— Этот мальчишка совершенно безнадежен, — устало сказал Хейзен, — и ни один из нас помочь ему не в состоянии. Что ж… до встречи в пятницу.
Стрэнд не уставал радоваться присутствию Элеонор в доме, хотя подчас замечал, сколько усилий прилагала она, чтобы выглядеть веселой и беззаботной. Он знал, что делается это только ради него, и был от души благодарен дочери. Он пытался не обращать внимания на то, как резко вскакивала она и мчалась к телефону, стоило услышать звонок, как нервно и напряженно бросала в трубку «алло». Но Джузеппе не позвонил ни разу, и сама она тоже ни разу не звонила в Джорджию. Как-то поздно ночью Стрэнд слышал, что она нервно расхаживает по комнатам, уверенная, что отец спит.
Два раза, когда ее не было дома, Стрэнд сам пытался дозвониться Джузеппе, но тот, услышав его голос, всякий раз вешал трубку. Стрэнд не говорил Элеонор о своих попытках.
Она живо расспрашивала отца о Кэролайн и Джимми. Еще до отъезда из Джорджии она успела получить письмо от Лесли и знала о ее триумфе — о продаже двух картин и о том, что мать собирается продлить пребывание в Париже. Элеонор считала, что Лесли ведет себя как восторженная молоденькая девушка и что это довольно смешно и странно в ее-то возрасте. И еще Элеонор говорила, будто бы всегда знала, что мама наделена истинным талантом, и была счастлива, что она наконец получила признание, пусть речь пока идет всего о двух картинах.
— Вот увидишь, — не уставала твердить она Стрэнду, — теперь мама будет работать как заведенная. Тебе еще повезет, если с утра у нее выкроится время подать тебе чашку кофе.
Говоря о Кэролайн и Джимми, Стрэнд тщательно выбирал выражения и утаивал от Элеонор большую часть информации. Бедняжка и без того пребывала в постоянном напряжении, ожидая новостей от Джузеппе или, что куда хуже, из какой-нибудь газеты. Не хватало ей еще тревожиться о сестре с братом. А потому он показал всего одно письмо от Кэролайн, где та писала, что ее выбрали королевой бала. Элеонор смеялась, отдавая письмо отцу:
— Итак, моя маленькая сестренка вылупилась из кокона! Бах — и превратилась в прекрасную бабочку!
— Можно сказать и так, — согласился с ней Стрэнд. О, если б он показал Элеонор письмо от жены учителя биологии и письмо от Ромеро, то она поняла бы, как далеко зашли эти превращения, и отнеслась к ним без всякого восторга.
Что же касалось Джимми, то Стрэнд просто сказал, что тот получил новую работу в Голливуде. Что переехал в Калифорнию, где теперь зарабатывает гораздо больше, чем на старом месте. Он также сказал, что одевается теперь Джимми как настоящий франт и привык выпивать за ленчем три мартини.
Услышав это, Элеонор скроила кислую мину:
— Вперед и вверх, я так понимаю. Превратился в покорителя сердец и душ. Что ж, и то слава Богу. Все лучше, чем оставаться полным бездельником и охламоном, каким я знала его в Нью-Йорке. А деньги он тебе посылает?
— Нам они не нужны, — коротко ответил Стрэнд.
Элеонор мрачно взглянула на него.
— Тебе совсем не помешало бы обзавестись парой новых хороших костюмов, — заметила она. Однако больше распространяться на эту тему не стала.
Поездка до аэропорта Кеннеди в старом пикапе прошла в целом благополучно. Погода стояла чудесная, движение на дорогах было не очень оживленным. Элеонор оказалась умелым и осторожным водителем, и у них осталось время сделать остановку и не спеша и с удовольствием позавтракать неподалеку от Гринвича, в очень славном маленьком ресторанчике, рекламу которого Элеонор увидела в «Ньюйоркере». И ее, и Стрэнда изрядно позабавили любопытные взгляды, которые устремили на них посетители, не успели они появиться в дверях. В этих взглядах читались явное восхищение красотой Элеонор и зависть и неодобрение в адрес Стрэнда.
Элеонор крепко сжала его руку и шепнула:
— Они явно принимают тебя за развратного старикана, ускользнувшего на уик-энд со своей секретаршей.
— Может, в один прекрасный день я и попробую выкинуть нечто подобное, — рассмеялся Стрэнд. — Превращусь в развратного старикана. Только сперва следует нанять секретаршу. — Но когда Элеонор ушла в дамскую комнату причесаться, он вспомнил Джудит Квинлен и ту хорошенькую девушку в поезде, которая кокетничала с молодым человеком в меховом пальто. Он представил, на что будет похож этот грязный уик-энд, а потом подумал, что вряд ли когда-нибудь в жизни у него случится нечто подобное.
Приехав в аэропорт и подойдя к стойкам таможни, откуда должны были появиться Лесли с Линдой, они увидели, что там их уже дожидается Кэролайн. Едва заметив отца и сестру, Кэролайн с радостным визгом бросилась им навстречу, и они обнялись.
— Папа, — с упреком заметила Кэролайн отцу, — почему ты не сказал мне? А я-то думала, она до сих пор прохлаждается в своей Джорджии. Вот это сюрприз! А где же твой красавчик муж, а, Элеонор?
— Прохлаждается в Джорджии, — ответила Элеонор и отступила на шаг. — Дайте-ка я на вас полюбуюсь.
Кэролайн моментально приняла вызывающую позу манекенщицы — широко расставила ноги, одну руку уперла в бедро, другую изогнула и жестом танцовщицы вскинула над головой.
— Ну, как я вам нравлюсь? Новенькая, с иголочки?..
— Классная девочка, — сказала Элеонор. — Знаешь, сейчас я действительно рада, что мой муж в Джорджии. — Говоря это, она покосилась на Стрэнда, и тот понял: Элеонор вовсе не собирается рассказывать сестре, по какой причине Джузеппе остался в Джорджии и как она сейчас за него боится. — А ты вроде бы похудела, верно?
— Каждый Божий день гоняют до полусмерти, — ответила Кэролайн.
— Ничего, тебе идет.
Стрэнду показалось, что это выражение, «классная девочка», являлось ревнивым сестринским приуменьшением достоинств Кэролайн. Сам он считал, что вовсе не отцовская слепая любовь заставляет его думать, что девочка — настоящая красавица. Особенно хороша она сейчас — личико стало более утонченным, глаза сияли здоровьем и счастьем, чистая нежная кожа точно светилась. И фигурка точеная, и потрясающе красивые длинные, стройные и крепкие ноги. Да она одна из самых хорошеньких девушек, которых он когда-либо видел в жизни! С этим своим новым носиком и недавно обретенной уверенностью в себе она ничем не напоминала прежнюю застенчивую Кэролайн. У Стрэнда просто дух захватило при мысли о том, как похожа она сейчас на Лесли, когда та была в ее возрасте. Более лестного сравнения он просто не мог придумать. Вспомнив письма, о которых рано или поздно придется с ней говорить, он пытался отыскать в дочери признаки порочности, но не находил ни одного. Она выглядела такой чистой, такой по-девичьи невинной.
Когда из дверей потянулись первые пассажиры, к ним подошел запыхавшийся Хейзен.
— Приветствую всех, — сказал он, пожимая руку Стрэнду. И растерянно замер на секунду, когда к нему подошла Кэролайн, крепко обняла и подставила щеку для поцелуя. Затем он все же решился и поцеловал ее. Настал черед Элеонор, и он снова колебался — на этот раз чуть дольше, — но и ее поцеловал. — Извините за опоздание, но движение на выезде из города было просто ужасным. Что, впрочем, неудивительно: пятница, накануне праздников. Хорошо, что Линда всегда выходит из самолета последней. Забывает в салоне вещи, потом возвращается за ними, приводит лицо в порядок. И пока она всем этим занимается, самолет уже готов отправиться в следующий рейс.