — Ну, хорошо, оставь это мне, я разберусь после работы. Это же принты месячной давности. Чтобы их проверить, мне нужно залезть в банк памяти GBT.
И я стал сворачивать рулоны, показывая Сиднею, что аудиенция окончена.
Но он даже не встал со стула.
— Извините, сэр, — сказал он, упрямо наклонившись вперед. — Если бы дело было только в этих импульсах, я бы не приехал сюда из Харрисонбурга.
— А в чем же дело? — Я посмотрел ему в глаза и вдруг обнаружил в них какой-то странный страх и даже панику. — В чем дело, Сидней?
Вместо ответа он молча достал из своей сумки обыкновенный лист А4 и, еще не разворачивая его, сказал:
— Дело в том, мистер Виндсор, что я подумал… Короче, как вам сказать? Я подумал сравнить эти импульсы с азбукой Морзе. Понимаете? — и он пытливо заглянул мне в глаза.
— И что? — спросил я.
Теперь он развернул передо мной лист А4.
— Вот что я расшифровал, мистер Виндсор.
На листе крупным шрифтом был набран текст:
ПОСЛАНИЕ ЗЕМЛЯНАМ
ЕСЛИ ВЫ СЧИТАЕТЕ ЗЕМЛЮ СВОЕЙ ПЛАНЕТОЙ, ТО ГЛУБОКО ОШИБАЕТЕСЬ!
1 240 000 ЗЕМНЫХ ЛЕТ НАЗАД МЫ ПРИНЕСЛИ НА ЭТУ ПЛАНЕТУ ЖИЗНЬ И ИНТЕЛЛЕКТ, ДОСТАТОЧНЫЙ ДЛЯ РАЗВИТИЯ ЦИВИЛИЗАЦИИ. ЗАЛОЖИВ ИНСТИНКТЫ ВАШЕГО ПРОГРЕССА, МЫ ПОКИНУЛИ ЗЕМЛЮ, А ТЕПЕРЬ ВОЗВРАЩАЕМСЯ И ПО ПРАВУ ПЕРВООТКРЫВАТЕЛЕЙ ЗЕМЛИ И ОСНОВАТЕЛЕЙ ЗЕМНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ ВСТУПАЕМ В ПОЛНОЕ И БЕСПРЕКОСЛОВНОЕ ВЛАДЕНИЕ ЭТОЙ ПЛАНЕТОЙ.
НАШЕ ПРИБЫТИЕ СОСТОИТСЯ 17 СЕНТЯБРЯ 2015 ГОДА ПО ВАШЕМУ КАЛЕНДАРЮ, В 18.00.
В СВЯЗИ С ЭТИМ ТРЕБУЕМ К 12.00 ОСВОБОДИТЬ ОТ ЛЮДЕЙ ВСЕ ПОБЕРЕЖЬЕ КАЛИФОРНИИ В ЗОНЕ 30 МИЛЬ ОТ БЕРЕГА.
В СЛУЧАЕ НЕВЫПОЛНЕНИЯ ЭТОГО ТРЕБОВАНИЯ ВСЕ HOMO SAPIENS, ОСТАВШИЕСЯ НА ЭТОЙ ТЕРРИТОРИИ ПОСЛЕ 12.00, БУДУТ УНИЧТОЖЕНЫ МЕРАМИ НАШЕГО АКТИВНОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ.