– Хе. Хорошо, тута. Пишите рапорта, утвержу, – потом Шубин посмотрел на Виктора, ухмыльнулся. – Ну что, Витька? Что ты там про бороду говорил? Чтобы завтра, тута, никакой растительности на лице не было… Хе-хе. Пришлю тебе своего ординарца, он вроде как парикмахером раньше был. Вот и пусть потренируется…
* * *
…По полосе, разрывая винтами воздух, промчалась пара истребителей. Поднявшийся ветер обжег холодом, заставив Виктора сморщиться и прикрыть лицо рукой. Истребители оторвались и пошли в набор высоты. Сегодня охотиться на вражеского разведчика предстояло пилотам из первой эскадрильи. Виктор задумчиво поглядел им вслед. Мороза не было, но щеки все равно неприятно холодило и пощипывало. Он скривился и, оторвав от подбородка очередной клочок газеты, выбросил в снег. Парикмахером шубинский ординарец оказался откровенно хреновым и изрезал Саблина знатно. Без бороды Виктор почему-то чувствовал себя некомфортно, вдобавок обожженная щека вновь явилась на всеобщее обозрение. Правда, это перестало быть поводом для переживания. Былые ожоги уже не казались ему страшными – раньше они выглядели куда хуже.
Он побродил по стоянкам и подошел к своей машине. Самолет был раскапотирован, Палыч копался в его потрохах, Зина ему помогала, Оля крутилась рядом, имитируя бурную деятельность. Увидев Саблина, она удивленно захлопала глазами, заулыбалась:
– Товарищ командир, вы так помолодели…
Виктора от ее слов перекосило. Палыч неторопливо обернулся на стремянке, пригляделся и довольно крякнул:
– Ну вот, узнаю своего Витьку. А то все дед какой-то лазил, древний.
Оля при этих словах захихикала, а Виктор снова поморщился. Потом задумчиво побродил вокруг своего самолета. «Як» был красив в совершенстве своих форм и плавности линий. Его не портил даже уродливый, наполовину облезший камуфляж из побелки. Однако чего-то в его машине не хватало.
– Палыч, – спросил Виктор, – а у тебя трафарет звезды есть? Хочу сбитых нарисовать….
– Чего? – удивился тот. – Что еще за трафарет? Зачем?
– Оля, – обратился он уже к мотористке, – дело на сто миллионов! – Оля сразу расцвела, всем своим видом выражая готовность исполнить любой командирский каприз, – найди, пожалуйста, картонку какую-нибудь и вырежи в ней звезду. Сантиметров десять высотой, главное, чтобы ровная была. Палыч, красная краска есть? Срочно надо.
Пока озадаченный экипаж выполнял его просьбы, Виктор ходил вокруг самолета, выбирая место, но ничего лучше, чем у кабины на левом борту, не нашел. Потом, вооружившись тряпкой, принялся смывать побелку. Рисовали звезды всем экипажем, переругиваясь и примеряя картонку буквально по миллиметрам, чтобы получилось ровно. Постепенно подтянулись другие механики и летчики, скоро вокруг самолета образовалась небольшая толпа, посыпались шутки и комментарии.
Наконец работа была закончена, звезды были нарисованы в два ряда по семь и шесть штук. Глядя на это, кто-то из толпы пошутил:
– На весь полк нарисовали? – Толпа ответила на эту шутку смехом, но видно было, что большинству такая живопись нравится. Палыч, тот и вовсе сиял, словно начищенный самовар.
Подошли командир с замполитом и командир первой эскадрильи – старший лейтенант Иванов. Выглядели они нервными и постоянно с какой-то обреченностью посматривали в небо. Глядя на встревоженное начальство, Виктор только сейчас понял, что взлетевшая пара до сих пор не возвратилась, хотя топливо должно было давно кончиться. Забава с рисованием звезд почему-то показалась ему пиром во время чумы, несусветной глупостью. И пусть с вылетевшими – лейтенантом Волковым и сержантом Алиевым он был знаком больше шапочно, но тем не менее… Они были его однополчане, они были такими же, как он, ели с ним в одной столовой и спали под одной крышей. Война вновь напомнила о себе, пронзительно сдавив сердце.
Шубин невидяще смотрел сквозь разукрашенный «Як», потом вздрогнул, удивленно заморгал. Задумчивое выражение с его лица пропало. Он прищурил глаза, словно что-то вспоминая, и спросил:
– А чего это, тута, тринадцать звезд? Всех в кучу смешал?
– Ну… у меня две в группе. Могу как-то особо их выделить.
– Выдели, – комполка прищелкнул языком. – Ишь ты, херой-художник. Прямо как у Баранова, правда, у того больше было. Хе-хе. Маскировку испортил… нехорошо. И, что интересно, безо всякого, тута, разрешения… Хотя инициатива хорошая, поддерживаю. Чтобы немцы боялись, да и своим полезно знать будет…
– Согласен с вами, Дмитрий Михайлович, – замполит закивал китайским болванчиком, – это, можно сказать, наглядная агитация. Но думаю, на самотек такое пускать нельзя, а то знаю я наших…
– Это да. – Шубин наконец скорчил некое подобие улыбки. – Витька, считай, что конкретно тебе я разрешил. Тринадцать, значить… так ты у нас на третьем месте, тута…
Комполка вскоре ушел, толпа тоже рассосалась, у самолета остались только Виктор с Палычем. Отойдя в сторонку, курили, гордо посматривая на самолет. В сером небе неподвижно висели подкрашенные солнцем облака. На аэродроме было тихо и как-то слишком спокойно.
– Ну что, Витька, – спросил Палыч, улыбаясь, – а еще столько же набьешь?
– Хрен его знает, – Виктор задумчиво сдвинул шлемофон, – война впереди еще долгая, так почему бы и нет?
* * *
…Шубин нервно прохаживался вдоль строя летчиков, желваки на лице командира перекатывались, зажатый в левой руке прутик нервно похлестывал по голенищу сапога. Повод для начальственного гнева был очень весомый – сегодня утром не вернулся с боевого вылета сержант Шерстобитов – летчик первой эскадрильи. Четверка «Яков» эскадрильи, прикрывая разведчика, провела воздушный бой с «мессерами». Отличился комэск-один Иванов – второй Герой в полку, заваливший своего пятнадцатого врага. Однако в скоротечной схватке куда-то запропал и истребитель молодого сержанта. Куда он подевался, так никто толком и не видел. Потеря четверых летчиков за неделю сильно ударила по Шубину, он имел очень неприятный разговор с комдивом, и поговаривали даже, что его могут снять с полка, и теперь, злобный после выволочки, командир расхаживал перед своими подчиненными.
– Асы, мля, – продолжил он монолог, – звезды, тута, рисуют, о наградах мечтают. Работа ваша где? – заорал он. – Решили меня под монастырь подвести? Я вам покажу… Герой Советского Союза, – вроде успокоившись, начал он пафосно, – летчик-ас. Где ведомый? Где, мля, ведомый твой? – перешел командир на крик. – Тебе этого немца нужно было обязательно сбивать? Да лучше бы ты за своим подчиненным присмотрел, у тебя же радио… Но нет, нам еще одну блямбу намалевать на фюзеляж, тута, важнее. Другой умник, – Шубин снова поуспокоился, – франт в реглане, тута… Самолет звездами изрисовал, уже места нету, а не может ведомого научить ориентированию на местности, над аэродромом, тута, блукают. Орденов, тута, ждете? А вот хрена вам, а не орденов, пока от вас выхлопа не будет…
Он замолчал, обводя подчиненных злым взглядом. В строю все молчали, боясь вызвать гнев на себя.