— Может, хочешь заглянуть по пути к Джигеру — посмотреть на его гремучую змею?
Меньше всего ей хотелось слышать о Джигере. До сих пор в дрожь бросало, когда вспоминала его сегодняшний зловещий оскал. Однако то, что сказал Кэш, было настолько необычно, что она невольно переспросила:
— Что ты сказал?
— Джигер завел себе новое домашнее животное — гремучую змею. Говорят, жуткая тварь. Он уже чуть ли не деньги стал брать за просмотр. Хочешь — заглянем по пути?
— Да ну, ты шутишь. Если это юмор, то довольно неудачный. С ним я никаких дел иметь не желаю. Разве что в суд подать за нападение на Гейлу… К тому же скорей всего в сегодняшнем происшествии он тоже замешан.
— Я так и подумал.
Он остановил грузовичок на некотором расстоянии от виллы.
— Все. Не хочу доводить Коттона до инфаркта своим появлением, — сказал он не без горечи.
— А сегодня утром подкатил к самым воротам.
— Сегодня — особый случай. Это даже Коттон понял бы и простил.
— Простил и проявил больше понимания, чем тогда, когда ты подвез его любимое невинное дитя до дома?
Он коротко засмеялся:
— Вот это я готов отрицать хоть до второго пришествия. Он всегда будет считать, что именно я напоил тебя в тот вечер у озера. Наверное, он думает, что я тогда позволил себе и сексуальные вольности.
— Но ты этого и не оспаривал. Его улыбка мгновенно исчезла. Глаза уставились на нее, как лазер в мишень:
— Что ты сказала?
Видно, та ночь крепко задела его за живое. Ей захотелось оставить эту тему немедленно, но, с другой стороны, охота была раз и навсегда поставить точки над «i», разгадать наконец загадку.
— Я говорю, что не по этому ли поводу у вас с папой вышел скандал в тот вечер.
— Откуда тебе известно, по какому поводу мы с ним поругались?
— Слышала, как вы кричали друг на друга.
Он долго молча смотрел ей в глаза, потом сказал:
— Вот как? Тогда скажи мне, по поводу чего мы с ним сцепились?
— Не помню. — У нее между бровями появились две морщинки: напрягла память. — Слишком пьяной была. Но помню, как вы друг на друга набросились. Видимо, спор был о чем-то важном. Не по поводу Моники?
— Но это же было, дай бог памяти, лет десять назад. — Он обмяк за рулем и прикрыл рот ладонью, глядя в темноту. — Забыл, насчет чего мы там перегрызлись.
— Ты врешь, — тихо сказала Шейла. Он обернулся к ней. — Все ты помнишь. И ваш спор с отцом до сих пор остается неразрешенным. Верно?
Кэш не ответил и отвернулся.
— Ладно, черт с ним, — пробормотала Шейла. Какие-то их личные дела. Ну и пусть так и остается.
Слишком она устала, чтобы бередить сейчас старые раны. — Спасибо тебе за все, что ты сегодня сделал. Пока.
Шейла нажала на дверцу плечом: сомневалась, хватит ли сил открыть ее рукой. Опустив ноги наружу, она сбросила туфли. Прохладная чистая трава так приятно охладила ноги, сразу действуя успокаивающе.
Держась в тени деревьев, Шейла направилась к дому. Малиновый закат освещал белые стены Бель-Тэр, придавая им таинственный вид. Окна светились расплавленным золотом. Бугенвиллея, карабкавшаяся под крышу на углу дома вдоль крайней колонны, отяжелела от цветов.
Внезапно у Шейлы защемило сердце от любви к родному дому. Даже дыхание перехватило. Физическое и умственное переутомление вылилось в эмоции. Она обняла ветвь дуба, росшую на уровне груди, и смотрела на дом, который так любила и который почему-то казался таким недосягаемым.
Она знала, что Кэш находится рядом, еще до того, как он прикоснулся к ней. Подошел сзади и обнял за шею.
— Что тебя нынче тревожит, мисс Шейла?
— Ты ублюдок.
— Всегда им был.
— Нет, это не имеет отношения к обстоятельствам твоего рождения. Я имею в виду лично тебя, твое поведение, то, как ты обращаешься с другими людьми.
— А именно — с тобой?
— Согласись, то, что ты мне наговорил сегодня утром, было грубостью, совершенно ничем не спровоцированной и просто бессовестной.
— Я думал, что мы уже помирились. Она нетерпеливо пожала плечами:
— Мне от тебя не нужно цветочков и объяснений в любви, Кэш, но хоть чуточку доброты.
— Это вряд ли.
Она опустила голову, словно признавая собственное поражение.
— Ни сантиметра не уступишь, верно? Никогда!
Никогда ничего не отдаешь.
— Верно, никогда.
Ей бы следовало тотчас уйти от него, но она не могла заставить свои ноги двигаться, тем более когда он стоял рядом, словно колонна, о которую можно было опереться. Ей нужно было плечо, на котором она могла бы поплакаться. И он был рядом с ней — единственный человек, который, кроме отца, понял бы ее чувства.
— Я боюсь, Кэш.
— Чего?
— Потерять Бель-Тэр.
Его большие пальцы начали массировать ей затылок, снимая напряжение.
— Ты делаешь все, чтобы этого не произошло.
— И тем не менее все может быть, невзирая на усилия с моей стороны. — Она склонила голову набок. Он принялся массировать ключицы. — Предпринимаю один шаг, а меня пинком отбрасывают на два назад.
— Но ты же вот-вот завершишь сделку, которая вычеркнет «Крэндол Логинг» из черного списка, и угроза для Бель-Тэр исчезнет. Чего же ты боишься?
— Неудачи. Если мы действительно не доставим весь лес в срок, тогда то, что мы уже отправили, не зачтется. Эта последняя неделя — решающая. Мой враг это отлично понимает. — Она глубоко вздохнула и стиснула кулак. — Кто он? И что у него еще припасено против меня?
— Может быть, и ничего. Может, он хочет напакостить только Коттону.
— Это одно и то же.
— Навредить Коттону — значит навредить тебе?
— Да. Я люблю его. Если бы он был моим настоящим отцом, я не смогла бы любить его больше. Возможно, я понимаю, почему ему так дорого это место. Ведь он тоже прибыл сюда чужаком. Он должен был доказать, что достоин Бель-Тэр.
Кэш промолчал, но его сильные пальцы продолжали снимать ее напряжение и уныние. Массаж развязал ей и язык.
— Мэйси никогда не была для меня матерью. Она была милой и ужасно несчастной женщиной, которая проживала в том же доме и устанавливала правила поведения. Коттон был мне родителем. Моим якорем. — Она опять глубоко вздохнула. — Но потом мы поменялись ролями, верно? Я чувствую себя как мать, которой приходится защищать свое чадо, но защитница слишком неумелая.