— Остается только надеяться, что тебя не изловят, — таково было последнее слово Скотти.
Рой пожал плечами и стал доедать бобы.
Показывал дорогу Мэррей, но прокладывал тропу и уминал снег Рой. Следуя указаниям Мэррея, он держал то на одиночную сосну, то на гряду холмов, то на корабельную рощу, то по долине. На большей части пути нельзя было обойтись без плетеных канадских лыж, и на долю Роя приходилась самая тяжелая, изнурительная работа, но и при этом двое других едва поспевали за ним. Рой стремился вперед так, словно отчаянье подгоняло его, и ноги его шли и шли сами собой, как бы ни был глубок снег. Мэррей тащил самый тяжелый груз, включая большую часть капканов; даже этому гиганту приходилось ускорять свой широкий шаг, поспевая за Роем. Мэррей старался по возможности спрямлять дорогу, но Рой каждый раз выбирал к тому же и более легкий вариант и ни на минуту не сбавлял хода.
— Ты, видно, спешишь? — сказал Мэррей после двух дней такого пути.
— К чему терять время? — сказал Рой.
— Ну, времени у нас достаточно, — заметил Мэррей.
— Это как сказать, — возразил Зел Мэррею, но тот и бровью не повел. А именно Зелу приходилось труднее всего. Мэррей уже не раз вытаскивал его из снега и нес его мешок, пока он не набирался сил, чтобы тащить груз дальше. Но Зел все-таки был на стороне Роя. — Чем скорее мы туда попадем и чем скорее выберемся, тем для нас же лучше, — говорил он.
Первые три дня они шли приблизительно по прямой. Местность эта была им хорошо знакома, и никаких открытий не предвиделось. Но на четвертый день они переправились через Серебряную реку и поднялись на хребет Белых Гор. Хребта такой высоты не было во всем Муск-о-ги; острый как бритва, он тянулся с востока на запад, сколько хватал глаз. Это был водораздельный хребет, отрезавший Муск-о-ги от пустынных земель на севере. Взбираясь на этот хребет, Мэррей дважды терял ориентиры и, только добравшись до самого верха, он снова определил направление.
Там, наверху, перед ними открылась совершенно новая для них страна, не похожая на их угодья. Глядя на нее с радостью и возбуждением, Рой понял, почему ее называют страной Серебряных Долларов.
— Смотрите, какие озера! — изумленно воскликнул он. До самого горизонта видны были сотни озер, белевших среди лесов и долин. Это были большей частью маленькие круглые озерки, и они сверкали на солнце действительно, как рассыпанные по земле доллары.
— Погляди, Сохатый, — сказал Рой. — Вот это страна! Я поднимался на этот хребет восточнее, но такого еще не видал. Тут все не такое. Совсем не такое.
Действительно, это не похоже было на скопление невысоких однообразных хребтов Муск-о-ги, это была страна контрастов. Были тут и отроги, и высокие пики, и глубокие долины. Были и плато, узкими полосами тянулись они, плоские и гладкие, между гор и тоже испещрены были кое-где озерами и сосновыми лесами. По сравнению с более мирным пейзажем Муск-о-ги все тут было вздыблено и скручено. Повсюду леса, еще не тронутые топором, темные чащобы и рядом сверкающие на солнце предательские снежные склоны.
— Оно, может быть, и красиво, — сказал Мэррей, — но на таком склоне сам черт ногу сломит. А теперь, когда они обледенели, на них можно и шею свернуть. Видишь лес по ту сторону плато? — спросил Мэррей Роя.
Рой посмотрел через два хребта и плато на густую сосновую чащу.
— Постарайся вывести нас туда поточней, — сказал Мэррей. — Как раз там моя хижина. В конце вон того озерка.
Этот последний кусок пути Рой провел так, что у всех дух захватило. Его подстегивал еще и обычный азарт гонки с дневным светом. Каждый шаг в этой новой стране доставлял ему наслаждение, каждая трудность была приятна. На этом последнем переходе пришлось обходить много лесных трущоб и зарослей, и, хотя чаще всего цель пути была скрыта, Рой привел их прямо к месту. Путь этот им следовало твердо запомнить, потому что они не рисковали отмечать тропу, как бы трудно ни оказалось найти ее потом. Они были в заповеднике, и чем меньше оставалось следов их пребывания здесь — тем лучше. У заповедника не было границ или опознавательных знаков, но они знали, что он начинался от хребта Белых Гор, и чем дальше они отходили от хребта, тем больше углублялись в заповедник. К тому времени, как Рой вывел их глубокой долиной к указанной Мэрреем сосновой роще, хребет Белых Гор едва дымился вечерней дымкой далеко позади, а сами они были в глубине заповедника.
— Вот тут-то и начинается самое трудное, — сказал Мэррей, когда они вошли в лес. — Теперь мне нужно найти свои приметы, — и он пошел впереди.
Даже кроха Зел приободрился, и когда вспугнутая лань вынеслась на них из сосновой заросли и отпрянула прочь, он закричал:
— Смотрите, как улепетывает!
Рою приятно было видеть, как оживает Зел.
— А ты не думаешь, что такой крик услышит обходчик и за сотни миль отсюда? — сказал он Зелу.
Зел при упоминании о пушных обходчиках напустил на себя презрительный вид.
— Сколько миль отсюда до ближайшего кордона? — спросил он Мэррея.
— Да около полутораста миль будет, — сказал Мэррей. — Не та чтобы постоянный пост, а просто укрытие для лесников.
— И вообще больше вероятия встретить здесь лесников, а не пушных обходчиков, — сказал Рой. — Тут есть что беречь. Какой лес!
Вокруг них высились колоннады вековых сосен. Деревья так велики, что стоят довольно редко, хотя лес издали выглядит очень густым. Под ногами снегу мало, он, видимо, еще не успел пробиться сквозь плотную хвойную кровлю. Темно, спокойно, безветренно.
В дальнем конце этого леса, на краю плато, прячась среди больших деревьев, стояла маленькая хижина Мэррея. Они обнаружили ее, только подойдя к ней вплотную, так умело укрыл ее Мэррей среди сосен. Она была замаскирована большущими нижними ветками, которые скрывали и крышу и стены. Площадью хижина была пятнадцать на пятнадцать футов, и, входя в дверь, Мэррею пришлось сильно пригнуться.
— И сколько же времени ты ее строил? — в изумлении спросил Рой, глядя на прямые, крепко пригнанные стены, снаружи обмазанные глиной и непроницаемые для ветра.
— Почти все лето, — сказал Мэррей, — и половину осени.
— Так вот чем ты занимался! Ловил здесь дичь и строил потайные хижины! — сказал Рой. Войдя внутрь, он осмотрелся и отдал должное мастерству Мэррея. Тот был прирожденный лесовик, и всякое лесное дело у него в руках само собой спорилось. В хижине устроено было даже окно и сложена примитивная печка: любивший удобства Рой не ожидал такого комфорта. Желтое оконное стекло было из триплекса, и Мэррей объяснил, что добыл его у Скотти, который, в свою очередь, подцепил его на какой-то свалке военного имущества, да так и не нашел ему применения. Печь, сложенная из камней и глины, была шедевром. В углублении стены был устроен квадратный очаг с небольшой топкой, и конусом был сложен дымоход, обшитый жестью бидонов. Рой отметил, что труба, слепленная из камня и глины, была выведена вплотную к большому дереву, так что дым стлался по стволу и рассеивался, прежде чем подняться над лесом.