– Это была моя… моя…моя…моя маска! Я ее сделал! Я ее там оставил! Как ты посмел тронуть чужое?!

– Вор!

– Куда ты их дел?

– Верни на место!

И в глазах – ни следа прошлой отстраненности. Теперь там плескалась горячая, яростная, живая, неприкрытая ненависть.

Пожалуй, никогда еще демон не ощущал себя настолько странно. Его маска? Их маски? Они их сделали? Вопросы возникали в голове один за другим, отправлялись на анализ, но холодная логика не могла с этим справиться. А чувства… подобные чувства не были доступны Легбе.

Он просто не знал, что так бывает. Личная территория, кусочек, который ты ограничил и выделил для самого себя – это да, это твоя крепость, в которой действуют твои правила. Но все, что выпущено за пределы, любое слово, пикча, инсталка, часть кода – это становится общим. Можешь поставить значок копирайта, но другие могут изменять по собственному желанию. Сеть только тем и живет, что постоянно обновляет и изменяет свои составляющие. Без этого получилась бы монолитная, громоздкая и неповоротливая конструкция.

Тем не менее, хикки не нужен был подобный ответ. Они требовали вернуть все, как было, но этого демон не мог. Изменения обратимы, если ты догадался сделать резервную копию, но Легба просто не видел в этом смысла.

– Я не могу, – сказал он громко, так что хикки разом смолкли. – Я не могу вернуть все, как было.

Демон ожидал нового приступа ярости, но ответом была тишина. Она пропиталась скорбью и траурным молчанием, как будто все присутствующие собрались на похороны разбитых надежд. «Так и есть, – подумал Легба. – И в этом моя вина».

То тут, то там среди молчания раздавались всхлипы, кто-то, кажется, плакал беззвучно. Некоторые оседали, сползая по стенкам под ноги товарищей, обхватывали колени и закрывали глаза. Несмотря на то, что Легба не мог понять и принять логику происходящего, он ощущал свою вину.

– Убирайся, – тихо прошептал «любитель традиций». В этот раз его глаза вновь были пусты, но от взгляда в эту пустоту Легба почувствовал себя неуютно. Последний раз такое было с ним, когда его сковала ледяная корка у гиперов. – Мы впустили тебя в дом, а ты принялся рыться в наших вещах. Уходи, как можно быстрее, и помни, что ты оставил после себя.

Да, пожалуй, уйти было самым простым вариантом. Можно было попробовать восстановить все или помочь хикки каким-то иным образом, но демон подозревал, что сейчас от него не примут никакой помощи, даже если дело будет касаться жизни и смерти.

Однако просто так уйти не удалось, и виной тому оказался Чен.

– Мы уйдем, – сказал он, смотря на хикки со смесью презрения и понимания. – Но нам нужны деньги – большую часть своих мы отдали за это убежище. Кроме того, не помешают удостоверения личности, способные обманывать систему хотя бы часов десять-двенадцать. Еще транспорт. Могли бы организовать все это и сами, но на это потребуется время, а вы, как я понимаю, не хотите, чтобы мы тут задерживались.

– Вы получите это, – проговорил «любитель традиций» глухо. – Меньше чем через полчаса у вас все будет, а потом убирайтесь.

Он развернулся и ушел. Следом потянулись остальные хикки, но не все. Некоторые остались сидеть там, где и были. Почти неподвижные, как статуи, они застыли в коридоре немым укором.

Легба закрыл дверь, чтобы их не видеть.

#5

Мобиль, который им предоставили, оказался из старых моделей. Серебристые бока обшарпаны, а обивка сидений местами протерлась. Однако двигатель работал исправно, а регулировка затемнения позволяла сделать стекла полностью непрозрачными.

Демон и Чен встроились в поток и ехали по трассе, стараясь не обгонять без нужды и особо не выделяться. Мобиль был зарегистрирован на кого-то из хикки, и тот честно признался, что заявит о пропаже через сутки. За это время нужно было добраться до Санатория, избавившись по пути от транспорта.

– Тебе там понравится, – сказал Чен, ведя мобиль. Напарник говорил торопливо, едва сдерживая внутреннее возбуждение. – Там нас спрячут. А уж на такого, как ты, и вовсе будут смотреть с обожанием. Главное только, чтобы это не принесло им разочарование. А то заметь, друг-демон, последнее время все, к кому мы ни попадаем, оказываются недовольны последствиями. Гиперы распсиховались, сектантов взорвали, к хикки ты зачем-то залез в душу…

– Я хотел помочь, – сказал-прорычал Легба.

– Ну, так я и говорю, – Чен, казалось, не заметил, что его прервали. – Тебе понравится в Санатории. Там тоже хотят помочь. Очень хотят. Не всегда, правда, спрашивают, надо ли тебе оно, но помогают активно. И результаты практически как у тебя – вроде все получилось, а чувство такое, будто в душу наплевали.

Демон промолчал. Он не собирался вступать в этический спор. В первую очередь еще и потому, что в данной области по-прежнему чувствовал себя зыбко. Словно смотрел чужой код – вроде бы по отдельности все понятно, но как это складывается в нужную систему, не разберешь.

Кроме того, Легба не до конца был уверен, что им действительно надо в Санаторий. План Чена по-прежнему казался чем-то маловразумительным, и единственным его достоинством для демона было само наличие плана.

Чтобы перевести разговор в полезное русло, уже в который раз он попытался уточнить детали:

– То есть нам там будут рады? Ты предупредил о том, что мы приезжаем, или решил сделать сюрприз своим… товарищам?

– Вот еще, – Чен крутанул руль, перестраиваясь в соседний ряд. – Конечно, сюрприз. Мы туда незаметно проникнем…

– Стоп. Ты же сказал, что нам будут рады. Тогда при чем тут «проникать незаметно»?

– Нам будут очень рады обитатели. Но они внутри. А снаружи воспитатели. Меня они с радостью впустят, а вот тебя, думаю, постараются с порога развернуть. Чтобы дети не забивали себе голову сказками.

Легба подавил в себе желание схватить Чена за волосы и несколько раз приложить лицом о приборную панель. Никто не смеет насмехаться над демоном, даже его напарник.

– Так, давай сначала. В Санаторий мы не войдем спокойно, потому что он охраняется воспитателями…

– Ты же предложил сначала? – Чен повернулся к Легбе, улыбнувшись и картинно приподняв брови.

Напоминало разговор с самообучающейся программой. Только ты начинаешь думать, что ваша беседа имеет логику, как алгоритм ответов дает сбой. И поинтересовавшись «какого цвета небо?» ты рискуешь услышать «в зависимости от числа смотрящих на него». Единственный способ не чувствовать, будто над тобой нарочно издеваются, это дать «программе» объясниться, несмотря на очевидность ее ненормальности.

– Хорошо, тогда говори сначала ты. А я послушаю, – Легба сложил руки.

– Ты – это сказка, которой дети забивают себе голову.

Следующие пять минут они проехали в полной тишине. Только свист ветра за окнами мобиля. И визг чужих тормозов.