– Вы были правы, Майкл, этот спуск не для меня.
Через минуту Хеггенер уже спал.
– Он выживет, – сказал Бейнс. – Еще четверть часа… – Врач покачал головой и не закончил фразу. – Не знаю, каким чудом и почему, но он будет жить.
Когда на ногу Хеггенера наложили гипс и медсестра вызвала из Ньюбери машину «скорой помощи», Майкл и Калли вышли на улицу. Над горами в голубом небе сияло солнце, ветер, теперь уже южный, нежно ласкал кожу, кое-где появились ручейки талой воды. Калли взглянул на небо и глубоко вдохнул воздух.
– Кончилась зима, – заметил он. – Еще одна. Не знаю, радоваться этому или огорчаться.
– Радоваться, – сказал Майкл. – Радоваться.
– Сегодня утром они смилостивились, – произнес Хеггенер, лежа на больничной койке с ногой, подвешенной на проволочной рамке, – и вычеркнули меня из списка критических пациентов.
Три дня он находился в тяжелом состоянии, но теперь боль в сломанной ноге почти утихла, и, как успокоил Майкла доктор Бейнс, Хеггенер, по всем признакам, начал возвращаться к жизни. Майклу позволяли проводить у Андреаса не более минуты в день, и Бейнс предупредил его, что не следует расходовать силы Хеггенера на разговоры. К австрийцу вернулся нормальный цвет лица, он спокойно лежал, глубоко вдыхая теплый и ароматный весенний воздух, проникавший в залитую ярким солнечным светом палату через широко распахнутое окно.
Было субботнее утро. В машине Майкла лежали ботинки и костюм для прыжка, назначенного на полдень.
– Сегодня вы выглядите особенно хорошо, – заметил Хеггенер. – Словно вас ждет нечто приятное.
– Верно, – согласился Майкл. – Я собираюсь вкусно поесть и отправиться на прогулку в лес.
Ему почему-то показалось бестактным говорить о затяжном прыжке человеку, прикованному к постели. «Расскажу ему об этом позже», – подумал Майкл.
– Доктор Бейнс вас хвалит.
– За что?
– За то, что вы живы.
Хеггенер усмехнулся:
– Это удается многим.
– Он сказал, вы висели на волоске, – серьезно произнес Майкл. – Если бы вы заснули…
– Я сознательно старался не заснуть, – сказал Хеггенер. – Не зря же я провел столько лет в горах. Когда мне удалось отползти к деревьям и вырыть в снегу нору, я решил, что у меня есть шанс. Я понял, что не хочу умирать. Поэтому я сделал все, чтобы избежать смерти – постоянно шевелился и не закрывал глаза. Знаете, ночью я слышал, как вы звали меня, и пытался ответить, но меня завалило снегом и ветер выл очень громко. По голосам я понял, что вы ушли вниз. Признаюсь, после этого некоторое время мне было трудно держать глаза открытыми.
– Что вас заставило это сделать, Андреас? Пойти одному в плохую погоду, да еще на такой склон? Вы сознавали опасность?
– Да, сознавал, – ответил Хеггенер. – Но, вероятно, не до конца. Днем я получил телеграмму. От Евы. Она сообщала, что если я немедленно не прилечу в Австрию, она подаст на развод и выйдет замуж за другого. – Он вздохнул. – Я не мог оставаться дома, мне требовалась физическая разрядка. Решающее испытание, которое окончательно ответило бы на вопрос, жить мне или нет. Помните, я и раньше хотел спуститься по этой трассе; момент был самый подходящий.
– Вы поедете в Австрию?
– Вероятно, если бы на горе ничего не произошло, я вернулся бы домой, собрал вещи и на другой день вылетел в Европу, – произнес Хеггенер голосом, звучавшим чуть громче шепота, – но, беспомощно лежа под слоем снега, я сделал выбор. Есть в жизни вещи – такие, например, как сама жизнь, – сохранить которые можно лишь ценой огромных жертв. В моем случае я пытаюсь сохранить самого себя. Долгое время, наверное, я буду безутешен, но сохраню независимость и в конце концов освобожусь от привязанности к Еве.
Он сделал паузу и добавил:
– И от мыслей о смерти тоже. Ночь, проведенная под снегом, – австриец слабо улыбнулся, – помогла мне разобраться в себе и расставила все по местам. Надо видеть факты в реальном свете. Ну, я что-то разговорился. Знаю, какими скучными могут быть визиты к больному. Идите, пусть ленч и прогулка по лесу доставят вам удовольствие.
Майкл склонился над кроватью и поцеловал Хеггенера в лоб.
– Вы, – улыбаясь, сказал Хеггенер, – прощаетесь со мной?
– Нет, – возразил Майкл, – это приветствие.
Майкл вышел из больницы и поехал на аэродром. Там уже собралась примерно тысяча зрителей. Он увидел Уильямса и остальных участников прыжка, они разговаривали, стоя на взлетной полосе возле самолета. Майкл взял было свой костюм и ботинки, но тут же бросил их на заднее сиденье. Он вылез из машины и пробрался сквозь толпу к краю летного поля.
– Привет, – бросил ему Уильямc, – вы нас задерживаете. Где ваш костюм и ботинки?
– Мне надо с тобой поговорить, Джерри, – сказал Майкл. – Наедине.
Он отошел на несколько шагов в сторону, Уильямc проследовал за ним.
– Что такое, Майк?
– Я не буду прыгать, – спокойно заявил Майкл.
– О Господи, – удивился Уильямc. – Не хотите ли вы признаться, что сдрейфили?
– Именно это я и хочу сказать. Я сдрейфил. Я бросил прыжки. И все прочее.
– Плакали мои трехсотдолларовые часы, – пожаловался Уильямc.
– Я куплю тебе их. Больше ничем помочь не могу, – сказал Майкл. – Извинись за меня перед ребятами.
– Уж от вас, Майк, я этого не ожидал.
– Еще несколько минут назад я и сам от себя этого не ожидал. Сегодня утром я получил урок. Правда, он не сразу дошел до меня, но все же дошел. Если ты попросишь, я как-нибудь расскажу его суть. Тебе это поможет.
Он помахал рукой мужчинам, стоявшим возле самолета, и зашагал сквозь толпу к «порше». Потом сел в машину и поехал обратно в больницу.
Он застал Хеггенера за ленчем. Австриец удивленно посмотрел на вошедшего в палату Майкла.
– Что-нибудь стряслось? – взволнованно спросил Хеггенер.
– Ничего.
– Я думал, вы поели и отправились на прогулку.
– Именно это я и собираюсь сделать, – сказал Майкл. – Но прежде я задам вам один вопрос.
– Какой?
– Ваше предложение осталось в силе?
– Конечно.
– Я его принимаю.
– Договорились, – серьезно произнес Хеггенер.
– У меня есть условие.
– Какое?
– Вы останетесь здесь и будете мне помогать. Хеггенер улыбнулся.
– Обещаю, – сказал он. – Я кое-что понял. Узы брака – не тюрьма. – Хеггенер приподнял край простыни. – А больничная койка – не могила.
– Согласен. А теперь доедайте ваш ленч.
Майкл вышел из комнаты, спустился вниз к автомату и попросил телефонистку соединить с Нью-Йорком за счет вызываемого абонента – у него не было при себе мелочи. Он улыбнулся, узнав голос Трейси. Девушка спросила ее, примет ли она вызов от мистера Сторза из Вермонта.