Девушка в нерешительности стояла посреди двора, но, к счастью, судьба улыбнулась ей. Джейк сидел на заборе, окружавшем ближайшее к дому пастбище. Он зацепился каблуками за нижнюю перекладину, слегка ссутулился и смотрел вдаль. В темноте его профиль казался вырезанным из камня, а губы, как всегда, сжимали сигару.
Бэннер подошла так тихо, что Джейк не слышал ее, пока она не поравнялась с ним. Он резко повернулся к ней с глупым видом, а Бэннер отпрыгнула и прижала руку к груди так, словно пыталась унять колотившееся сердце.
— Я… Мне надо поговорить с тобой, Джейк.
Он соскочил на землю, быстрым движением снял шляпу, потом, спохватившись, нахлобучил ее и большим пальцем сдвинул на затылок. Прислонившись к жердям, на которых только что сидел, Джейк перегнулся через загородку. Лицо его выражало деланное безразличие. Если бы Бэннер знала, что его сердце бьется так же часто, как у нее самой, она, наверное, меньше нервничала бы. Но ей казалось, что Джейк прекрасно владеет собой, он держался спокойно, недоступно, отстранение и холодно.
Ее храбрость быстро испарилась в знойном ночном воздухе. Бэннер повернула голову и посмотрела в направлении его взгляда. Профиль девушки четко вырисовывался на фоне темнеющего фиолетового неба; ветерок, дувший с юга, трепал ее волосы, бросая черные локоны на щеку, а потом сдувая с нее.
Она провела языком по губам. Джейк, невольно уловив это непроизвольное движение, такое невинное и такое провоцирующее, закрыл глаза, чтобы подавить тотчас возникшее желание. Наконец, открыв глаза, он встретился взглядом с Бэннер.
— Я хотела бы, чтобы ты стал моим старшим рабочим.
— Хотела бы?
Она нетерпеливо взмахнула руками:
— Ну, у меня ведь нет выбора.
— Нет, есть, Бэннер. Вели мне упаковать вещи и уехать, и ты больше никогда меня не увидишь.
— Да разве это выбор? Родители решат, что мы поссорились. Подумают, что между нами было что-то нехорошее и я тебя выгнала, вместо того чтобы умолять остаться, как раньше. И что тогда? Ты уедешь, а я останусь здесь, пытаясь объяснить, в чем дело. — Когда Бэннер договорила, внутри у нее уже все клокотало, и она поспешно отвернулась. Уцепившись за верхнюю перекладину изгороди, девушка уткнулась лбом в руки.
Она услышала звон его шпор и поняла, что Джейк подошел ближе. Но не только слухом Бэннер уловила его близость, она спиной ощутила жар, исходящий от тела Джейка. Он отбросил сигару, но запах табака все еще плыл в ночном воздухе. И запах кожи. И мужчины. Бэннер почувствовала невесомость, которая сменилась тяжестью, устремившейся к животу и сосредоточившейся между бедрами.
— Бэннер? С тобой все в порядке?
Она подняла голову и посмотрела на него:
— Что ты имеешь в виду?
Джейк смотрел на нее особенным взглядом. В нем не было и тени притворства.
— Я имею в виду именно то, что говорю. С тобой все в порядке? Было ли тебе… больно?
И вдруг ей захотелось ударить его. Броситься на Джейка и измолотить кулаками его грудь. Сказать ему, что у нее шла кровь, ей было мучительно больно после того, что он сделал. Но она не могла. Потому что это была не вся правда. Джейк не сделал ничего, о чем она не просила бы. Покачав головой, Бэннер отвела взгляд:
— Нет.
Она услышала, нет, скорее угадала вздох облегчения. Напряжение покинуло его, как будто он долго сдерживал дыхание и наконец выдохнул.
— Боже мой! Я ужасно волновался. Я хотел спросить тебя в то утро, но… Но у нас не было возможности поговорить. — Джейку отчаянно хотелось, чтобы все обошлось. Он мечтал, чтобы Бэннер успокоила его, сказала, что с ней все в порядке, что все прекрасно и она прощает его. — Я же говорил, что тебе будет больно, Бэннер. — Я и ожидала этого.
— Значит, было больно?
— Немного.
— Мне следовало понежнее…
— Все в порядке.
— Я не хотел причинить тебе боль.
— Джейк, пожалуйста. — Девушка зажала руками уши, чтобы не слышать никаких напоминаний. К несчастью, это не спасло ее, и его слова звучали в голове Бэннер.
Я не хотел причинить тебе боль, Бэннер.
Тебе будет больно.
О Боже, ты такая сладкая.
А потом у нее внутри все затрепетало, Бэннер отчетливо помнила момент восхитительной боли, когда она поняла, что Джейк овладел ею.
Он смотрел на нее сверху вниз, чувствуя беспомощность и злясь на себя. Девушка казалась такой хрупкой и беззащитной. Ряд пуговиц сзади на блузке подчеркивал грациозный изгиб ее тела. Ему хотелось прикоснуться к Бэннер, успокоить ее, но он не смел дотронуться до нее.
Раньше не возникало никаких трудностей. Джейк мысленно или наяву прикасался к ней, крепко обнимал, а она радостно визжала, когда он таскал ее за непослушные пряди волос. Разве не так было даже в утро перед свадьбой, когда Джейк шутливо шлепнул ее по ягодицам? Сейчас невозможно даже подумать о чем-то подобном. Они сами себя обокрали, утратив возможность веселиться вместе.
— Я не хочу говорить про это, — мрачно сказала Бэннер, — отнимая руки от ушей.
— Мы должны поговорить об этом. Мы не сможем видеться каждый день, если это будет стоять между нами. И через неделю оба сойдем с ума.
Бэннер сердито посмотрела на него:
— А почему ты не подумал об этом раньше, Джейк? Зачем поставил меня перед выбором? Почему не отказался от работы и не уехал?
— Я пытался. Но мне не удалось.
— Почему?
Уже не стыдясь, не колеблясь, Бэннер снова подстрекала его. Все ее тело вибрировало от разочарования.
Как он жаждал ее! Джейк отдал бы все на свете, чтобы исправить случившееся! Как ему хотелось прижать ее податливое тело к себе и еще раз вкусить сладость этого рта. Ну хотя бы еще разок!
Воспоминания не оставляли его. Все стояло перед глазами и мучило Джейка, как красная тряпка быка. Сейчас он знал, какие живые у нее волосы, когда они локонами накручиваются ему на пальцы. Джейк помнил вкус ее кожи. Помнил сладкую мочку уха. Вопреки желанию глаза нашли ее грудь, ходившую ходуном от гнева. Неужели его руки на самом деле ласкали эту грудь, или он только мечтал об этом?
Но взгляд вернулся к лицу Бэннер и уперся в ее губы. Джейк осквернил эти губы, он впивался в них, насиловал языком. Даже некоторые низкопробные проститутки не допускают таких интимных поцелуев. Джейк ненавидел себя после всего этого и удивлялся, почему Бэннер тогда не остановила его. Но сейчас он думал только о том, чтобы такое повторилось. Ему хотелось еще раз вкусить сладость этих губ.
Вдруг Джейк отвернулся, поставил локти на верхнюю планку изгороди, сцепил руки и уперся большими пальцами в челюсть. Челюсть заныла от напряжения.