Оливер ответил улыбкой и кивком головы. Он снова кивнул, когда мальчик, вслед за молчаливым приветствием матери, повернулся к Оливеру, привстал и сдержанно, но почтительно поклонился.
— Кто это? — полюбопытствовал Оливер.
Тони бросил взгляд на соседний столик.
Сандерс и его мама. Он капитан хоккейной команды, но страшно дрейфливый.
— Зачем ты так? — Оливер чувствовал, что должен протестовать, хотя не был уверен, был ли это протест мальчика или его мамы.
— Я видел его игру, — объяснил Тони. — Он дрейфит. Все это знают. Но он самый богатый в школе.
— Да? — Оливер еще раз взглянул на парочку за соседним столиком, пристальнее присматриваясь к увешанным золотом рукам женщины. А чем занимается его отец?
— Увиливает за хористками, — сказал Тони.
— Тони!
— Да это всем известно. — Тони методично очищал свою тарелку от остатков мороженного. — Его отец не так уж богат. Не в этом дело. Сандерс сам зарабатывает деньги.
— Неужели? — Оливер обратил на красавчика взгляд полный уважения. — И как же?
— Он дает в долг под проценты, — сказал Тони. — И у него есть еще копия последней главы «Улисса» и он дает ее почитать за доллар на ночь. Он президент шестого класса.
Оливер не сразу ответил. Он со смущением вспоминал, как он читал Тони «Алису в стране чудес» и «Вот такие истории», когда сыну было шесть лет. По главе каждый вечер. Когда Тони выходил из ванны после ужина, в тапочках и халатике, готовый ко сну, пахнущий мылом, он усаживался на краюшке кресла, положив ноги на колени Оливера, так чтобы при свете лампы были видны иллюстрации.
— Что такое последняя глава?» спросил Оливер в полной уверенности, что речь идет о каких-то детских секретах или желании шокировать старших. — Сам знаешь, — терпеливо объяснял Тони. — Миссис Блум в постели, а ее тенор и солдат на Гибралтаре. Да,да,да. Все эта ерунда.
— И ты читал это?
— Конечно, — признался Тони. — Всего один доллар.
— Что за чертова школа, — Оливер на мгновение забыл впервые за весь обед то напряжение, с которым ему давался этот разговор. — Может, лучше поставить в известность мистера Холлиса?
— Ну и что с того? — пожал плечами Тони. — Все равно вся школа уже прочитала это.
Оливер ошарашенно уставился на сына, который сидел в двух футах от него — неопрятный, с юношеским пушком и прыщами, усыпавшими все лицо. Мальчик смотрел холодным безразличным взглядом, оценивая отца отчужденными, полными загадочности и нахальства глазами.
— Ну, — произнес Оливер даже громче, чем намеревался, — первое что мы сделаем, перед тем как я уеду — это сбреем эту нелепую бородку.
Когда они покидали зал, миссис Сандерс снова улыбнулась и блеснула своими золотыми браслетами. Сам Сандерс-младший, огромный с гладкими щеками и бычьей шеей одарил их улыбкой юного сенатора, привстал и церемонно серьезно поклонился.
Отце с сыном направились в аптеку, где Оливер купил тяжелую, золотистого металла, безопасную бритву, самую дорогую в магазине, и пену для бритья. Тони безразлично наблюдал за отцом, ничего не спрашивая, просто неуклюже держа рисовальную доску под мышкой и, время от времени, поглядывая на обложки журналов, разложенных у автоматов с содовой. Потом они шли в комнату Тони, шагая плечо к плечу как другие отцы с сыновьями. Они ступали по умирающей осенней траве, влагу и холод которой Оливер ощущал через тонкую подошву своих городских туфель. Некоторые родители приветствовали их легким поднятием шляпы, на что Оливер отвечал тем же, но он при этом отметил про себя, что приветствия Тони, адресованные другим детям — с родителями или без — всегда были сухими и безразличными. О, Боже, подумал Оливер, следуя за сыном по узкой лестнице дома, что я здесь делаю?
У Тони была собственная комната, походившая на мрачный куб с зелеными стенами, одним окном, узкой кроватью, маленьким письменным столом и истрепанным деревянным шкафчиком. Комната была аскетически чистой.
На письменном столе стояла открытая деревянная коробка с пачкой педантично скрепленных бумаг. Книги на столе были расставлены ровными рядами на двух гранитных подставках. На кровати не было ни морщинки. Ни одной вещички не было на виду. Оливер автоматически заметил про себя, что стоило бы прислать сюда Люси поучиться ведению хозяйства.
Над кроватью на стене висела большая карта мира, в которую там и сям были вколоты маленькие цветные булавочки. Прямо перед шкафом с потолка свисал на веревке пожелтевший скелет без некоторых важных костей, остальные части которого были скреплены проволокой. На столе лежал телескоп Тони.
Это был первых визит Оливера в комнату сына, и вид скелета несколько шокировал его. Но он не решился сразу заговорить об этом, уговаривая себя с некоторым раздражением, что это должно свидетельствовать лишь о похвальном стремлении мальчика изучать медицину.
— Я думал, что здесь все живут по два человека в комнате, — сказал Оливер распечатывая бритву и вставляя в нее лезвие.
— По идее да, — ответил Тони стоя в середине комнаты и задумчиво разглядывая карту на стене. — У меня тоже был сосед, но он не выдержал моего кашля.
— Кашля? — удивился Оливер. — Я не знал, что ты кашляешь.
— Я не кашляю, — ухмыльнулся Тони. — Но он мне надоел, и мне захотелось пожить одному. Ну я начал просыпаться в два часа ночи и по часу кашлять. Он продержался немного больше месяца.
О, Господи, в отчаянии подумал Оливер, и Холлис зарабатывает деньги, воспитывая ЭТОГО МАЛЬЧИКА.
— Сними рубашку, а то намочишь ее, — приказал он Тони, открывая тюбик крема для бритья.
Не отрывая глаз от карты, Тони начал медленно расстегивать рубашку. Оливер повнимательнее присмотрелся к карте. Булавочками были отмечены Париж, Сингапур, Иерусалим, Константинополь, Калькутта, Авиньон и Бейрут. — Что это за булавочки? — полюбопытствовал он.
— Я собираюсь прожить в каждом из этих городов по три месяца, после того как закончу медицинский колледж, спокойно объяснил мальчик. Я хочу десять лет поработать судовым врачом. — Он снял рубашку, подошел к шкафу и приоткрыл дверцу. При этом скелет закачался и кости издали неприятный мертвенный звук. Тони аккуратно повесил рубашку и закрыл дверцу.
Судовой доктор, подумал Оливер. Что за идея! Он старался не смотреть на сына, сосредоточенно разглядывая карту — Париж, Калькутта, Бейрут.
Ну и расстояния, подумал он.
— А где ты раздобыл скелет? — спросил Оливер.
— В ломбарде на Восьмой Авеню, — ответил Тони. — В Нью-Йорке.
— И вам разрешают самим ездить в Нью-Йорк? — спросил Оливер, чувствуя при этом, что ему не уследить за всеми планами и передвижениями собственного сына.
— Нет, — сказал Тони и задумчиво погладил скелет. — Я всегда говорю, что еду домой на выходные.
— О, — невпопад ответил Оливер. — Понятно.