При виде убитого горем вдовца, Марси почувствовала, как в ее ноющей груди больно сжимается сердце.
— Чейз, мне очень жаль, — прохрипела она. — Так жаль!
Ей хотелось протянуть руку и прикоснуться к нему.
Она попыталась сделать это и только тут поняла, что ее рука и плечо загипсованы. Может быть, Чейз пришел укорять ее за то, что она небрежно вела машину? Может, он винит ее за аварию? Может, она И ПРАВДА виновата?
— Мы… Мы его даже не увидели. — Голос ее был высоким и слабым, и даже ей самой показался незнакомым. — Просто… страшный шум и…
Чейз опустился на стул у ее кровати. Он был почти не похож на человека, которого она видела накануне. Всегда высокий, властно-внушительный, сейчас он ссутулился. За одну ночь морщины избороздили его лицо. Серые глаза, как всегда пристальные, покраснели. В них не только отразилась потеря — в них не стало жизни. Они не отражали света, как будто он тоже умер.
— Я хочу знать о Тане. — Когда он произнес ее имя, голос его сорвался, и он, часто покашливая, старался быстро справиться с ним. — В каком она была настроении? Что она говорила? Какими были ее последние слова?
Лаки застонал.
— Чейз, не делай этого с собой.
Тот раздраженно сбросил руку, которую Лаки положил ему на плечо.
— Скажи мне, Марси, что она делала, говорила, когда… когда этот недоносок убил ее.
Лаки опустил лоб на руку и стал растирать виски большим и средним пальцами. Он был явно расстроен, и, может быть, не меньше, чем его брат. Тайлеры были семейством дружным и всегда поддерживали, защищали и берегли друг друга. Марси понимала, как они все должны быть обеспокоены состоянием Чейза. Но она могла разделить и чувство Чейза, который испытывал потребность знать, какими были последние минуты жизни его юной жены.
— Таня смеялась, — прошептала Марси.
Болеутоляющие средства сделали ее речь медленной и невнятной. Трудно было подобрать нужные слова, нелегко было выговорить их: язык оказался распухшим и неповоротливым. Но Марси изо всех сил старалась быть понятой, потому что знала, как важно для Чейза каждое осторожное слово, которое ей удается произнести.
— Мы говорили о доме. Она… Она так радовалась… ему.
— Я намерен купить этот дом. — Чейз поднял глаза на Лаки, взгляд его казался диким и несфокусированным. — Купи за меня этот дом. Она хотела этот дом, так что она его получит.
— Чейз…
— Купи этот чертов дом! — взорвался он. — Неужели нельзя сделать это для меня? И ради бога — не устраивай споров!..
— Хорошо.
Его несдержанная, громкая вспышка больно ударила по травмированному организму Марси. Она отпрянула от этого нового удара по уже поврежденному телу. Но она легко простила ему. Он тоже был по-своему травмирован случившимся.
— Как раз перед тем, как мы проехали… перекресток, она спросила меня, как, по-моему, надо покрасить…
Острая боль пронзила ее руку, заставив поморщиться. Ей так хотелось закрыть глаза, уступить анестезирующим средствам, которые поступали в ее вену через капельницу, отключить сознание и сопровождающую его муку. Но еще сильнее ей хотелось облегчить боль Чейза. Если разговор о Тане смягчит эту боль, тогда это самое лучшее, что она может сделать. Она будет продолжать говорить, пока сможет бороться с собственным страданием и манящим забытьем.
— Она спросила меня… в какой цвет покрасить спальню для… малыша?
Чейз закрыл лицо руками.
— Господи Иисусе!
Слезы просочились между его пальцами и потекли по тыльной стороне кистей. Это было материальным свидетельством его горя, и оно заставило Марси страдать еще сильнее.
— Чейз, — нетвердо прошептала она, — ты винишь меня?
Не отнимая ладоней от лица, он покачал головой.
— Нет, Марси, нет! Я виню Бога. Он убил ее. Он убил моего ребенка. Почему? ПОЧЕМУ? Я так любил ее. Я любил…
Он разразился рыданиями.
Лаки подошел к нему и снова утешающе положил руку на вздымающиеся плечи брата. Марси увидела, что в глазах молодого человека тоже стоят слезы. Казалось, он тоже борется с сердечной мукой. Недавно Лаки попал в газеты, потому что его обвинили в поджоге гаража «Тайлер Дриллинг». Обвинения были сняты, и истинные виновники находились сейчас в заключении, но было видно, что это испытание оставило на нем свой след.
Марси искала, что бы еще сказать, но слова утешения не давались ей и казались абстрактными. Ее затуманенный мозг не мог поймать их. Но это не имело значения. Что бы она ни сказала, это прозвучит банально.
«ГОСПОДИ, ЧЕМ Я МОГУ ЕМУ ПОМОЧЬ?»
Она была человеком деятельным, и ощущение беспомощности было ей отвратительно. Ее неспособность помочь ему наполнила ее отчаянием. Она смотрела на макушку его склоненной головы, стремясь коснуться, обнять его и вобрать в себя его муку.
И перед тем, как снова провалиться в благословенное забытье, она поклялась, что когда-то и каким-то образом, но она вернет Чейзу Тайлеру нормальную жизнь.
— Леди и джентльмены! У нас сегодня выступают дикие быки. Но есть и ковбои, готовые объездить их…
Голос ведущего, слегка гнусавый, разнесся по низко утопленной арене «Колизея» Уилла Роджера в Форт-Уорте.
— Восемь секунд! Вот сколько надо продержаться ковбою на спине этого быка… Кажется, немного, но это самые долгие восемь секунд, какие только вы можете вообразить. Здесь не найдется ковбоя, который бы с этим не согласился. Да, чтобы вы знали… В мире родео — это самый трудный, самый опасный, самый волнующий вечер. Вот почему мы приберегаем его напоследок.
Марси взглянула на своих двух гостей, с радостью отметив про себя, что они довольны. Удачная мысль — привести их на родео! Что может быть более подходящим, чем знакомство с чистой, неразбавленной техасской жизнью?! Это — как крещение огнем.
— Сегодня наш первый наездник родом из Парк-Сити, Юта. Когда Ларри Шейфер не ездит верхом на быке, он любит кататься на лыжах. Вот он, леди и джентльмены, настоящий искатель острых ощущений, выезжает по настилу от входа номер три на Циклоне Чарли! Держись, Ларри!
Супружеская пара из Массачусетса, затаив дыхание, смотрела, как бык породы брамин вынесся по настилу. На его вздымающейся спине рискованно устроился ковбой. Пара секунд — и ковбой-лыжник из Юты уже ползал в грязи, стараясь увернуться от топчущих копыт быка. Как только ему удалось встать на ноги, он бросился к ограде, перелез через нее и предоставил двум клоунам родео отвлекать быка, пока животное не выбежало с арены через открытые ворота.
— Я никогда не видела ничего подобного! — сказала, ужаснувшись, женщина.
— Эти молодые люди много учатся своему опасному увлечению? — пожелал узнать ее муж.