Бретт Милстрэп как будто разобрался с той странной точкой пространства, на которую так долго в недоумении пялился. Он сосредоточивался так усердно, что даже не заметил, как его дружок удрал, бросив его одного. Пока Хейвард бежал к Мередит, Милстрэп нагнулся и схватился за край шва, как бы соединяющего безумный мир с нашим. Сунув пальцы в трещину, он с силой потянул. Мускулы, о существовании которых у мальчишки Мередит и не подозревала, рельефно округлились, и он принялся за работу. Четырехфутовая секция диорамы отогнулась, как гибкий экран, и король с королевой повернулись взглянуть, что делает студент. Король вонзил каблуки в медвежьи бока, а королева в ужасе заорала и замахала жезлом — они хотели, чтобы он остановился…
Больше Мередит не видела ничего: темная тень возникла перед ней, закрыв обзор. Поначалу она решила, что это собакоид, поскольку эти твари как раз начали выдвигаться вперед, чтобы, как поняла Мередит, защитить людей от счастливых туристов вечности, или как их там. Но это было нечто более крупное, к тому же от него воняло, причем воняло так мерзко, что даже возбуждало… Нет, правда, если сделать духи с таким запахом, некоторые женщины будут постоянно душиться ими, а многие — может, раз в год, когда предстоит маленькое, но очень серьезное дело. Это зловоние, этот странный аромат кружил голову Мередит, зрение затуманилось, и полагаться на него она бы не стала: откуда ж знать, правильно ли ты видишь окружающее, когда земля колышется, колени будто тисками сжало, а в голове все плывет.
Правда? Я о том, что уверенности не было никакой.
Тем не менее, пока Мередит пыталась справиться с воздействием странного аромата, который очень напоминал так понравившийся ей сырой, горячий, сексуальный запах раздавленного мандарина за нижней губой Бобби Флинна, ей показалось, что заслонившее обзор существо медленно-медленно повернулось к ней и подарило блаженную улыбку, только чуть подпорченную тем, что улыбающиеся губы были красными от крови Кита Хейварда, и тем, что бесчувственное тело Кита Хейварда, без головы и правой руки, свисало из лап огромного существа. Правда, ту тварь она описать не в состоянии. Что-то вроде оборотня, постоянно меняющего облик: от низкорослого Кинг-Конга до громадного обнаженного старика с развевающимися седыми волосами, с набитым плотью и раздробленными костями брюхом, превращающегося в мультяшную фиолетовую химеру, выплевывающую красные и белые ошметки Кита Хейварда, одновременно улыбаясь Мередит. Впрочем, все они улыбались Мередит Брайт: и огромный примат, и обнаженный гигант, и мультяшная тварь — улыбались, и недожеванные объедки Кита Хейварда вываливались и вытекали из трех ртов, которые на самом деле были одним.
* * *
Я ощутил странное чувство: Мередит рассказывала правду о тех улыбках, но, возможно, неосознанно лгала о чем-то таком, что я воспринял как нечто непристойное. Мередит Уолш, напомнил я себе, обитала в своей невообразимой моральной сфере. Я задал ей вопрос.
* * *
Нет, улыбки не удивили Мередит, с чего бы? Несколько десятков лет все, с кем ее сводила судьба, включая даже людей, которые смотрели на нее с противоположной стороны улицы, прибавьте сюда водителей фургончиков развозки пиццы на улицах Мэдисона, Фейетвилла, Коннектикута и так далее, — все эти люди, эти тупые мужики, улыбались ей до боли в мышцах лица. Вот как это было. Если бы у Медвежьего короля и Буйной королевы имелись лица, они бы тоже ей улыбнулись. Скорее всего, хоть их лиц и не было видно, они наверняка ей улыбались.
Мередит улыбнулась в ответ, конечно же, из вежливости, и тварь исчезла. Ей удалось поймать взгляд Бретта Милстрэпа, принявшего непоправимое решение, если она верно поняла. Может, это был заскок, может, даже случайность. Милстрэп умудрился отогнуть длинный сегмент суматошного мира Медвежьего короля, обнажив бездонную черноту, разрезанную ослепительно-белым, будто лазерным, лучом. Вот и все, что она смогла там увидеть. Милстрэп наклонился в провал, и его тут же всосало. До того как провал затянулся, Мередит видела его далеко-далеко в бурлящем мире блестящих людей и сияющих предметов. Он махал руками. Он знал, что Мередит видела его, и звал на помощь! Бретт Милстрэп опустил руки, наклонился вперед и бросился бежать изо всех сил, словно надеялся обогнать судьбу. Однако не успел он сделать трех больших шагов, как пропал из виду.
Мередит поискала глазами спутников, гадая, видели ли они это, и, к изумлению, обнаружила, что каждый видит свое. Сейчас она не вполне уверена, как ей удалось понять это. Сопереживание никогда не было ее сильной стороной. Однако, глядя на Ботика, она откуда-то знала, что он видел себя поднимающимся на ноги на усеянном трупами поле, близ высоченной башни, стены которой сложены из мертвых детей. Дональд и Мэллон видели потоки ниспадающего оранжево-розового света и ходящих на задних лапах собак в человеческих одеждах, только Мэллон видел еще и других собак, пострашнее этих. Они хотели убить его за смелость и некомпетентность, и ему пришлось в спешке бежать оттуда. Спешить надо было еще и потому, что Мэллон тоже видел, как Кита Хейварда разорвало в клочья какое-то огромное и свирепое существо, определить которое он не смог, хотя сам вызвал его сюда, в низину.
Когда Мередит перевела взгляд на Гути, огромное пламенеющее солнце, битком набитое словами и предложениями, привело ее в ужас. Она подумала, это могло быть лицо Бога, на котором горят роящиеся, сворачивающиеся в клубки предложения и абзацы, требующие к себе внимания и все как один священные… Гути слишком много значил для нее. Она понимала: если еще хоть ненадолго задержит взгляд на широком, заполненном словами лице Бога, она треснет и разлетится на куски, как разбитый сосуд, поэтому бросилась бежать. Мэллон и Дональд еще пробивались через потоки неонового света, так что она, наверное, вырвалась первой. Во всяком случае, первой, кто остался в живых и на этой земле.
И сейчас, думается Мередит, Дональд, конечно же, хочет, чтобы она хоть что-то разъяснила ему о собаках. Он ведь что-то слышал? Давным-давно кто-то из его дружков упомянул собаку или маленькая Минога сказала что-то про собаку, а он тогда не понял, верно? И он, неглупый парень, кое-что смекнул. Итак, слушайте. Существа, которых эти люди называли собаками, а Ли Гарвелл написал об этом в своей интересной книге, — нет, разумеется, она не читала ее, но слышала о романе достаточно, чтобы оценить труд… Так вот, они не были собаками, или агентами, или чем-то подобным. Они не давали нам увидеть то, чего нам не положено видеть. Все люди команды Мэллона помечены, и собаки не спускали с них глаз, заботясь не об их безопасности, поскольку безопасность людей им до лампочки — Мередит думала, они воспринимали людей как мусор, — но чтобы убедиться, что никто из них не зайдет вновь слишком далеко за черту. Мередит видела наступление собакоподобных на вечное царство хаоса и знала, как они на самом деле выглядят, но она не могла, ну никак не могла описать их. Наши слова не годятся для этого, простите.
* * *
— Ах да, три великих принципа, — спохватилась Мередит Уолш, наслаждаясь моментом, даже несмотря на неприязнь к тем, с кем его приходится делить. — Вы хотите знать, что они собой представляют? Вам интересно узнать, что такого послала мне чокнутая королева, полностью изменив мою жизнь?