— О Ноллан, всезнающий и всемогущий! — вспыхнул юнец, и чешуя на его щеках ощетинилась сотнями лезвий. — При чем тут это?! В древние времена говорили: «Кто уходит на охоту, теряет место за столом». А ты даже не на охоту — просто уходишь, бросив все. А представь, что придется снова, как тогда, около Бунка, схлестнуться один на один в Круге? Кто на этот раз скажет: «Это моя женщина?» Ты или Заурбек, который будет рядом?
— Заур сделает это для меня, — упорствовал воин.
— Ты и впрямь в это веришь, мастер Лешага? Я почти готов согласиться, что он не станет посылать убийцу тебе вслед. И то больше потому, что знает: такая затея обречена на провал! Но пока с ним рядом Лилия, весть о твоей гибели его несказанно обрадует. И он поспешит утешить женщину, которую ты называешь своей, а заодно и заявить права на нее. Много ли ты видел ничейных красавиц в Диком Поле?!
— Говори, что ты надумал? — нехотя огрызнулся ученик Старого Бирюка.
Лицо Марата посветлело.
— Вот, начинаешь соображать. Тебе надо уйти вместе с Лилией!
— Как это — «уйти»?
— Ногами. Взять Черного, стаю и двигаться к Монастырю, — наставительно произнес довольный собой драконид.
— Не понимаю, — хмуро отозвала Леха. Он не привык обсуждать свои дела с кем бы то ни было, даже с побратимом, а с тем и слова не были нужны.
— А что тут понимать?! За тобой, будь уверен, погоня увяжется. Ты ведь сам говорил: людожеги обязательно вернутся. А я так думаю, что в Трактире у них есть свои глаза и уши, и то, что тебя изгнали, быстро станет известно, а может, уже стало. Так что жди гостей, ты им, будто кость поперек горла! Поэтому я тебе и говорю: бери Лил и уходи. Сегодня ночью, не затягивай.
Ты не волнуйся, я утром скажу Заурбеку, чтобы вел отряд дальше к нашему селению. Заодно погляжу, насколько все мы тут, без Лил, ему нужны, и чего твой приказ для него стоит. Если поведет — кремень, а не мужик. Честь ему и хвала! На какой-то момент, глядишь, и погоню за собой уведем. За вами увяжется — сам решишь, что делать. Ну а если что, я дорогу к Бунку Сохатого знаю, монахов и тех, кто захочет, туда приведу. Так что и врага обманешь, и друга проверишь. И, надеюсь, Лил на тебя перестанет волком смотреть.
— Разумно, — немного помолчав, вынужден был согласиться Лешага.
— Еще как разумно! — несказанно радуясь похвале учителя, оскалился Марат. — Это же хитрая операция! Когда отряд избранных воинов нес кольцо, чтоб уничтожить его, он так и поступил. И это принесло им победу! Хотя, конечно, некоторые погибли в этой неравной борьбе, — печально вздохнул он, — но погибли с честью, как герои! А у тебя задача посерьезней. Они только кольцо Темного Властелина уничтожили, а нам его всего целиком победить нужно.
Бывший страж покачал головой. Юнца, кажется, опять несло.
— А еще, — не унимался чешуйчатый, — я стихи сочинил. Для тебя. Ну, в смысле, не для тебя, а для Лилии, но чтоб ты ей их рассказал, как будто сам придумал. Вот слушай:
Кто бы что ни говорил,
Всех других прекрасней Лил!
Воин с интересом смотрел на ученика, ожидая продолжения.
— Все, — после недолгой паузы сообщил тот.
— Каких других? — уточнил Светлый Рыцарь.
— Не важно, — досадливо отмахнулся драконид, ожидавший восторгов и похвал. — Всех других. Любых.
— А кто что говорит?
— Это эта, ну, как ее, метафора! Что ты Лилию готов от кого угодно защищать!
— А без стихов никак нельзя? — вздохнул Лешага. — Я и так ей скажу, что она очень красивая, и я за нее любому горло перережу.
Марат хлопнул себя когтистой пятерней по лбу:
— Эка невидаль! Да здесь любого спроси — он за нее зубами рвать будет, вон, даже Тиль! Но он к тому же это так воспоет, что все женщины в Диком Поле ей и через сто лет завидовать будут. Женщины — они же не такие, как мы! Им нежность всякий день нужна. Уж ты мне поверь, я знаю, в книгах об этом много говорится. А из тебя слово клещами тащить приходится, да и то, пока вытащишь, ты руки поломать норовишь!
— Ладно, — хмуро поморщился Лешага, — остынь.
— Ну вот, я же говорил!
* * *
Караван из-за Срединного Хребта, первый со дня великой битвы, шел через мост над Серой Водой. Собравшийся на берегу народ с интересом наблюдал движение процессии. Впереди ехала запряженная парой быков повозка, на которой лежал хозяин приведенных в Трактир рабов — известный торговец Исмаил из Ориенского бунка. Он лежал на животе, спина его, исполосованная так, что страшно было и глянуть, вся в струпьях запекшейся крови, сочащейся из незаживших еще ран. Жадные мухи роем кружились над истерзанным телом, однако все их попытки добраться до кровавого пиршества были тщетны. Статный мужчина, совсем молодой, с только-только отросшей темной бородой, сидел рядом с бедолагой, отгоняя мух импровизированным опахалом.
— Что стряслось?! — неслось со всех сторон.
— Лешага… — стонал купец.
Толпа шушукалась, строила догадки, но Исмаил не спешил отвечать на вопросы. Увидев беспомощное состояние торговца, старейшины, явившиеся на шум толпы, обратились с расспросами к человеку с опахалом.
— Я Тимур, сын Исмаила, — поклонился тот, уважительно глядя на почтенных старцев. — Увы, для меня самого загадка, что стряслось с отцом. Я нашел его в лесу, брошенного умирать. И с тех пор он лишь твердит это имя. Я первый раз тяну нить, и надеялся встретить отца здесь. А теперь неустанно благодарю провидение, что оно надоумило меня свернуть немного в сторону от проезжего тракта, иначе бы отец так и умер без помощи, растерзанный диким зверьем.
— Но как он очутился там, на той стороне реки? — спросил Библиотекарь.
— Увы, этого я не ведаю, и сам ничего не пожалел бы, чтобы узнать, — почтительно ответствовал Тимур.
— А что людожеги? Ты встречал их? — поинтересовался один из первых, кто после Того Дня стал водить караваны по выжженным, заболоченным, отравленным землям.
— На пять дней пути нет никого. Может, там, за хребтом… — он указал в сторону маячивших в туманной дымке горных склонов. — Но я слышал, они ушли, разгром подкосил их силы.
— Расступитесь!
К мосту пробивался лейтенант Нуралиев с группой бойцов.
— Вам следует написать подробный доклад об обстановке по ту сторону.
— Я хорошо считаю, но почти не умею писать, — со вздохом понурив голову, сознался наследник Исмаила. — Но готов рассказать все, что видел. Людожеги ушли. Говорят, им не до нас. Их Пророк стар, и уже на ложе смерти, потому наместники сбегаются в последний раз преклонить колена, чтобы затем схлестнуться в схватке за власть.
Толпа одобрительно загомонила, радуясь передышке.
— Все, что вам нужно, я расскажу без утайки. Хотя, говорю сразу, многое — лишь слышал, и потому не могу подтвердить слова клятвой на оружии. Пока же я прошу почтенных старейшин позвать лекаря к моему отцу и дать нам приют. — Он обвел глазами собравшихся. — А если кто-то знает что-либо о человеке по имени Лешага, я готов заплатить за все, что будет рассказано. Хорошо заплатить.