К вечеру Раниеро прибыл в Рамле и подъехал к тому месту, где обыкновенно останавливались на ночлег караваны. Это был большой двор. Вокруг него были устроены стойла, где путешественники на ночь привязывали лошадей. Комнат здесь не было, и людям приходилось спать рядом с животными.
Народу набралось много, но хозяин все-таки нашел место для Раниеро и его лошади. Вдобавок он дал корму коню и угостил ужином всадника.
Когда Раниеро заметил, как к нему хорошо относятся, он подумал: «Мне начинает казаться, что разбойники оказали мне услугу, отняв у меня моего коня и мои доспехи. Мне, наверное, легче будет путешествовать со своей ношей по этой стране, если меня будут принимать за сумасшедшего».
Поставив лошадь в стойло, Раниеро со свечей в руках присел на связку соломы. Он решил, что не будет спать, а будет бодрствовать всю ночь.
Едва успел он, однако, сесть, как тотчас же задремал. Страшно утомленный, он во время сна растянулся во весь свой рост и проспал до самого утра.
Проснувшись, он не увидел возле себя ни пламени, ни свечи. Он стал искать свечу в соломе, но нигде ее не находил.
«Кто-нибудь взял ее у меня и погасил ее», — сказал он себе. И он старался уверить себя, будто он рад тому, что все теперь кончено, и что ему не нужно выполнять неразрешимую задачу.
Но вместе с тем он почувствовал какую-то тоску и пустоту. Ему казалось, что никогда он так страстно не желал исполнить задуманное, как теперь.
Он вывел лошадь, вычистил ее и оседлал. Когда он был совсем готов, хозяин караван — сарая подошел к нему с зажженной свечой и сказал на языке франков:
— Я должен был взять у тебя вчера твою свечу, так как ты заснул; но вот я тебе ее возвращаю.
Раниеро, притворяясь равнодушным, сказал совершенно спокойно:
— Ты хорошо сделал, что ее погасил.
— Я не гасил ее, — ответил хозяин. — Я видел, что свеча была у тебя зажжена, когда ты приехал, и подумал, что для тебя важно, чтоб она продолжала гореть, Если ты посмотришь, насколько она уменьшилась, то поймешь, что она горела всю ночь.
Раниеро просиял от радости. Он горячо поблагодарил хозяина и поехал далее в самом прекрасном расположении духа.
Покидая Иерусалим, Раниеро предполагал ехать из Яффы в Италию морем. Но, когда разбойники отняли у него деньги, он решил ехать сухим путем.
Долгое было это странствование. Из Яффы он направился к северу, держась берегов Сирии. Далее путь его шел на запад, вдоль Малоазиатского полуострова. Затем опять к северу до самого Констатинополя. Отсюда ему еще предстоял продолжительный путь до Флоренции.
Все это время Раниеро жил благочестивыми подаяниями. С ним чаще всего делились своим хлебом пилигримы, во множестве устремлявшиеся теперь в Иерусалим.
Хотя Раниеро ехал почти всегда один, дни не казались ему долгими и однообразными. Ему все время приходилось охранять пламя свечи, за которое он никогда не мог быть спокойным. Стоило подуть ветру, упасть дождевой капле и оно могло невозвратно погибнуть.
Когда Раниеро ехал пустынными дорогами и думал только о том, как бы сберечь священное пламя, ему вдруг пришло в голову, что когда-то в былое время ему пришлось наблюдать нечто подобное. Он видел когда-то в своей жизни человека, который оберегал что-то столь же непрочное как пламя свечи.
Вначале это воспоминание носилось перед ним так неясно, что он спросил себя, не видел ли он это во сне.
Но по мере того как он подвигался все дальше и дальше в своем одиноком пути, ему все чаще и чаще приходила мысль, что нечто подобное уже было с ним когда-то в минувшие дни.
«Точно всю свою жизнь я не думал ни о чем другом», — мелькало у него в голове.
Однажды Раниеро въехал в какой-то город. Был вечер, и женщины стояли в дверях, поджидая своих мужей. Среди них Раниеро увидел одну — высокую, стройную, с печальными глазами. Она напомнила ему Франческу дель Уберти.
И в ту же минуту Раниеро понял, о чем вспоминал он все это время. Он подумал, что для Франчески ее любовь была, наверное, тем же, чем для него пламя свечи. Эту любовь она хотела навсегда сохранить неугасимой, постоянно опасаясь, что Раниеро потушит ее пламя. Эта мысль удивила его, но он все более и более убеждался, что именно так и было. Впервые начал он понимать, почему Франческа ушла от него; впервые осознал он, что не воинскими подвигами может он ее вернуть.
Путешествие Раниеро шло очень медленно. И одной из причин этого было то, что в плохую погоду он не мог продолжать его. Он сидел тогда в каком-нибудь караван-сарае и оберегал священное пламя. Это были очень тяжелые дни.
Однажды, когда Раниеро ехал по горе Ливан, он заметил, что приближается буря. Он находился тогда высоко, среди горных ущелий и обрывов, далеко от всякого человеческого жилья. Наконец на гребне одного утеса он заметил могилу сарацинского святого. Это было небольшое четырехугольное каменное здание со сводчатой крышей. Он подумал, что ему всего лучше будет укрыться здесь.
Едва он успел войти под своды, как разразилась снежная буря, бушевавшая целых два дня. Она принесла с собой такой страшный холод, что Раниеро чуть не замерз.
Он знал, что на горе найдется много сучьев и хворосту, так что ему не трудно было бы набрать топлива, чтоб развести себе огонь. Но пламя свечи, которое он нес, он считал настолько священным, что не хотел им зажечь ничего, кроме свечи пред алтарем Пресвятой Девы.
Непогода все усиливалась, и, наконец, он услышал гром и увидел молнии, бороздившие небо.
И вот одна молния ударила в гору, совсем рядом с могилой, и зажгла дерево. И Раниеро смог развести себе костер, не прикасаясь к священному огню.
Когда Раниеро проезжал по пустынной гористой местности в Киликии, свеча его стала подходить к концу. Свечи, взятые им из Иерусалима, давным-давно были сожжены, но он все-таки мог выходить из затруднения, потому что на пути ему встречались время от времени паломники, у которых он мог выпросить себе новые свечи.
Но теперь его запас истощился, и он думал, что настает конец его странствованию.
Когда свеча почти совсем догорела, так что пламя жгло ему руку, он соскочил с лошади, набрал сучьев и сухой травы и зажег их последним остатком пламени. Но на этой горе было мало горючего материала, так что огонь должен был скоро потухнуть.
Раниеро сидел и сокрушался о том, что святое пламя должно погаснуть, как вдруг он услышал на дороге пение и увидел процессию паломников, которая взбиралась на гору со свечами в руках.
Процессия направлялась в пещеру, где жил когда-то святой угодник, и Раниеро последовал за ней. Между паломниками была одна старая женщина, которой трудно было идти, и Раниеро помог ей подняться на гору.
Когда она стала потом благодарить его, он знаком попросил у нее свечу. Она дала ему ее, и многие другие подарили ему свои свечи.