Язон с Керком возглавляли пиррянскую колонну: за ними ехало девяносто четыре человека. Женщины остались в лагере, Рес и еще восемь человек отправились в низину, а остальные охраняли корабль. Таким образом, здесь, в самом сердце врага их было девяносто шесть человек, и перед этой горсткой людей стояла задача подчинить себе бесчисленные орды варваров, а затем и всю планету. На первый взгляд, это граничило с безумием. Но сами пирряне придерживались иного мнения; полные решимости добиться своего, они были готовы смести с пути любого, кто попытается им помешать.
Выехав из лагеря, они увидели другие колонны. Орда собиралась. Воины все подъезжали и подъезжали, пока не заполнили всю степь до самого горизонта. Несмотря на огромные размеры армии, во всем ощущалась четкая организация — каждый клан шел отдельно, под командованием своего вождя.
Впереди показались черные знамена личной гвардии Темучина, и Язон повернулся к Керку:
— Темучин нагрузил двух моропов пороховыми бомбами. Он хочет, чтобы я руководил бомбометанием. Остальных пиррян он, скорее всего, не ждет, но мы поедем к нему все, хочет он того или нет. Если я ему нужен — я приду со своим племенем. Думаю, Темучину крыть будет нечем.
— Сейчас увидим, — сказал Керк, пришпоривая моропа, и пирряне дружно устремились за своим вождем.
Вскоре они поравнялись со свитой Темучина, и Язон выехал вперед, чтобы объясниться. Однако на этот раз его красноречие не понадобилось. Вождь холодно взглянул в сторону пиррян и отвернулся, не сказав ни слова. Он походил на шахматиста, уже проанализировавшего партию и решившего согласиться на ничью. Аргументы Язона были настолько очевидны, что вождь не счел нужным обременять себя их выслушиванием.
— Осмотри фитили на бомбах, жонглер, — приказал он Язону. — Отвечаешь за них головой.
Наблюдая за войском кочевников, Язон пришел к выводу, что Темучин — военный гений. Нигде не обучаясь полководческому искусству и даже не имея представления о письменности, он сам додумался до основных принципов организации регулярной армии. Его военачальники не просто командовали отдельными отрядами — они составляли штаб и при помощи простой, но тщательно продуманной системы сигналов управляли огромными массами людей.
Когда войска собрались, Темучин приказал выступать. Марш был рассчитан на целый день. Уже через несколько часов Язон, несмотря на солидный опыт езды на моропах, почувствовал себя совершенно разбитым. Для варваров, которые садились в седло прямо из люльки, а сходили только в гроб, такого вопроса вообще не существовало. Что до пиррян, то они мчались во весь опор, как настоящие кочевники, и по ним совершенно не было видно, утомляет их непрерывная тряска или нет.
Вскоре после полудня армия начала военные действия. Вначале им встретился одинокий всадник — и его кровь смешалась в пыльной траве с кровью моропа, затем погибла целая семья кочевников, путь которой скрестился с путем наступающей армии… Войска неудержимо шли вперед, оставляя за собой дымящиеся камачи и груды изуродованных тел. Убивали мужчин, женщин, детей, даже моропов — Темучин не щадил никого и ничего. Война ведется ради победы. Оправданно все, что способствует победе: чтобы застать противника врасплох, надо совершать за день трехдневный переход; чтобы никто не смог предупредить врага, надо убивать всех встречных; чтобы воины не обременяли себя в походе добычей, надо дотла сжигать захваченные становища.
В сумерках армия достигла большого становища Ласок у самых гор. Когда воины Темучина внезапно появились на холмах около лагеря, там началась паника. Но фланги наступающих быстро сомкнулись, взяв лагерь в кольцо. Только нескольким всадникам на резвых моропах удалось выскользнуть из окружения, их почему-то никто не стал преследовать.
«Небрежная работа,» — отметил про себя Язон.
Дальше последовало сплошное убийство. Обрушив на защитников лагеря град стрел, кочевники перешли в наступление. Пирряне атаковали вместе со всеми. Они, правда, не очень метко стреляли из лука, но в рукопашном бою не имели себе равных. Обрушиваясь на врага, как молнии, они убивали и без промедления шли вперед. Сопротивляться им было так же бесполезно, как пытаться остановить горную лавину.
Язон в сражении не участвовал. Вместе с двумя обозленными воинами, которым приказали охранять бомбы, лишив тем самым возможности отличиться в битве, он держался в отдалении и перебирал струны лютни, делая вид, что сочиняет новую песню. Ему было отвратительно не только участвовать в этом массовом убийстве, но даже смотреть на поле боя.
Резня кончилась затемно. Язон медленно въехал в захваченный лагерь. Навстречу ему попался гонец от вождя.
— Темучин хочет видеть тебя, — передал он.
Они ехали среди всеобщего разгрома, и моропы осторожно переступали через трупы. Язон старался не смотреть по сторонам и очень жалел, что не может зажать нос, чтобы не чувствовать запаха бойни. К его удивлению, почти все камачи остались целы, жечь их не стали.
В самом большом шатре, принадлежавшем, очевидно, вождю клана, расположился Темучин со своими военачальниками. Когда Язон вошел, все были в сборе, отсутствовал только Керк.
— Начнем, — Темучин скрестил ноги и опустился на шкуры. Остальные, подождав пока он сядет, сделали то же самое. — Наш план таков. Сегодняшняя схватка — это только начало. К востоку отсюда лежит большой лагерь Ласок. Завтра мы направимся туда. Я хочу, чтобы об этом знали все, в том числе и Ласки. Сегодня мы специально позволили бежать нескольким из них, и теперь они наблюдают за нами с холмов. «Вот тебе и «небрежная работа», — подумал Язон. — Да он же заранее спланировал всю компанию до последнего выстрела».
— Сегодня ваши люди хорошо сражались, — продолжал вождь. — Ночью воины будут пить ачад и есть мясо, а завтра поднимутся поздно. Мы разожжем множество костров, а патрули разойдутся по равнине и никому не позволят подойти к лагерю.
— И все это будет ловушкой, — угрюмо улыбаясь, сказал Аханк. — Мы ведь не станем нападать на лагерь к востоку?
— Верно, — Темучин полностью овладел вниманием присутствующих, и военачальники бессознательно подались вперед, чтобы не пропустить ни одного слова. — Как только окончательно стемнеет, мы двинемся на запад, в сторону Глубокого Ущелья. Мы нападем на его защитников, разрушим пороховыми бомбами укрепления и захватим ущелье до того, как к врагу подойдет подкрепление.
— Там трудно сражаться, — проворчал один из военачальников. — Трудно будет победить.
— Нет, не трудно, безмозглый дурак! — прогремел Темучин. — Это ворота в их земли. Несколько сотен воинов могут остановить в этом ущелье целую армию, но если мы пройдем его, они погибли. Мы будем уничтожать их племена одно за другим, пока клан Ласки не превратится в легенду. Память о нем останется лишь в песнях жонглеров! Теперь отдайте приказы воинам и отдохните немного. Спать нам сегодня ночью не придется.
Когда все вышли, вождь взял Язона за руку.
— Ну как бомбы? Они взорвутся, не откажут как в первый раз?