Нис и Стоун не заговаривали ни с кем, пока не вошли в деревню.
Правильных улиц в Литтосе не было. Каменистые тропки вились между домами в самых неожиданных и неопределенных направлениях. Нис и Стоун, не останавливаясь, прошли эту часть деревни и вышли к побережью. Здесь все было такое, как в Сирносе, только больше, и без голубой дороги. Полоса белого камня тянулась вдоль длинного ряда домиков, обращенных на восток, отделяя их от взморья. Но к деревне не вело никаких дорог.
Вдоль всей прибрежной полосы были вбиты колья для просушки сетей. Кое-где возились рыбаки, чинившие сети; дальше на воде покачивались ряды одинаковых маленьких лодок. Нис вгляделся, но лодки Талоса не было видно. Когда они шли по взморью, все с любопытством оглядывались на них, но вежливо молчали. Он подошел к одному рыбаку и остановился.
Рыбак, с которым Нис собирался заговорить, наматывал на колышек веревку для сети, пропуская ее между большим и вторым пальцами правой ноги. Его коричневую от загара голову прикрывал вязаный колпак.
— Калимера, — вежливо сказал Нис.
— Калимера, — ответил рыбак, чинивший сеть.
Нис решил, что лучше всего приступить прямо к делу.
— Я ищу мальчика по имени Талос, из Сирноса, и с ним должен быть еще один человек.
— Эта деревня называется Литтос, — сказал рыбак.
— Знаю. Он приплыл в Литтос на своей лодке.
Рыбак ничего не ответил.
— А больше здесь никого нет из Сирноса? — спросил его Нис.
— Не слыхал что-то.
— Тогда скажи мне, где найти человека по имени Хаджи Михали.
Рыбак перестал наматывать веревку, но ничего не сказал. Подошли еще двое и остановились рядом.
— Ты кто такой? — спросил один.
Нис знал, что эти люди настороженно приглядываются к ним. Знал и то, что должен говорить о себе начистоту.
— Я Нис Галланос. Я попал сюда из Сирноса, который разрушили дотла.
— А этот? — про Стоуна.
— Он франк. — Нис употребил слово, которым обычно называют всякого иностранца.
Рыбак, чинивший сеть, пристально посмотрел на Стоуна, но тот встретил его взгляд не мигая. Его большие голубые глаза смотрели открыто и доверчиво.
— Идите за мной, — сказал рыбак.
Он обтер потные ладони о парусиновые штаны, сунул ноги в сандалии на деревянной подошве и пошел вдоль каменистой улицы.
— Узнали что-нибудь? — спросил Стоун Ниса.
— Пока ничего. Нам не доверяют.
— Лодки, на которой ехал Берк, я здесь не заметил, — сказал Стоун.
— Да, ее, по-видимому, нет здесь.
Они замолчали, потому что рыбак, шедший впереди, оглянулся и покачал головой в знак того, что разговаривать не следует. Женщины оглядывались на них, голые ребятишки бежали вслед, потом отставали. Был полдень, и, проходя по дороге, они поднимали облачко горячей пыли.
Рыбак вел их извилистыми проходами мимо белых каменных домиков. Они шли к другому концу деревни, где дома были побольше. Земля здесь вся была занесена тонким слоем мелкого белого песка. Камни были гладко отполированы этим песком.
Рыбак остановился у длинной низкой хижины и постучал в дверь, состоявшую из двух створок, верхней и нижней. Потом ударил в нее ногой.
— Сарандаки, — крикнул он. Слово это по-гречески означает «сорок», но он, видимо, употреблял его как собственное имя.
— Говори, кто, — послышалось из-за двери.
Рыбак назвал себя.
— Политис, — сказал он.
Верхняя створка двери отворилась, и в просвете показался человек еще крупнее Стоуна. По лицу сразу можно было угадать в нем грека, но кожа у него была черная, как у египтянина или сирийца, настоящий джинн. Большой, темно-коричневый череп был совсем голый, глаза прятались в мелких морщинках, выражение было настороженное.
— Калимера, старый филин, — сказал он.
— И тебе калимера, — сказал рыбак.
— Это кто еще? — Он смотрел на Ниса и Стоуна.
— Отвори дверь.
— Погоди, не торопись. — Великан, которого звали Сарандаки, видно, был с хитрецой.
— Отворяй дверь, — повторил рыбак.
— А зачем? — спросил тот и широко, во весь рот ухмыльнулся.
И снова Нис подумал, что надо говорить все начистоту.
— Я Нис Галланос. Мне нужно повидать людей из Сирноса или же Хаджи Михали.
— Они только тебя и ждут, — насмешливо сказал Сарандаки и захохотал, точно из кузнечных мехов воздух вырвался.
— Мне надо их видеть, — твердо сказал Нис.
— Послушай, молодой филин. Приходишь ты сюда, да еще не один, а с каким-то франком, и говоришь: подайте мне Хаджи Михали. А с чего ты взял, что я его знаю?
— Знаешь, — сказал Нис, глядя ему прямо в глаза. — Скажи, где молодой сирносец?
— А зачем тебе?
— Затем, что мне нужен Хаджи Михали. Где мне его найти?
— Да ты, видно, сам все знаешь. — Сарандаки весело смеялся.
— Нет, я не знаю, — сказал Нис. — Скажи, где.
— Ну-ну, поспокойнее, — сказал Сарандаки медленно и со вкусом. Ему все это явно нравилось. — Я про такого и не слыхал никогда.
— А Талоса знаешь? Брата Экса.
— Нет.
Нис терпеливо стал рассказывать все с самого начала; про то, как они угнали лодку из Сулии, как Талос и еще один австралос, по имени Берк, отправились в Литтос.
Сарандаки с минуту глядел на него испытующе.
— Может быть, и найдется тут кое-кто из Сирноса, — сказал он и снова засмеялся.
Он вышел на улицу и повел их к другой, такой же длинной и низкой хижине, стоявшей у самого моря. Он распахнул цельную, плетенную из раффии дверь.
— Вот, поищите тут своих сирносцев, — сказал Сарандаки, указывая внутрь хижины.
Нис вошел первым, Стоун за ним. Пол в хижине был каменный. В углу лежала большая куча белых губок. В другом углу, в темноте, шевелились люди.
— Талос, — окликнул Нис. Ничего нельзя было разглядеть. — Талос, — повторил он наугад. Он еще не был уверен, здесь ли Талос.
После паузы:
— Да? Кто это, Георгий?
— Нет. Это Нис Галланос.
Талос вступил в освещенную полосу у двери. Его лицо Пана светилось невинным лукавством.
— Хо! — закричал он. — А мы думали, вас поймали.
Он крепко жал руку Нису, а Берк в это время подошел и просто стал рядом. Это было очень похоже на Берка. Всем своим видом он как бы старался показать, что ничего не случилось. Они неожиданно появились здесь, и он их встречает. Ничего больше. Но встречает тепло. А Стоуну он даже попросту рад. Нис чувствовал скрытую теплоту в отношениях между этими двумя людьми и ценил ее.