– Прицел выше! – глухо прорычал Штурвал, проносясь по танку. Офицер перебегал от бойницы к бойнице и бил из «Дабла» в мелькающие за бортом головы мутов. – Всем выше прицел!
Димка, стараясь не потерять ни секунды, разблокировал орудие, поднял ствол на одну позицию и вновь зафиксировал картечницу. Он рванул за трос, производя выстрел, и оглянулся на танкистов. Те метались вокруг паровой машины, словно проклятые, совершая множество непонятных Димке высокотехнологичных манипуляций, танк сотрясался, гремя броней, но не двигался с места.
– Мы уперлись! – вопил танкист. – Давления хватает! Машина перегружена, но мы не едем! Муты сломали защитный фартук, он упирается в землю!
– Кувалду! – выкрикнул Штурвал, суя свой «Дабл» в руки ближайшего рабочего. – Гудок по моей команде! – Он сорвал с себя висящий за спиной автомат, бросил его на чьё-то сиденье и выхватил кувалду из рук подбежавшего танкиста: – Гуди и открывай передние двери! Малинин, прикрой!
Димка отлепился от картечницы, выхватил «Дабл» из настенных креплений и помчался к дверям. Сейчас Штурвал произведет «выход в открытый космос», так на солдатском сленге назывался этот самоубийственный маневр, решиться на который может только полностью неадекватный человек. Димка подбежал к передним дверям, вскинул оружие, и танкист дал гудок. По ноющим болью ушам резануло оглушительным ревом, двери распахнулись, и Штурвал с кувалдой в руках выпрыгнул из танка прямо на вяло дергающиеся тела мутов. Офицер побежал по корчащимся мутантам, раздавая удары кувалдой тянущимся к нему монстрам, и добрался до лобовой брони танка. Стальной фартук, защищающий передние колеса, надломился под весом запрыгивавших на него мутантов точно по сварочному шву, упал вниз и уперся в дорожную трещину. Оказавшись зажатым, словно распорка, между асфальтом и боевой машиной, он не позволял танку сдвинуться с места. Штурвал пробился к надломившемуся фартуку через валяющихся всюду мутов и мощными ударами принялся выбивать стальную трубу из заклинившего положения. Копошащиеся рядом с офицером мутанты тут же вцепились ему в ноги, и зубы монстров с громким клацаньем заскрипели по кольчужной защите. После четвертого удара надломленный сварочный шов лопнул, и мешающая движению танка труба отлетела в сторону, исчезая в толпе поднимающихся на ноги мутов. Штурвал несколькими взмахами кувалды с глухим хрустом пригвоздил к земле вцепившихся в него мутантов и бросился к танковым дверям.
– Ниже! – закричал Димка, вскидывая оружие, и офицер на бегу скрючился в три погибели.
Верхний ствол «Дабла» полыхнул пламенем, посылая заряд картечи в голову Бегуну, стремительно нагоняющему Штурвала, и Димка повел оружием правее, беря на прицел подскакивающего с асфальта Хрипуна. Нижний ствол пальнул так, что Хрипун потерял равновесие и вновь оказался на четвереньках. Димка вдавил поворотную тягу, прокручивая барабан «Дабла», и метко всадил следующий заряд прямо в его хрипящую башку, сверкающую налитыми кровью глазами. Мутанту снесло полголовы, и в следующий миг из-за его падающего тела вылетел Прыгун, целя точно в распахнутые двери танка. Димка всадил в него картечный заряд влёт, сбивая с траектории, но следом за первым Прыгуном прыгнул ещё один. Провернуть барабан «Дабла» было уже не успеть, и Димка инстинктивно сжался, готовясь к столкновению. В нескольких сантиметрах от лица мелькнула кувалда, и Штурвал размашистым ударом снес Прыгуна прямо на лету.
– Внутрь! – проорал офицер, и оба ринулись в глубь танка.
Какой-то Хрипун умудрился вцепиться Штурвалу в руку, пытаясь вытянуть из дверей назад, но офицер ткнул его кувалдой в лицо так, что мут отлетел на пару шагов. Двери танка захлопнулись и тут же задрожали под грохотом ударов ломящихся в них мутантов.
– Огонь! – рявкнул Штурвал, и солдаты дали залп из картечниц. Смертельный ливень выкосил в атакующей толпе несколько десятков мутантов, заливая остальных густыми брызгами кровавой жижи, танк тронулся с места, и офицер махнул рукой танкистам: – Гудок!
Боевая машина оглушительно взревела, швыряя беснующуюся толпу мутов на землю, и начала набирать скорость. Штурвал прошел по танку, бросая взгляды в смотровые щели по обоим бортам, и приказал прекратить пальбу из орудий. Грохот картечниц стих, и Димка опустился на сиденье, потирая саднящие болью уши через обтянутую кольчужной защитой резину противогаза. За бортом очухивающиеся от гудка мутанты хватали трупы своих соплеменников, рвали их на части и бежали в сторону метро и к подземным норам. Димка устало выдохнул. Отбились. Так всегда бывает: стоит перестрелять мутов сотни две, как у остальных монстров голод пересиливает всё на свете, и они бросаются пожирать трупы. На суше жрать они не любят, им для этого вода нужна, и потому огромные толпы мутов, ещё несколько секунд назад бросавшиеся на танк, рвут мертвецов на части и разбегаются каждый со своим куском добычи. Так как в метро мутантов бесконечные тысячи, то на всех еды, ясное дело, не хватит, и потому счастливые обладатели пищи редко торопятся возвращаться именно в метро. Как правило, они спешат к норам, образовавшимся на месте канализационных люков, и скрываются в заполненных водой подземных коммуникациях. Там и обедают. А вообще основная пища мутов – это сами муты, потому что их миллионы, и на такую ораву никакой еды не хватит. Вот и жрут друг друга, когда другой еды найти не могут.
Впрочем, плодятся они с невероятной скоростью, так что надеяться на то, что рано или поздно мутанты сожрут друг друга, не приходится. Ученые говорят, что в затопленных тоннелях метрополитена и городских канализаций обитает от двадцати до тридцати миллионов мутов, в зависимости от всплеска или падения демографической ситуации. Инфекция заставила их голосовые связки мутировать в жабры, и они могут находиться под водой сутками. Дети мутантов вообще не выходят на сушу, пока маленькие, но с ростом организма небольшой размер жабр перестает справляться с потребностями выросшего тела, и содержание кислорода в крови монстров медленно падает. Когда оно снижается до критического, муты выходят на поверхность и слоняются неподалеку от нор по нескольку часов. За это время кровь насыщается кислородом, жабры отдыхают от нагрузки, и мутанты возвращаются в воду, где и сидят до тех пор, пока жабры опять не устанут. По этой причине возле набережных и станций метро постоянно кишат толпы мутов, причем вокруг метро их полно даже зимой. И сейчас всем очень повезло, что среди тех монстров, что были на поверхности, не оказалось самых опасных тварей.
В школе учили, что когда в мире вспыхнула эпидемия, половина людей погибла от инфекции, остальные либо мутировали, либо заразились и ждали своей участи. Спастись удалось лишь немногим, кто укрылся в подземных правительственных бункерах. Зато это была элита нации, и потому они успешно выжили и успешно живут до сих пор, используя сохраненные Технологии и восстанавливая утерянные. Эпидемия сожрала только тупых и посредственных людишек, навсегда отделив зёрна от плевел, потому что в момент вспышки было известно, по крайней мере, о тридцати различных бункерах в Москве и области, где успешно укрылись люди. Но дожить до наших дней сумело вдвое меньше, потому что не все оказались столь умны, чтобы найти способ не допустить эпидемию в свой бункер. Зато выжившие отлично себя чувствуют, и численность населения анклавов пусть и медленно, но растет. По подсчетам ученых только в московских анклавах проживает более десяти тысяч человек, а ведь есть ещё и подмосковные. Заражение оказалось не в силах сломить лучших!