— Что поделаешь? Ты не знаешь, какая тяжелая у меня была жизнь. Это женщина ласковая и добрая, она очень помогла мне пережить некоторые вещи… Со временем ты поймешь.
— Да я отлично понимаю, папа, — ответила Дениза.
Тут у них произошел откровенный разговор о госпоже Эрпен. Дениза спросила, почему он не развелся.
— Из-за вас… В таком маленьком городке, как наш, это очень повредило бы вам, детям… Кроме того, у нас с мамой были, несмотря ни на что, и счастливые дни… Если бы пришлось все начать сначала, я снова бы все повторил… Она меня любила, когда выходила за меня. Она ждала меня, знаешь ли, целых три года, а между тем в Руане за ней многие ухаживали… Какая она была красивая. Послушала бы ты наши музыкальные вечера на улице Дамьет, когда я отбывал воинскую повинность. В те времена я тоже пел. Она мне аккомпанировала.
— А что вы пели, папа?
— Ну, много вещей… Весь тогдашний репертуар… Каватину Фауста, «Короля города Ис», «Самсона и Далилу».
— Мне очень бы хотелось послушать. Спойте мне сегодня вечером.
— Нет, в эти дни мама не любит, когда поют.
Они вернулись на улицу Карно в самом веселом настроении, у госпожи Эрпен была мигрень, она лежала. Ее тревожило отсутствие известий от любовника, и она считала, что европейская война — это заговор против ее личного благополучия. После обеда господин Эрпен с дочерьми тайком проникли в гостиную, и Дениза стала под сурдинку аккомпанировать отцу: «Привет тебе, приют невинный…» Господин Эрпен пел, задыхаясь, дрожащим голоском, полным какой-то наивной страсти. Давно уже он не казался таким счастливым. Дениза и Сюзанна с волнением и жалостью украдкой переглядывались. Шарлотта хихикала.
Отовсюду потянулись солдатские письма. Пон-де-лэрская молодежь рассеялась по всему фронту, по всей Франции. Жак Пельто поступил добровольцем при первой же возможности в октябре 1915 года. Он объявил родителям, что обручился с Денизой Эрпен, и госпожа Пельто, преображенная тревогой за сына, обняла его. Нотариус тоже не возражал, однако заметил:
— Прошу тебя только не объявлять об этом официально до окончания войны.
Бертран Шмит служил переводчиком в английской армии; он жил между Армантьером и Бетюном и писал Денизе поэтичные, но мрачные письма. Его брата Андре убили под Шарлеруа. Бернар Кенэ служил во взводе пеших егерей в чине лейтенанта, его батальон уже три месяца стоял в Эльзасе, в снегах, в том же батальоне оказался и доктор Герен в качестве врача. Антуан Кенэ получил тяжелое ранение в Шампани и теперь с трудом волочил ногу, проходя по фабричным дворам. Ходили слухи, что он обручен с Франсуазой Паскаль-Буше, и жителям Долины это событие представлялось более удивительным, чем стойкость Вердена. [17]
В апреле 1916 года в трех километрах от Пон-де-Лэра обосновался английский учебный лагерь, куда направляли с фронта офицеров и солдат для обучения специальным видам боевой техники, новейшим приемам штыкового боя, метанию ручных гранат, траншейной защите, обращению с газом. Один из инструкторов лагеря, двадцатитрехлетний Робинсон, стал усердным поклонником Денизы. По воскресеньям весь город отправлялся в лагерь, чтобы полюбоваться стройными рядами палаток, деревянными бараками, построенными канадцами в духе древних лесных хижин, и садами, в которых «томми» воссоздали цветущие уголки Англии.
— Мне хотелось бы показать мисс Денизе одно интересное укрытие, — сказал однажды Робинсон господину Эрпену, и тот, кивая склоненной набок головой, одобрил его намерение.
Капитан подвел Денизу к показательным окопам, чуду опрятности; они были выложены из новеньких мешков и укреплены чуть ли нелакированными колышками.
— Можете спрыгнуть? — спросил он.
Он протянул ей руку. Дениза любовалась этим стройным, непринужденным юношей в тужурке с отложным воротничком.
— Вот здесь, мисс Дениза, окоп для офицеров… посмотрите. Осторожно! Надо нагнуться… Тут двадцать три ступени.
Чтобы вести девушку в темноте, он взял ее за талию, подал ей руку. Почувствовав прикосновение его сильной руки, она вдруг ужаснулась тому, как приятно ей это ощущение.
— Нет, — промолвила она, — у меня кружится голова. Выйдемте отсюда.
Весной офицеры лагеря решили устроить небольшой праздник. Капитан Робинсон, которого сестры Эрпен звали теперь просто Рэдди, спросил Денизу, не согласится ли она присутствовать на этом вечере в качестве его гостьи. Госпожи Эрпен не было дома уже два дня — она уехала в Париж по какому-то таинственному делу. С тех пор как доктор Герен получил чин майора и стал начальником госпиталя в Компьене, она то и дело находила предлоги для разъездов. «Жермене не сидится», — говорили сестры. За обедом Дениза сказала отцу:
— Папа, меня вечером не будет; я поеду в английский лагерь.
— Вечером? — испуганно переспросил господин Эрпен. — Почему это? С кем?
— Робинсон заедет за мной на своей машине и сам привезет обратно. Его сослуживцы устраивают концерт.
— И он не пригласил твоих сестер?
— Он не мог их пригласить; машина у него маленькая, двухместная.
Господин Эрпен побарабанил пальцами по столу, склонил голову набок и вздохнул. Он дышал с трудом, теперь это часто с ним случалось. Тяжело было на него смотреть.
— Что с вами, папа? Вы недовольны, что я поеду с Рэдди? Но ведь я уже несколько раз ездила.
— Конечно, деточка, только не вечером.
— А какая разница — днем или вечером? — с чуть заметной досадой возразила Дениза. — Впрочем, если вы недовольны, я не поеду… Но это очень неудобно, потому что все уже подготовлено и через два часа Рэдди будет здесь… Он подумает, что я просто сошла с ума.
Господин Эрпен снова вздохнул.
— Нет, поезжай, — сказал он. — Я не хочу лишать тебя удовольствия. Жизнь здесь не такая уж веселая. Только возвращайся не очень поздно. Я буду тебя ждать.
— Но ведь это нелепо, папа. Кончится не раньше двенадцати. Зачем же меня ждать? Что может случиться? Вы уже достаточно знаете Рэдди.
— Я не буду спокоен, пока не увижу, что ты вернулась.
Дениза взглянула на сестер, как бы говоря: «Бедный папа!» Конец обеда прошел грустно, все молчали.
Немного спустя, когда уже совсем стемнело, раздался звонок и послышался веселый голос Рэдди. Он громко, с ужасающим акцентом говорил:
— Добр вечер, Юджени… Я пришел за мисс Дениз.
Девушка поцеловала отца очень ласково, нежно, — нежнее обычного, — и вышла в переднюю; сестры помогли ей накинуть шарф, чтобы не помялась прическа. Господин Эрпен, оставшись один в гостиной, слышал, как они пели на мотив из «Типперери».