«Туда» оказалось кухней, большой, сверкающей чистотой. Усевшись на удобный табурет и с интересом осматриваясь, Джек довольно подумал: «Она обо мне говорила! Да еще и только обо мне! Здорово!»
Не слушая предложений Джека помочь, старушка быстро поставила на стол холодное мясо, йоркширский пудинг, масло, свежие булочки, джем, чайники — с кипятком и заварной, молочник… Сама уселась напротив в вечной позе женщины, настроившейся смотреть на то, как ест мужчина. — Значит, ты из Англии? — Джек кивнул. — Англия… — Старушка вздохнула. — Как там теперь?.. Да ешь, ешь, не слушай, что я болтаю. Старческая болтливость! — Она засмеялась. — Ешь, я люблю, когда хорошо едят. Все работают, а я сижу целыми днями тут. Готовлю. Радио слушаю. Читаю. Плохо быть старой, Джек! — Она рассмеялась.
Юноша ел, слушал, как она говорит, не ожидая ответа на вопросы, и чувствовал, что ему хорошо. Как и все люди своего времени, он был воспитан в уважении к старости, но обычно неловко чувствовал себя с пожилыми людьми. А сейчас вполне спокойно отнесся даже к тому, что бабушка Мэл взялась лично показывать ему дом и большой сад, весь утопавший в ухоженных цветах.
Ферма Фильги была богатой, что и говорить. Но, как и все люди, создавшие свое богатство собственными руками, ее обитатели, видимо, им не кичились. И это было приятно.
Они как раз закончили осматривать заставленный банками, бочонками, пакетами погреб, где под потолком висели копченые окорока и связки всякого-разного-сушеного, и вышли нижним ходом к небольшому кладбищу — прямо около Солнечного Столба Джек буквально наткнулся на косо поставленную плиту бурого гранита, цвета запекшейся крови. В камень были вделаны залитые пластиком цветная фотография и листок блокнота. Даже не подумав о том, что делает, просто потому, что плита оказалась на пути, Джек нагнулся — посмотреть.
Фотография изображала дюжину мальчиков и девочек примерно восьми-двенадцати лет, одетых нелепо и ярко, как одевались дети и подростки до Безвременья. Они стояли с улыбками на фоне какого-то белого здания под разлапистыми тонколистными пальмами.
— Это кто? — удивленно спросил Джек. И повернулся к бабушке Мэл, которая со странной улыбкой тронула фото пальцами. Посмотрела на Джека немного странно и с той же улыбкой ответила:
— Это наша группа. Мы были тут пролетом в Таиланд, когда все рухнуло. И застряли. Вот это, — она провела пальцем по лицу что-то выкрикивающей девочки, — это я, Джек. А это, — она указала на страничку, — из моего дневника. Последняя страничка.
Джек спросил изумленно:
— Так вы… вы все ТО время были…
— Да, в Африке, — кивнула бабушка Мэл. — Все эти годы.
Не найдя, что сказать, Джек всмотрелся в прыгающие черные строчки, словно их писала не десятилетняя девочка, а слепая старуха…
«Они нас едят. Этого не может быть, но это правда. Забирают по одному и едят. Нам кидают остатки, но мы не едим, хотя уже все равно. Нас осталось трое. Мне страшно. Очень. Я хочу домой».
Джек не сразу распрямился. А когда распрямился, то не сразу смог посмотреть на спокойно стоящую рядом невысокую хрупкую старушку.
— Кто-нибудь еще… — с трудом выговорил он.
— Нет, Джек, — тихо отозвалась она. — Только я. Мне повезло. Можно сказать, до сумасшествия повезло, а может, страх помог бежать. Буквально в щель. Руководители нас просто бросили. А мальчишек убили почти сразу. Надругались над ними, потом убили. Наверное, боялись, что они станут сопротивляться, или смогут сбежать, или нападут… Напрасно, наши мальчишки не были ни на что из этого способны. Может быть, только Лин… но его убили еще в аэропорту. Во всяком случае, они умерли быстро. И их не съели — просто бросили валяться на окраине города.
— Как… надругались? — Джек неверяще и с трудом выговорил это слово.
— Хорошо, что ты этого не понимаешь… — Бабушка Мэл не стала ничего объяснять. — А нас, девочек, таскали за собой почти полгода. И я смогла бежать. А потом смогла выжить. А теперь у меня есть моя семья и мой дом.
Джек помолчал полминуты. Тучи клубились наверху, зелень вокруг казалась в их темном движении грозной, черной… Потом юноша встал на колено, взял правую руку старушки и прижал к своей щеке.
— Полно глупостей! — легко засмеялась бабушка Мэл. — Вставай-ка, молодой человек, и пойдем в дом.
Самое странное было в том, что Фильги восприняли появление Джека с истинно английским хладнокровием. Так, словно Джек бывал тут уже неоднократно и является хорошим знакомым, если не другом семьи.
Первым явился Кэс Фильги — дед Стеллы. Если честно, Джек удивился — в дом вошел рослый, прямой, стройный мужчина в линялых джинсах, старой рубахе — и пожал руку юноше так, что тот с трудом удержался от ойканья. Если бы не резкие морщины на обветренном лице и не седые — совершенно не поредевшие! — волосы, Джек решил бы, что это отец Стеллы, а не дед!
От Мелиссы не укрылось, как изумленно Джек смотрел на ее мужа. Улыбаясь, она взяла Кэса под руку и ласково взглянула на него:
— Вот такой он, мой Кэссиди, — гордо сказала она. — И всегда он был таким. Мы с ним познакомились не в очень-то доброе время, но я тогда была куда красивей, чем сейчас, а вот он ничуть не изменился!
— Мелисса… — Кэс чуть смущенно улыбнулся.
— Я правду говорю! — воинственно вскинула голову старушка. — Помнишь, Кэс, как на наш фургон напали три тараноноса… [76]
— Я помню, как разворотил себе тогда морду, — проворчал старик.
— Мистер Фильги!
— Миссис Фильги! Ну хорошо, лицо… Короче, — старик обернулся к Джеку, — ты представляешь, как красиво я тогда выглядел — и какое мужество ей потребовалось, чтобы меня поцеловать…
— И какое — чтобы выносить следующие полвека, — ласково притронулась к его локтю бабушка Мэл.
— Ты, говорят, — Кэссиди подмигнул, — тоже неплохо дерешься? Когда мне это сказали, я не очень-то поверил. Прямо скажу, парень, твое поколение растет, считай, в тепличных условиях… — И неожиданно быстрым и точным движением он ударил Джека в грудь с левой.
— Ох! — Юноша машинально ушел в сторону, прикрывшись предплечьем, а Кэссиди захохотал и хлопнул его по спине.
— Ого! Ну, ты и правда неплох… Вино пьешь? У нас домашнее…
— Да я вообще-то нет… — замялся Джек, и Кэссиди кивнул:
— Правильно. Вот я, например, в жизни не ругаюсь, черт бы все побрал! А как выпью — поверишь?! — забираюсь в подвал и в вытяжное окно пою похабные песни!..
Короче говоря, Джек вскоре чувствовал себя абсолютно как дома. Он немного побаивался встречи с отцом Стеллы, но выяснилось, что тот в рейде, и вопрос сам собой отпал.