— О Господи!.. — пробормотал он.
Доктор кивнул Стрэнду, затем с любопытством взглянул на Ромеро, подошел к Хитцу и сказал:
— Так, давайте посмотрим, что тут у нас. — Он отнял набухший от крови платок от щеки мальчика, бросил на пол и, близоруко щурясь, сквозь очки стал рассматривать голову Хитца. Потом слегка прикоснулся к раненой щеке. — Его надо отправить в лазарет. Придется промыть рану и наложить швы — немножко подштопать.
— Но это же больно! — простонал Хитц, и нижняя губа у него мелко задрожала.
— Ну конечно, больно, — согласился доктор Филипс. — В таких случаях всегда бывает больно. — Доктор был живой, подвижный и очень уверенный в себе человек, не привыкший сюсюкать с подростками. Затем он открыл сумку, достал большую нашлепку из марли и наложил на рану. Она тут же покраснела от крови. Доктор снял пальто. — Вот. Надень-ка это. Потом вставай, и я провожу тебя к машине.
— Не знаю, смогу ли я идти… Я потерял столько крови…
— Ерунда, — сказал доктор. — Давай-ка, поднимайся. Ничего страшного с тобой не происходит. До свадьбы заживет.
Хитц оторвался от кушетки и сделал вид, что у него закружилась голова. Доктор помог ему надеть свое пальто и застегнул на все пуговицы. Ромеро, слегка склонив голову набок, наблюдал за ними сквозь полуопущенные веки. Темные глаза его смотрели мрачно.
— Может, ему морфию дать? — заметил он. — Чтоб он мог вынести эту совершенно нестерпимую боль?
— Ну довольно, молодой человек, — сказал мистер Бэбкок. И впервые за все время знакомства с ним Стрэнд уловил в голосе директора грозные нотки.
— А вам, Бэбкок, — сказал доктор Филипс, остановившись у дверей и придерживая Хитца за плечо, — я бы посоветовал вызвать полицию.
— Полицию… — с отвращением пробормотал Бэбкок. — О Бог мой!.. Вы думаете, это действительно необходимо?
— Да, если я хочу сохранить лицензию на занятия медицинской практикой, — ответил врач. — А вы — сохранить свою школу.
— Конечно, — кивнул Бэбкок. — Но дело в том… дело в том, что у нас никогда не случалось ничего подобного. Да, разумеется, я позвоню в полицию.
— И скажите им, пусть подъезжают прямо в лазарет. Встретимся и поговорим там. Уверен, они будут проводить расследование. А тем временем вы, молодой человек… — Тут он вдруг умолк и уставился на Ромеро. — А ваше лицо кажется мне знакомым. Вы ведь играете в футбольной команде, верно?
— Да, — сказал Ромеро. — И вы еще говорили, что я не смогу играть.
— И ваше имя?..
— Ромеро, — ответил мальчик.
— Считайте, что вы под домашним арестом. С остальными встретимся позже, в лазарете.
Доктор с Хитцем вышли, и на какое-то время в комнате воцарилась тишина. Стрэнд был рад, что не видит больше окровавленного лица Хитца. Бэбкок вздохнул и долго смотрел на кушетку, то поднимая очки, то спуская их на нос. Стрэнд заметил, что галстука на нем нет. Впервые он видел директора без галстука. Наверное, Бэбкок уже лежал в постели со своей толстушкой-женой, когда позвонила Лесли, и одевался второпях.
— Эту кушетку надо промыть, — сказал Бэбкок. — Она вся в крови. Что я должен сказать полиции? — В его голосе слышались беспомощные нотки. — Я и понятия не имею, что здесь произошло. Где тут телефон?
— Внизу, в подвальном помещении, есть платный телефон-автомат, — сказал Ромеро.
— Спасибо, — ответил Бэбкок и направился к лестнице, ведущей вниз, а потом вдруг остановился. — О Господи, — простонал он, похлопывая по карманам. — Я оставил деньги дома. Я уже спал и… Вы меня не выручите, Аллен?
Стрэнд запустил руку в карман. Там были только бумажные купюры.
— Мне очень жаль, но мелочи нет, — сказал он.
— Да в полицию можно бесплатно звонить, — подсказал Ромеро. Стрэнду показалось, что мальчишка получает удовольствие от этой сцены. — Вы только номер наберите, и через три минуты примчатся, с сиренами и мигалками.
— Но они же всех перебудят, — растерянно пробормотал Бэбкок. — А мне не хотелось бы…
— Я пойду к себе и позвоню оттуда, — вызвался Стрэнд.
— Да, и я ведь ничего не знаю о том, что здесь произошло, — жалобно пробормотал Бэбкок.
— Я вам потом расскажу, — сказал Стрэнд и двинулся по коридору. Вошел в гостиную. Лесли сидела за пианино, но не играла. Она обернулась, услышав, что Стрэнд входит в комнату.
— Ну что?
— Да ничего хорошего. Потом расскажу, сейчас нет времени. Нет, ничего серьезного, не волнуйся. — Он бы и сам хотел верить своим словам. — Я должен позвонить в полицию. — Он нашел номер в справочнике, лежавшем рядом с телефоном на маленьком столике, и набрал его. Ответил дежурный и представился. Лири. Сержант Лири.
— Сержант, — сказал Стрэнд, — вы не могли бы прислать кого-нибудь из ваших в школьный лазарет в Данбери? И если можно, поскорей.
— А что, собственно, произошло? — спросил сержант Лири.
— Тут была… э-э… небольшая стычка… спор между двумя мальчиками. И один из них был ранен и…
— «Скорая помощь» нужна?
— О нет, думаю, нет. Врач его уже осмотрел. Рана не слишком серьезная. Царапина. Вернее, порез. — Он откашлялся. — У одного из мальчиков был нож.
— В Данбери? — В голосе сержанта Лири прозвучало неподдельное изумление. Видимо, в кампусе и его окрестностях поножовщина была чем-то из ряда вон выходящим.
— Только что закончились каникулы, — сказал Стрэнд, чувствуя, что хоть как-то должен вступиться за честь школы. — Преподавателей на дежурстве не было. Так вы можете прислать кого-нибудь?
— Есть один свободный сотрудник, он подъедет. Так вы сказали — в лазарет?..
— Да.
— А в какой части кампуса он находится? Восточной? Западной?..
Стрэнд замешкался и никак не мог сообразить. Закрыл глаза и пытался вспомнить, над какой частью кампуса восходит солнце. Потом ответил:
— В восточной.
— Ясно, — сказал сержант Лири. — Надеюсь, преступник за решеткой?
Стрэнд снова замешкался и никак не мог связать слово «преступник» с событиями сегодняшней ночи. Потом вспомнил Ромеро.
— Да, — ответил он. — Преступника мы задержали.
Он повесил трубку и услышал смех Лесли.
— Ты прямо как детектив из кинофильма, — сказала она.
— Дорогая, — сказал Стрэнд, — думаю, тебе лучше не ждать меня, а прилечь отдохнуть. Сейчас я иду в лазарет вместе с Бэбкоком и Ромеро. Туда приедет полиция, и один Бог знает, сколько это продлится. Расскажу тебе все, когда вернусь.
— Преступник… — пробормотала Лесли. — Интересно знать, много ли еще преступников живет у нас в кампусе. Хотелось бы взглянуть на список бывших питомцев этого Данбери году, скажем, в двухтысячном и посмотреть, сколько из них сидит за решеткой.