— Ну, что вы теперь скажете о Джейн? — однажды спросил он меня победоносно, прямо как мальчишка.
— Право, не знаю, кто из вас большее чудо, вы или она, — ответил я.
— Да нет, при чем тут я?
— Чепуха. Неужели, по-вашему, я так глуп и не понимаю, что вы, и только вы, сделали Джейн такой, какая она есть.
— Я увидел в ней то, что не бросалось всем и каждому в глаза, вот и вся моя заслуга.
— Я могу понять, что вы подметили, как показать необычность ее внешнего облика, но растолкуйте мне, как вы умудрились сделать ее остроумной?
— А я всегда считал, что ее шуточки просто уморительны. Она всегда была остроумна.
— Кроме вас, никто ничего подобного не думал.
Миссис Тауэр не без великодушия признала, что в Гилберте она ошиблась. Она даже стала очень нежно к нему относиться. Но, наперекор видимому благополучию, по-прежнему стояла на своем: брак этот недолговечен. Я не мог не посмеяться над нею.
— В жизни не видал более преданных супругов, — сказал я.
— Гилберту сейчас двадцать семь. Самое время появиться на сцене какой-нибудь хорошенькой девушке. Заметили вы на последнем приеме у Джейн хорошенькую племянницу сэра Реджинальда? По-моему, Джейн очень внимательно к ним обоим присматривалась, и это навело меня на размышления.
— А я думаю, Джейн не страшны никакие молодые соперницы.
— Поживем — увидим, — сказала миссис Тауэр.
— Вы считали, что этого брака хватит на полгода.
— Что ж, теперь я думаю, его хватит на три года.
Такова уж человеческая природа: если кто-то слишком уверен в своей правоте, естественно, хочешь, чтобы он ошибся. Поистине, миссис Тауэр была самоуверенна сверх меры. Но мне не дано было над ней восторжествовать, ибо в конце концов то, что она столь убежденно предсказывала этому неравному браку, свершилось. Но судьба зачастую преподносит нам желанные дары совсем не так, как мы того желали, и хотя миссис Тауэр могла тешить себя мыслью, что оказалась права, она, полагаю, предпочла бы ошибиться. Ибо все произошло совсем не так, как она ждала.
Однажды она позвонила мне, настойчиво попросила прийти, и, по счастью, я отправился к ней немедля. Едва я вошел, миссис Тауэр встала и двинулась мне навстречу с бесшумной стремительностью леопарда, завидевшего добычу. Она явно была взволнована.
— Джейн с Гилбертом разошлись, — сказала она.
— Вот как? Что ж, в конце концов вы оказались правы.
Она как-то очень странно на меня посмотрела.
— Бедняжка Джейн, — пробормотал я.
— Бедняжка Джейн! — повторила миссис Тауэр, но таким язвительным тоном, что я опешил.
Не сразу она сумела объяснить мне, что же произошло.
Она кинулась к телефону и вызвала меня, едва затворилась дверь за Гилбертом. Когда он пришел к ней, по его отчаянному, смертельно бледному лицу она мгновенно поняла — случилось что-то ужасное. И уже знала, что услышит, прежде чем он вымолвил:
— Мэрион, Джейн меня оставила.
Она слегка улыбнулась и взяла его за руку.
— Я знала, что вы будете вести себя как рыцарь. Для Джейн было бы ужасно, если бы люди думали, что это вы ее оставили.
— Я пришел к вам, потому что знал: вы мне посочувствуете.
— О, я вас ничуть не осуждаю, Гилберт, — великодушно сказала миссис Тауэр. — Это неминуемо должно было случиться.
Он вздохнул.
— Да, наверно. Не мог я надеяться навсегда ее удержать. Она такая замечательная, а я самый заурядный малый.
Миссис Тауэр похлопала его по руке. Без сомнения, он держится очень благородно.
— Что же теперь будет?
— Да вот, она хочет со мной развестись.
— Джейн всегда говорила, что не станет вам мешать, если вы захотите жениться на молоденькой.
— Неужели, по-вашему, я когда-нибудь захочу на ком-то жениться после Джейн? — возразил Гилберт.
Это ее озадачило.
— Но ведь вы, конечно, хотите сказать, что это вы оставили Джейн?
— Я? Никогда в жизни я бы ее не оставил.
— Так почему же она с вами разводится?
— Как только определение суда о разводе вступит в силу, она выйдет за сэра Реджинальда Фробишера.
Миссис Тауэр даже взвизгнула от неожиданности. А потом почувствовала такую слабость, что пришлось прибегнуть к нюхательной соли.
— Так-то она благодарна за все, что вы для нее сделали?
— Ничего я для нее не сделал.
— Вы хотите сказать, что позволите ей вот так выжать вас и бросить?
— Перед тем, как пожениться, мы уговорились — если один из нас захочет вернуть себе свободу, другой чинить препятствий не станет.
— Но это же делалось для вас. Ведь вы на двадцать семь лет моложе ее.
— Ну, это условие оказалось для нее очень выгодным, — горько сказал Гилберт.
Миссис Тауэр увещевала его, спорила, доказывала, но Гилберт твердил одно: никакие правила и обычаи к Джейн неприменимы, и он должен в точности исполнить ее желание. От миссис Тауэр он ушел совсем убитый. Она изрядно отвела душу, в подробностях пересказав мне весь этот разговор. Ей приятно было, что я поражен не меньше, чем она сама, а если я не так возмущаюсь поступком Джейн — что ж, видно, такова преступная безнравственность, присущая всем мужчинам. Она все еще пребывала в крайнем волнении, когда дворецкий отворил дверь и появилась… Джейн собственной персоной. Платье на ней было черное с белым, как оно, конечно, подобало ее несколько двусмысленному положению, но такого невообразимо оригинального фасона и шляпа такая неслыханная, что я только ахнул. Однако держалась она как всегда добродушно и спокойно. Она подошла к миссис Тауэр и хотела ее поцеловать, но та с ледяным достоинством отстранилась.
— Здесь был Гилберт, — сказала она.
— Да, я знаю, — улыбнулась Джейн. — Я посоветовала ему тебя навестить. Я сегодня уезжаю в Париж и хочу, чтобы ты была с ним поласковее, пока я в отъезде. Боюсь, на первых порах ему будет довольно одиноко, и я была бы спокойнее, если б могла рассчитывать, что ты за ним приглядишь.
Миссис Тауэр всплеснула руками.
— Гилберт сейчас меня ошеломил, я просто не могу этому поверить. Он говорит, ты собираешься с ним развестись, чтобы выйти за Реджинальда Фробишера.
— А разве ты не помнишь: перед тем, как я вышла за Гилберта, ты сама советовала мне найти мужа моих лет. Адмиралу пятьдесят три.
— Но, Джейн, ты же всем обязана Гилберту, — возмутилась миссис Тауэр. — Без него ты пропадешь. Он не станет придумывать для тебя наряды, и ты обратишься в ничто.
— А он обещал и дальше придумывать мне наряды, — добродушно отвечала Джейн.