Степан проводил доцента не слишком дружелюбным взглядом.
– Ай да профессор! Без тебя бы никак не догадались!
В отличие от сподвижников Корнилова, которые перешли к активным действиям, неудачливых заговорщиков, запертых в бункере, охватила апатия. Разговоры стихли. Одни молча размышляли, другие просто валялись на кроватях, третьи от безделья отдались в объятия Морфея. Не подходила ни по одну категорию только Алина Брониславовна. Она не спала и была слишком расстроена, чтобы думать о будущем. Сидя на кровати, примадонна обхватила колени руками, положила на них голову и тихо всхлипывала.
Раиса долго ворочалась на жестком гастовском ложе. Она устала, но уснуть мешала бессильная ярость к Корнилову и его друзьям, обведшим вокруг пальца самого Конструктора. Раиса лучше других понимала, что попытка захвата власти закончилась провалом, и теперь думала только об одном – как бы убраться к себе в Барвиху. Теперь она с умилением вспоминала и всегда ненавистного стилиста Кроликова, и престарелого тенора в наряде гусара. Сейчас они казались куда как милее…
К всхлипываниям Алины присоединилось какое-то шипение. Раиса насторожилась. Попыталась встать, но голова неожиданно сделалась такой тяжелой, что сама упала на подушку.
Грудастая дива пришла в себя оттого, что кто-то натягивал ей на лицо респиратор, и увидела глаза человека в черной маске. Рот и нос его тоже были закрыты респиратором.
– Привет и сразу к делу. – Конструктор завинтил вентиль небольшого газового баллона, который держал в руках. – Люк подземного хода, ведущего за пределы Жуковки, найдешь у подножия бюста Рамзеса, на заднем дворе «Плазы». Откроется, когда нажмешь на барельефное изображение Пирамиды. Встретишься с Бронксом и Черкесом. Передай, что никто не собирается принимать их дурацкий ультиматум. Жуковские намерены атаковать. Ваша задача – как можно быстрее увести людей в Барвиху. Там мы закрепимся, оттуда начнем все сначала. Поняла?
– Тс-с-с… Ты говоришь слишком громко. Нас услышат.
– Как любил говаривать незабвенный Федор Сухов: «Это вряд ли». Пропорции закиси азота, кислорода и углекислого газа подобраны моим другом Хилой настолько идеально, что весь бункер пролежит в отрубоне еще минут десять.
– А как я выберусь отсюда?
– Лови, – Конструктор протянул Раисе магнитную карточку с красной полоской, потом наклонился и поднял с пола большой сверток. – Здесь – защитный комбинезон, противогаз, фонарик, пистолет и… В нагрудном кармане небольшой подарочек для Черкеса. Лично от меня.
– Но меня могут задержать! До бюста еще надо добраться.
– Иди уверенно. Не останавливайся. На тебе будет форма со знаками отличия жуковского офицера. Сейчас они повсюду. Не думаю, что часовые тобой заинтересуются. Форма будет сидеть на тебе несколько мешковато. Я специально выбрал комбинезон большего размера, чтобы скрыть прелестные изгибы твоего тела. До встречи, красавица. До скорой встречи.
Конструктор встал и бесшумно пошел по проходу между кроватями в дальний конец бункера.
Раиса проследила за тем, как он растворился в темноте. Быстро переоделась. Прежде чем идти к выходу, расстегнула клапан нагрудного кармана. Достала картонный цилиндрик, сняла с него колпачок и хмыкнула. Подарочек. Для наркомана. Полный шприц волшебной жидкости, которая проясняет мысли и помогает избавиться от депрессии.
Как и обещал Конструктор, из бункера она выбралась без труда. Часовой на площадке у входа крепко спал.
Дорога, какой бы плохой она ни была, все-таки остается дорогой. А город, пусть и состоящий из руин, еще долго останется городом – каменными джунглями. Об этом размышлял Томский, пробираясь через заросли колючего кустарника и проваливаясь по колено в глубокие лужи талой воды. Плюс – постоянные спуски и подъемы, затруднявшие продвижение.
Город остался позади. Благодаря помощи йети они без особых приключений пересекли кольцевую дорогу. Пару раз из-за туч выныривали птеродактили, но даже не пытались снижаться. Один раз Томский видел стаю диких псов, промелькнувшую между остовами домов. Возможно, они не рискнули связываться с бигфутом, или успели нажраться падали, а теперь искали уютное местечко для того, чтобы отлежаться.
Толик воспрянул духом, не подозревая о том, что настоящие мучения еще впереди. Они начались сразу после того, как путники оказались в лесопарке, который за двадцать лет превратился в джунгли. Вот почему Анатолий сейчас с ностальгией вспоминал о городских трущобах. Асфальт и разрушенные здания хоть как-то противостояли растительности, ползущей изо всех щелей и трещин. Еще несколько лет, и они сдадутся на милость победителю, утонут в трясине разбушевавшейся фауны, но пока творения рук человеческих все-таки сдерживают натиск природы. Но то в Москве, а здесь не осталось почти ничего из того, что напоминало бы о людях – лишь жалкие остатки велосипедных дорожек да ржавые трубы, на которых некогда крепились какие-то указатели. Вездеходу и Шестере приходилось немного легче. Они опять устроились на плече Хрума, для которого непроходимых дорог попросту не существовало. Бигфут шлепал по лужам, поднимая тучи брызг, раздвигал кустарники широкой грудью и справлялся с преграждавшими путь лианами, разрывая их на куски своими ручищами.
Томский окончательно выбился из сил. Когда дорогу преградил мертвый ствол гигантской сосны, он понял, что без передышки не сможет перелезть через дерево. А еще надо было что-то делать с ногами, и срочно. Во второй половине дня заметно похолодало, по краям луж появлялась ледяная кайма. Мокрые ноги в такой ситуации становились большой проблемой – для того, чтобы загнуться, не потребуется бронхита мутантов, достаточно будет и обычной простуды.
– Хрум. Эй, Хрум! Сбавь обороты!
– Хр… Хр… Штолик…
Бигфут обернулся. Он, конечно, ничего не понял насчет оборотов, но поза сидевшего на сосне Толика сказала ему все, что требовалось. Хрум вернулся и уселся на ствол, который жалобно затрещал под его весом. Помог спуститься на землю Носову и ласке.
Томский расшнуровал «берцы», вылил воду. Снял и выжал носки, принялся растирать ноги.
Вездеход тем временем развернул карту, сверился с компасом.
– Ага, есть. Это – Ромашковский парк, Толя. Если нам удастся выбраться из этих дебрей, то попадем на Рублево-Успенское шоссе, откуда до Жуковки рукой подать. Но веселиться рано. С плеча Хрума я видел овраг. Нет. Овражище. Такой не перепрыгнешь. Вся надежда на нашего великана.
Томский добился того, что кожа покраснела, натянул сыроватые носки и снова зашнуровал ботинки.
– Согласен. Вот что значит общаться с живыми существами, не стреляя в них безо всякого повода. Хрум взял над нами шефство и не отступится до тех пор, пока не будет уверен, что мы в безопасности. Еще минут пять, и я буду готов.