— Барон! — Фон Пиксквар расцвела в последнее время, явно прибавив в привлекательности. — Я свободная женщина и не вижу ничего предосудительного в наших отношениях!
— Прекрасно. — Черт, что же мне мешает? Скосив взгляд, обнаружил второго заседателя рядышком в своем же кресле. Седомордый енот Профессор с интересом следил за нашей беседой.
— Мы любим друг друга! — хором выпалили они, тут же стушевавшись под моим взглядом.
— Прекрасно. — Я ссадил на пол Профессора, тут же ощутив с другого бока взбирающегося толстозадого Прапора.
Наступила неловкая пауза, Гарич стоял, не зная куда деть руки, а баронесса нервно теребила платочек, ожидая, когда же я наконец разгоню енотов и перейду к делу.
— Итак, мои дорогие, — спихнув Прапора, начал я. — Я позвал вас сюда не только и не столько из-за ваших отношений, а по большей части именно из-за каждой из ваших персон в отдельности. Дорогая моя баронесса, без сомнения, вы свободная женщина, причем с каждым днем становитесь все прекрасней и прекрасней, и о том, с кем вам встречаться, а с кем нет, речи не идет.
Все еще смущаясь, она кивала моим словам.
— Но вы, во-первых, мать двоих детей, чье мнение нужно бы уточнить, хотя бы для порядка, а во-вторых, обладаете рядом… э-э… свойств организма, о которых, прежде чем все зайдет слишком далеко, нужно бы сообщить господину Гаричу. — Я примирительно поднял руки, видя блеск слез в уголках ее глаз и озабоченную мину капитана. — Давайте без обмана относиться друг к другу, потому что вы дороги мне, и, видя ваш союз, я хочу предотвратить страшную драму, которая может назреть, если вовремя не поговорить, что называется, по душам. Прошу вас отнестись обоих серьезно к моим словам, так как вижу и, даже больше, знаю, чем это может все закончиться, если между вами не будет правды.
— Барон, если вы о девочках, то я полюбил их всем сердцем и готов заботиться о них до самой смерти! — Гарич кулаком стукнул себя в грудь, сверкая, так сказать, праведным взором.
— Понимаете ли, капитан, тут дело ведь не только в том, что вам чуть попозже сообщит баронесса. — Я, уподобившись своему учителю, выбил дробь пальцами по столу. — Вы так же должны будете на откровенность баронессы ответить честно по одному интересному вопросу ей.
— Я всегда честен с леди! — Он гордо вскинул голову.
— Надеюсь. И еще больше я надеюсь на взаимопонимание между вами. А также прошу вас здесь и сейчас клятвенно пообещать мне, что, что бы вы ни услышали друг от друга, страшного или неприятного, может статься, неприемлемого для вашей натуры, вы не будете в претензии в будущем друг к дружке. — Я поднял палец, видя, что оба хотят что-то сказать. — Я серьезно! Сначала клятва, потом я оставлю вас, баронесса расскажет свою историю, а потом капитан расскажет кое-что о себе. Никакой лжи, даже если правда покажется вам смертельным ядом! Так надо, поверьте мне, я не шучу, если кто-то из вас что-то попытается утаить от другого, чтобы спасти отношения или по какой другой причине, я узнаю и молчать не буду. Либо же, на выбор, вы здесь и сейчас замолчите и разойдетесь в разные стороны, навсегда отказавшись от своих чувств!
Ох, как я не люблю такие тягостные томительные паузы, наполненные звенящей тишиной! М-да уж, влюбиться они успели, похоже, даже до постели добрались, а вот поговорить некогда им, видите ли, было!
— Итак? — Я повернулся к баронессе. — Ваше слово.
— Клянусь. — Слеза все же сорвалась и покатилась по ее щеке. — Никаких претензий к капитану, невзирая на любую даже горькую правду!
Да уж, тяжело ей, после стольких лет отчаянья и боли, тупого, всепожирающего, мерзкого одиночества и забвения, вот так вот кинуться в омут сладких чувств, понимая, что она уже никогда не сможет стать прежней. Я вполне могу понять ее нежелание говорить капитану о своей природе и преклоняюсь перед смелостью сегодняшнего решения.
— Капитан? — Повернулся к нему я.
— Клянусь! — Ну-у-у, тут слез не дождешься, тут скорей в морду лица можно получить, вон как недобро зыркает. Надо бы держать на всякий случай между нами какой-нибудь предмет мебели.
— Замечательно, теперь я вас оставлю. — Поднявшись и дойдя до двери, поманил пальчиком двух местных жителей, пожелавших остаться в кабинете. — Прошу вас с уважением отнестись друг к другу. Помните, вы взрослые люди, связанные клятвой и, надеюсь, искренностью своих чувств.
В коридоре, закрыв дверь, пару раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Терпеть не могу подобные ситуации, вот, казалось бы, ну любовь-морковь и все дела, а как начнут дальше узнавать каждый другого получше, тут и полетит шерсть в разные стороны. Сцепятся как бешеные псы, а я потом буду еще и виноватым, что вроде как свел их вместе под одной крышей. Нет уж, пусть лучше сейчас рвут сердца и души свои, пока раны не слишком глубоки, чем потом их латать, собирая по частям то, чего уже нет.
Может быть, в другом месте и другом времени я бы и не влез в их отношения, но, увы, это то место и то время, где сын может ответить за то, что его отец убил мужа баронессы, и так же сдуру может пойти мстить женщине, чей муж убил его отца. Не говоря уже о двух дочках-волчицах, которые могут, невзирая на волю матушки, разорвать бравого капитана на куски за своего погибшего папочку.
Побродив по коридорам и комнатам, мучаясь от безделья, забрел в подземное царство тьмы, где томился в одиночестве товарищ наш убиенный граф Десмос Вампирович Дракуленко.
— Что-то вы рано сегодня, барон. — Он лежал, тупо пялясь в потолок.
— Да вот захотелось что-то вас увидеть. — Я присел рядом с ним, так же уставившись на каменный свод подвала. — Как там ваш труд праведный с разумом юноши нашего болезного?
Десмос уже неделю вырывал бессвязные картинки из затуманенного сознания молодого Раха, иногда пересылая мне его сны, ментально транслируя картинки в моем мозгу. Увы и ах, не было там ответа, по крайней мере, я его не видел. Дако и госпожа Кервье категорически воспротивились тому, чтобы некромант подняла покойного ныне отравителя Армуса, а меж тем призрак все еще здесь. Здесь он, родименький, то в одном конце замка, то в другом, люди периодически замечали его, а госпожа Альва Шернье самолично пресекла уже около четырех ее воплощений под дверями чьей-нибудь комнаты. Леди бестиар каждую ночь обходила патрулем замок, что давало свои плоды, больше жертв Белая Смерть себе не находила в стенах этого замка.
— Сегодня ночью удалось вырвать более или менее четкую картинку. — Десмос перевел взгляд на меня. — В цвете, что необычно, видимо, это было значимое событие для паренька, раз оно до сих пор так живо.
— Что-то важное? — Я почувствовал интерес.
— Не знаю, возможно. — Он замолчал на некоторое время. — Там есть девушка, судя по описанию, возможно, она. Даже чувства уловить получилось!
— Давай! — Я с жадностью наклонился к нему, строя энергетический канал, как учил Дако, для приема ментальных образов. Тут у меня пока получалось плохо, без помощи Мака я разрывал нить связи слишком мощным импульсом, так что общая структура была пока на нем, да и вампир слегка придерживал меня, подправляя структуры.