Book.

– Да, говорила.

– Значит, твое присутствие или отсутствие никак не могут повлиять на Мэнди. И для Кэрол ты ничего сделать сейчас не можешь.

– Если не считать, что я могу быть с ней рядом, – не­терпеливо проговорил Тейт. Вынужденный защищаться, он повернулся к ним лицом.

– Для чего? Чтобы просто стоять там и смотреть в эти большие распухшие глаза? – воскликнул Джек. – Госпо­ди, у меня от них прямо мурашки на коже.

От бестактной реплики брата лицо Тейта сделалось жестким.

– Помолчи, Джек, – оборвал Нельсон.

Тейт холодно сказал:

– Просто стоять и смотреть – пока это все, что я мо­гу для нее сделать, Джек, но делать это – моя обязан­ность. Разве я не объяснял тебе этого раньше?

Эдди со страдальческим вздохом опустился в кресло.

– Мне казалось, мы все пришли к выводу, что в этой частной клинике Кэрол удобней, чем было бы дома.

– Да.

– За ней там ухаживают как за королевой – намного лучше, чем в госпитале, – заметил Джек. – Она с каж­дым днем выглядит все лучше. Насчет ее глаз я просто пошутил. Как только краснота спадет, да еще волосы отрастут, она будет выглядеть потрясающе. Не понимаю, в чем проблема?

– Проблема в том, что она еще не оправилась после психической травмы и физического увечья, – ответил Тент раздраженно.

– С этим никто не спорит, – сказал Нельсон. – Но ты не должен упустить свой шанс, Тейт. Ты так же несешь ответственность за свою предвыборную кампанию, как и за свою жену.

– Вы думаете, я этого не понимаю? – обратился он сразу к троим.

– Ты это понимаешь, – сказал Эдди. – И Кэрол это прекрасно понимает.

– Возможно. Но без меня дела у нее идут хуже. Доктор Сойер говорил мне, что она просто впадает в депрессию.

– Откуда ему знать, в депрессии она иди готова пля­сать от радости? Она ведь еще ни слова…

– Джек! – В голосе Нельсона зазвучали нотки, к ко­торым он нередко прибегал в годы военной службы, когда ему требовалось умерить амбиции чересчур заносчивых летчиков. Обычно в таких случаях они моментально пре­вращались в кающихся грешников. Отставной полковник ВВС до мозга костей, он строго взглянул на старшего сына. Когда дети были маленькими, он редко прибегал к физическому наказанию, оставляя его лишь на случай крайней необходимости. Как правило, дело обходилось одним-единственным уничтожающим взглядом и резким окриком, и дети становились как шелковые. – Попытай­ся, пожалуйста, войти в положение брата.

Слова отца умерили пыл Джека, и он сел в явном раз­дражении.

– Кэрол первая сказала бы тебе, что надо ехать, – сказал Нельсон Тейту, понизив голос. – Я бы не говорил, если бы не был в том уверен.

– Я согласен с Нельсоном, – вставил Эдди.

– А я согласен с вами обоими. Если бы не авария, она бы уже давно складывала чемодан, чтобы ехать вместе со мной. – Тейт потер затылок, пытаясь снять напряжение и усталость. – Но сейчас, когда я говорю ей, что должен ехать, я вижу в ее глазах панический страх. Этот взгляд не дает мне покоя. Она все еще так ранима. Я чувствую себя виноватым. Прежде чем уезжать на такой большой срок, я должен выяснить для себя, как она перенесет мое отсутствие.

Он молча обвел их взглядом. На всех трех лицах он прочел молчаливый протест. Каждый остался при своем мнении.

Он выдохнул:

– Черт. Пойду пройдусь.

Он вышел из дома. Через пять минут он уже скакал верхом через ближайшее пастбище, огибая стада лениво пасущихся гибридных коров. Никакой цели у него не бы­ло, ему просто были нужны уединение и покой, какой дает природа.

Все эти дни он почти ни на минуту не оставался один, но за всю жизнь никогда еще не чувствовал себя так оди­ноко. Отец, Джек и Эдди были вольны давать ему советы касательно политики, но в личных делах принимать ре­шения мог только он сам.

Он никак не мог забыть, как Кэрол коснулась его го­ловы. Что это означало?

С того дня прошло уже две недели. Он сто раз разо­брал тот эпизод по косточкам, и все же неясность остава­лась. Из-за его резкой реакции вся сцена длилась не более доли секунды – ровно столько, сколько понадобилось ей, чтобы погладить его по виску. Но он считал, что более интимной минуты между ними не было за все годы их знакомства. Это ощущение было сильнее первого поцелуя, первой близости… и последней близости.

Возле полноводного ручья, бегущего с известковых скал, он опустил поводья и спешился. На камнях росли дубы, хвойные и мескитовые деревья. Дул сильный север­ный ветер. У Тейта раскраснелись щеки и заслезились глаза. Он вышел без куртки, правда, солнце было доста­точно теплым.

Прикосновение Кэрол сильно взволновало его, потому что это было так на нее не похоже. Она знала, как обра­щаться с мужчиной. До сих пор, несмотря на все, что меж­ду ними случилось, воспоминание о первых днях их влюб­ленности приводило его в возбуждение. Когда Кэрол хо­тела, она очень искусно действовала руками. Она умела выразить ими все, что у нее на уме, – поддразнить, иску­сить, заинтриговать или быть откровенной.

Последнее прикосновение было совсем иного рода. И он почувствовал разницу. Это был жест сочувствия и пони­мания. Это было не заученное движение, оно шло от чис­того сердца, а не от трезвого расчета. То был жест само­отречения.

Как это не похоже на Кэрол.

Он повернулся на звук приближающейся лошади. Поч­ти так же проворно, как до него Тейт, на землю спрыгнул Нельсон.

– Я тоже решил подышать, – сказал он. – Уж боль­но погода хороша. – Задрав голову, он посмотрел на лазурно-голубое небо.

– Не болтай. Ты примчался на помощь.

Нельсон хохотнул и кивком предложил присесть на ва­лун.

– Зи видела, как ты уехал. Она посоветовала устроить перерыв в работе и принесла ребятам перекусить, а меня послала за тобой. Ей показалось, ты чем-то расстроен.

– Да.

– Ну-ну, парень, возьми себя в руки, – приказал Нельсон.

– Не так это просто.

– Мы все с самого начала понимали, что предвыбор­ная гонка потребует много сил. Ты ожидал чего-то друго­го?

– Дело не в кампании. К ней я готов, – сказал он, решительно выставив вперед подбородок.

– Тогда, значит, в болезни Кэрол? Что ж, и тут было ясно, что не все пойдет гладко.

Повернув голову, Тейт резко спросил:

– Ты не заметил, как она изменилась?

– Врач говорил тебе, что какие-то изменения возмож­ны, но они едва заметны.

– Я говорю не о внешности. Я говорю о том, как она реагирует на некоторые вещи.

– Нет, я ничего такого не заметил. Что, например?