Но и к тому, что начали показывать, они оказались совершенно неготовыми. Пьеса была о гее и его приятелях. И хотя Деймон в духе времени относился к гомосексуалистам нейтрально, частенько приглашая клиентов, слывших голубыми, в свой дом на ужин, то, что он услышал и увидел, вызвало у него отвращение. Похабная речь, издевательская демонстрация голых телес… Это было больше, чем он мог выдержать. В середине первой сцены Деймон поднялся с кресла и сказал Шейле, прекрасно понимая, что делает:
– Пошли отсюда. С меня хватит. Все это – полнейшая мерзость.
Они сидели в первых рядах партера, Деймон говорил громко и внятно. Он зашагал по проходу, а вслед за ним заторопилась Шейла. Прежде чем они достигли дверей, их примеру последовали еще несколько пар; некоторые, обращаясь к сцене, громко выражали негодование. Гилдер находился неподалеку от выхода. Деймон прошел мимо него молча, хотя и узнал по фотографиям в газетах и на театральной афише, где продюсер был запечатлен в поэтическом раздумье.
В тот же вечер пьеса была снята со сцены.
– Я никогда не видела его в такой ярости, – говорила Мелани Дил. – Выступая перед труппой, он заявил, что вы сознательно уничтожили спектакль, так как все, кто был на премьере, вас знают и им известно, насколько вы влиятельны и авторитетны. Ко второму акту в зале не осталось ни одного театрального критика. И поступили вы так только потому, сказал он, что вы – не более чем клозетная крыса и вам невмоготу видеть на сцене правду. Затем он поклялся вас разорить, изгнать из театра и отправить рыть канавы, для чего, собственно, вы и были рождены. Ну и как, он сумел вас разорить? – со смешком спросила девушка.
– Как видите, – улыбаясь, ответил Деймон, – я все еще способен угощать вином прекрасных юных леди в отеле «Алгонкин». Хотя до меня доходили слухи о том, что он поносил меня где только можно, а в двух случаях, перекупив у продюсеров пьесы моих клиентов, он не стал их ставить. – Деймон пожал плечами и продолжил: – Чего хорошего можно ожидать в театре от испорченного богатого мальчишки? Его никто не воспринимает всерьез, и если спектакль закрыли действительно благодаря моей скромной персоне, мне нужно выдать медаль за службу обществу. Этот ничтожный мистер Гилдер меня вовсе не интересует. Давайте сменим тему и поговорим о чем-нибудь более приятном. Так что же вы хотели сказать о «Яблоке»?
– Когда вы говорили о подборе актеров мистером Проктором… вы описали, какой, по вашему мнению, должна быть Елена… Как ей следует строить свою роль… – сказала она отрывисто. – И вот… И вот я подумала – этот милый человек говорит обо мне.
– Возможно… м-м… – снова улыбнулся Деймон. – Возможно, ваше присутствие воздействовало на мое подсознание. – Он получал удовольствие от этого легкого флирта. – Вы не просили мистера Проктора попробовать вас в этой роли?
Она энергично тряхнула головой, и волна блестящих волос взметнулась вокруг ее личика.
– Мистер Проктор видит меня лишь в двух ипостасях: как секретаршу и как объект сексуальных домогательств. Он представляет меня либо за компьютером, либо в постели. – Ее лицо исказила недобрая усмешка. – Нет Надежд, Нью-Джерси. Посоветуйте ему взять меня, если он вдруг спросит.
– Что значат эти слова?
– Я играла весь летний сезон в городке Новая Надежда, в штате Нью-Джерси. Там у нас все шло шиворот-навыворот. И как только мы начинали репетировать новую пьесу, кто-нибудь обязательно объявлял: «Город Нет Надежд,штат Нью-Джерси». Вскоре в тех случаях, когда шансов на успех было не больше, чем один на миллион, мы все стали говорить: «Нет Надежд, Нью-Джерси».
Деймон почувствовал, как по телу пробежала волна желания. Он пожалел, что не ушел из конторы пораньше и не предоставил возможности Габриельсену запирать дверь. Завтра он смог бы сказать Оливеру, что его босс вовсе не такой старый, каким кажется.
– Мистер Проктор, – продолжала девушка, – очень высоко ценит ваш вкус и опыт. Как только вы присылаете новую пьесу, он ее тут же читает, откладывая остальные дела. Если вы замолвите за меня словечко, он прислушается.
Слова с придыханием сыпались из ее ротика, а сама она наклонилась вперед так, что Деймон при всем желании не мог не заметить бугорки ее грудей под обтягивающим кашемировым свитером. Бюстгальтера под свитером, естественно, не было. Щедрое предложение, подумал он, с опаской отметив, что его неутомимый мужской прибор начинает свой ритуальный танец. Он вполне понимал Проктора, когда тот, обсуждая условия контракта, пожирал Мелани Дил алчным взглядом.
Опасаясь окончательно утратить контроль за развитием событий, он повторил заказ. Девушка залпом осушила бокал, и Деймон заказал для нее еще порцию. Мелани раскраснелась как от выпитого вина, так и от того напора и скорости, с которыми вела свою речь.
– Итак… – начал он и, сделав паузу, окинул взглядом гостиную в поисках знакомых, способных распустить слух о том, что старый Роджер Деймон начал воровать детишек из колыбелек. Не обнаружив таковых, он слегка успокоился и продолжил: -…подбор исполнителей – дело далекого будущего. Пока даже нет режиссера. Кроме того, автор должен переписать весь первый акт.
– Мне это известно, – нетерпеливо сказала она. – Но если вы шепнете мистеру Проктору словечко на ухо, то я готова ждать.
– Я бы посоветовал вам, мисс Дил…
– Мелани.
– Я бы посоветовал вам, Мелани, – повторил он, пытаясь вещать отеческим тоном, – не отказываться от тех ролей, которые вам могут предложить за то время, пока мы готовимся к постановке.
– Я готова ждать, если у меня будет шанс на пробу. – Теперь она говорила серьезно, приблизившись вплотную и обхватив ладонью его запястье – захват был на удивление сильным. – Вам нужно всего-навсего шепнуть. Взгляните, – вызывающе произнесла она, вскинув голову, – похожа я или нет на ту девушку, которую вы описывали моему боссу?
– Вы очень красивы, – улыбнулся он, а затем, пытаясь взять себя в руки, добавил, чтобы комплимент прозвучал банально и по-отечески: – моя дорогая… – Услышав бой часов, Деймон встрепенулся. – О, уже поздно. Жена будет беспокоиться.
Шейлу не волновало, когда он возвращается с работы. Но лишь до восьми вечера. Иногда он звонил ей и сообщал, что задержится еще на час-другой. Но сейчас, перед этой соблазнительной девицей, которая по возрасту могла быть ему дочерью, он неожиданно захотел подчеркнуть свою привязанность к супруге.
В ответ на его слова последовало:
– Я живу рядом с вами. После того как вы побывали в нашем офисе, я нашла ваш адрес по телефонной книге. – Она рассмеялась. В этом смехе звучали хищные нотки. – Мы могли бы пройтись. Я обитаю на Западной Двадцать третьей улице.
– Что ж, – неуверенно протянул он, уже не зная, радоваться или сожалеть о том, что пригласил ее выпить. – Я, видите ли, предпочитаю ходить пешком.
– А я – великий ходок, – пригвоздила она его, широко улыбнувшись. – В Нью-Йорке я обрела сомнительную славу одного из самых заядлых фанатов ходьбы. Никогда не хожу на службу в туфлях на каблуках.