— Безумно, — ответил Оливер. — Привет, Тони, — обратился он к сыну, направляясь к кромке воды, чтобы помочь вытащить лодку на берег. Петтерсон встал и вместе с Баннером наблюдал, как Люси двумя последними мощными гребками вытолкнула лодку на каменистый берег. Тони покачнулся, чтобы сохранить равновесие, затем спрыгнул, явно игнорируя помощь со стороны на мелководье.
— Святое семейство, — пробормотал Петтерсон.
— Что вы сказали? — переспросил Баннер удивленно, не совсем уверенный, что расслышал слова доктора.
— Ничего, — ответил Петтерсон. — Он точно знает, чего хочет, не правда ли?
Баннер усмехнулся:
— Наверняка.
— Вы думаете, что какой-либо отец может получить от своего сына то, чего хочет? — спросил Петтерсон.
Баннер перевел взгляд на Петтерсона в ожидании ловушки.
— Никогда не задумывался над этим, — осторожно ответил он.
— А ваш отец получил от вас то, что хотел?
Баннер почти улыбнулся:
— Нет.
Петтерсон кивнул.
Они оба переключили внимание на Оливера, который приближался к ним в сопровождении Люси по одну сторону, и Тони, шагавшего по другую сторону отца с удочкой на плече. Люси на ходу натягивала свободный белый свитер поверх купальника. На ее верхней губе и на лбу поблескивали капельки пота от долгой гребли, деревянные колотушки на ее босых ногах бесшумно опускались на невысокую траву. Семейство миновало полосу солнечного света между деревьями, и стройные обнаженные ноги Люси коротко блеснули золотом загара, когда женщина выходила из тени деревьев. Она шла выпрямившись, стараясь не покачивать бедрами, как будто скрывала собственную женственность. На момент она приостановилась и оперлась на плечо мужа, чтобы вытряхнуть камешек из обуви, и вся группа застыла на мгновение неподвижно в приглушенном листвой летнем солнечном свете.
Когда они приблизились к Петтерсону и Баннеру, Тони оживленно болтал: — Всю рыбу отсюда выловили, — донеслись его слова. Голос мальчика звучал четко и по-детски высоко, и хотя он был достаточно высок для своего возраста, фигура его показалась Баннеру хрупкой и неразвитой, голова непропорционально крупной. — Слишком близко от цивилизации. Нужно поехать в Норт Вудс. Правда, там комары и лось. Лоси могут быть опасны. И нужно нести каноэ в воду на голове. Берт сказал, что там так много рыбы, что они просто разбивают весла.
— Тони, — серьезно спросил Оливер. — Ты знаешь, что такое крупинка соли?
— Конечно, — ответил мальчик.
— Это то, что необходимо Берту.
— Ты хочешь сказать, что он все врет? — спросил Тони.
— Не совсем, — уточнил Оливер. — Просто его надо употреблять чуть присоленным, как орешки.
— Нужно ему сказать это, — подхватил Тони. — Как орешки.
Они остановились перед Петтерсоном и Баннером.
— Мистер Баннер, — представил Оливер. — Моя жена. А это Тони.
— Здравствуйте, — поприветствовала Люси. Она коротко кивнула и доверху застегнула свитер.
Тони подошел к Баннеру и вежливо пожал ему руку.
— Привет, Тони, — сказал Баннер.
— Привет, — ответил Тони. — У вас такие шершавые руки.
— Все время играл в теннис.
— Спорим, через четыре недели я у вас выиграю. Ну может через пять, сказал Тони.
— Тони… — одернула его Люси.
— Я что хвастаю? — Тони повернулся к матери.
— Да.
Тони пожал плечами и снова посмотрел на Баннера.
— Мне не разрешают хвастать, — объяснил он. — У меня сильные передние удары, а вот задние подводят. Я не собираюсь это скрывать, — честно признался он, — потому что вы все равно это поймете в первой же партии. Я однажды видел игру Элсворта Вайнса.
— И как он тебе? — спросил Баннер.
Тони скорчил презрительную гримасу.
— Его перехвалили, — небрежно оценил мальчик. — Просто он из Калифорнии и может играть каждый день. Вы плаваете?
— Да, — признался Баннер с удивлением. — А ты откуда знаешь?
— Это просто. От вас пахнет озером.
— Это его салонный фокус, — вмешался Оливер, потрепав мальчика по голове. — Когда он болел, ему завязали глаза, и у него развился собачий нюх.
— Я тоже умею плавать. Как рыба, — сказал Тони.
— Тони… — снова предостерегающе осадила его мать.
Тони улыбнулся, будто его словили на горячем. — Но только десять гребков, затем я тону. Я не умею дышать.
— Мы это исправим, пообещал Баннер. — Можно прожить всю жизнь и так и не научиться дышать.
— Мне нужно будет уделить этому внимание, — рассудил Тони.
— Джеф научит тебя, — сказал Оливер. — Он будет с тобой до конца лета.
Люси резко бросила взгляд на мужа, сразу же опустив глаза. Тони тоже уставился на Оливера внимательным недоверчиво настороженным взглядом, вспоминая при этом врачей, лекарства, режим, боль, неподвижность.
— А, — догадался он. — Так он будет присматривать за мной? — Не совсем, — уточнил Оливер. — Просто подправит кое-что. Тони долго и внимательно изучал Оливера, стараясь определить насколько искренним был отец в этот момент. Затем он повернулся и молча начал рассматривать Баннера, будто после официального провозглашения их отношений нужно было срочно вынести собственную оценку.
— Джеф, — наконец решился сказать Тони. — А как ты по части рыбалки? — При одном моем появлении рыбы умирают со смеху, — сострил Баннер. Петтерсон посмотрел на часы.
— Наверное, я пойду, Оливер. Мне только оплатить счет, собрать кое-какие вещи — и я готов. — Ты же хотел что-то сказать Тони, — напомнил ему Оливер.
Люси недоверчиво перевела взгляд с мужа на лицо Петтерсона.
— Да, — сказал Петтерсон. Теперь когда наступил этот момент, он уже пожалел о данном Оливеру обещании. — И все же, — сказал он, понимая трусость своего поведения. — А разве нельзя подождать до следующего раза? — Мне кажется сейчас самый подходящий момент, Сэм, — размеренно и четко произнес Оливер. — Ты уже не увидишься с Тони по крайней мере еще месяц, и Тони должен будет сам отвечать за себя, и мне кажется, что будет лучше, если он будет готов. — Оливер, — начала было Люси.
— Мы с Сэмом уже обсудили все это, Люси, — сказал Оливер, коснувшись ее руки.
— Что мне сейчас делать? — спросил Тони недоверчиво покосившись на Петтерсона.
— Ничего тебе сейчас делать не нужно, Тони, — сказал Петтерсон. -Просто я хочу объяснить тебе, что с тобой происходит.
— Я себя прекрасно чувствую. — Голос Тони при этом прозвучал грустно и мальчик печально опустил глаза.
— Конечно, — поддакнул Петтерсон. — И тебе будет еще лучше.