К тому же смутное беспокойство внушали разговоры из Интернета и телевизора – по миру шла очередная эпидемия какого-то гриппа, причем совсем плохого, куда хуже, чем «свиной» и «птичий», притом не только из Китая, а сразу из нескольких мест, так что где-то в глубине сознания тихо пульсировала мысль: «А не посидеть ли нам пока на яхте?»
А что? Кто может придумать карантин лучше? Я не могу.
Привез семью в марину вечером. Решили провести ночь на борту, немножко отпраздновать отход, а заодно начало каникул у детей, ну и выйти в море с утра пораньше. И даже почти что вышли, я уже запускал дизель, чтобы вывести лодку из марины, когда жена, готовившая завтрак и попутно смотревшая телевизор, позвала меня вниз.
– Карантин объявляют, – сказала она. – Аэропорты, порты и остальное.
На душе стало как-то нехорошо. Заводить мотор я уже не стал, а вместо этого полез в Интернет, пытаясь найти все, что получится, об этой эпидемии, карантине и всем прочем. Написано было уже достаточно, я как-то много важного пропустил за последние дни, занимаясь подготовкой к отпуску, а жена новости никогда не смотрит и на новостные сайты не залезает, равно как и старший сын, так что жизнь для нас оказалась полна сюрпризов.
Где-то уже объявили чрезвычайное положение. Какие-то страны считались зоной бедствия. Говорили о том, что это террористический акт, что этот штамм выведен искусственно и что это вообще не грипп, а нечто, сконструированное людьми, сочетающее в себе худшее из многих болезней, убивающее быстро и беспощадно. И что самое главное – все новые и новые очаги болезни возникали там, где их никто не ждал.
– Вот так… – только и нашел я, что сказать.
Жена подошла сзади, заглянула через плечо в экран лэптопа, стоящего на столе в кают-компании, спросила:
– Что будем делать?
– Ничего. Вообще ничего, потому что мы уже все сделали, что могли. Будем сидеть на борту и никуда не ходить. У нас тоже карантин.
Она кивнула, и это спасло нам всем жизнь. Мы сидели на борту яхты безвылазно, нахально перешвартовав ее к самому дальнему от въезда причалу, на чужое, просто сейчас никем не занятое место, куда я еще и свой пикап перегнал, чтобы привлекать меньше внимания, наблюдая за жизнью на берегу, все больше по телевизору и через Интернет. Только на третий день нашего затворничества к порту подошел бело-зеленый катер «Гуардиа сивиль», экипаж которого натянул на выходе из марины разноцветный тонкий трос с флажками и табличками «карантин». Нас заметили, потребовали покинуть яхту и вернуться домой, но ждать выполнения своего требования не стали и просто ушли из порта, никогда уже обратно не вернувшись. Ну а мы ничего покидать не стали и никуда не пошли, на все требования наплевав.
Вскоре новости стали еще страшнее: эпидемия действительно оказалась делом человеческих рук. Поймали нескольких распространителей в разных странах. Естественно, все они оказались исповедующими «религию мира», в основном из числа легальных иммигрантов, а иногда, как в России, из числа местных единоверцев. Распространялась зараза просто – везде, где получалось, на перила и всевозможные поручни наносился бесцветный прозрачный гель без всякого запаха, в котором возбудитель болезни сохранялся долго, давая возможность заразиться великому множеству людей. Люди заражались через контакт, а уже затем зараза начинала передаваться еще и воздушно-капельным путем.
Источник же этого геля найти не получалось, поток разносчиков инфекции, похоже, не иссякал. Смертность была кошмарная, практически семьдесят процентов среди заразившихся. Примерно один человек из двадцати демонстрировал признаки врожденного иммунитета, но создать с их помощью вакцину пока не удавалось, эпидемия распространялась, как лесной пожар, особенно в странах третьего мира, где уже начиналось настоящее вымирание населения.
Потом появилась вакцина. Одна из фармацевтических компаний объявила о прорыве. Большая компания, с репутацией. Первые опыты были удачны, вакцинированные не заражались и не болели. По миру как вздох облегчения пронесся. Кто-то протестовал против ее применения, мотивируя тем, что создан препарат по каким-то совсем новым принципам и последствия его применения сложно предсказать, но их не слушали – угроза чудовищной по своей эффективности инфекции перевешивала все доводы. Программу производства вакцины финансировало сразу несколько стран, а компания-производитель объявила, что будет распространять ее по себестоимости, потому что считает недопустимым извлечение прибыли из такой великой беды.
Затем началась вакцинация всех здоровых.
– Может, съездим в госпиталь? – спросила жена. – Пусть нам тоже привьют, или как это правильно называется.
– Подождем, – ответил я тогда. – Нам на яхте ничего не угрожает. Так что просто подождем. Иногда сидеть на попе и ждать – самое лучшее решение. Как сейчас.
Я не просто так это сказал, Интернет тогда еще работал, а я в нем с бывшими коллегами общался. И среди них такой слух ходил, что не все так просто с этой вакциной. Кроме той, что пошла по всему миру, была разработана еще одна, частной исследовательской компанией, и ее разработчики вроде бы даже что-то нехорошее про основную вакцину говорили, с доказательствами и прочим, но их отпихнули в сторону. Ситуация везде уже «горела», а у компании-разработчика той, что теперь везли по всему миру, было больше возможностей производства. Ну и еще какие-то интересы вмешались, совсем не медицинские вроде как. Так что новых разработчиков слушать не стали, но… к некоторым людям из тех, с кем общался, я привык прислушиваться. Да и вообще сама спешка немного пугала. И мы тут все же в карантине, так что можем подождать и посмотреть, во что это выльется.
Пришлось опять немного поругаться, но этот спор я выиграл, сказав, что проще всего будет заразиться именно в очереди на прививку. И тогда уже и вакцина не поможет. Или террористы специально будут такие очереди атаковать. Сработало, поверила, мы остались на яхте и этим спаслись во второй раз.
Шли дни на борту. Долгие, нудные, бесконечные дни, сложившиеся сперва в месяц, затем в другой… Я как-то даже выбрался на машине в аптеку, где бесплатно, к моему удивлению, получил коробку латексных перчаток и большой пакет одноразовых масок, а затем, всем этим защитившись, заехал в «кэш-энд-керри» в промзоне неподалеку от порта, где закупился консервами и всякими макаронами – что хранится дольше. Плотно так закупился, всерьез, после чего вернулся на яхту и сказал: «Сидим дальше. Тихо сидим!»
Тихо сидеть становилось все труднее и труднее. Если сын в свои пятнадцать еще как-то выдерживал существование на лодке, где жизненное пространство ограничено двумя каютами-спальнями, маленькой кают-компанией и не слишком просторной палубой, то восьмилетней дочери такая жизнь была уже не просто в тягость, а сущим мучением. Хорошо, что электричество подавалось с берега пока исправно, и спасалась она видеоиграми. Ей бы бегать, у нее вообще шило в известном месте, но бегать негде, надо сидеть и не высовываться.
А так… Интернет и телевизор, телевизор и Интернет. Ну я еще чуть ли не половину времени то отжимался, то подтягивался, то с тяжестями возился, чтобы уж совсем не обездвижиться. Даже подкачался.