В ожидании возвращения отца Бэнни сел на скамейку рядом с миссис Гроарти, надеясь узнать от нее что-нибудь про Поля. Он признался ей, что накануне вечером сделал нехороший поступок: не запер двери ее кухни. Следуя своей программе говорить только правду, он прибавил, что один человек вошел после этого в ее кухню и взял немного провизии. Бэнни обещал не говорить, кто это был, но он был очень голоден, и Бэнни очень жалел его. Если миссис Гроарти разрешит ему… и он вынул свой маленький кошелек.
Миссис Гроарти сияла от удовольствия, растроганная деликатностью и благородством чувств Бэнни; она положительно влюбилась в этого странного мальчика, такого хорошенького, с яркими, нежно очерченными, как у девочки, губами и с манерами взрослого маркиза или кого-нибудь в этом роде (миссис Гроарти видала таких особ в кинематографах). Она отказалась от его денег и подумала: как жаль, что богатство не пришло к ней раньше; тогда ее дети носили бы такие же красивые костюмы и научились бы выражаться с таким же старомодным изяществом.
Дня через два-три Бэнни, проходя мимо дома Гроарти, увидел во дворе будущую «нефтяную королеву», кормившую своих кроликов. «А, милый мальчика!» Она подозвала его и, когда Бэнни подошел ближе, сказала:
— Вчера я получила письмо от Поля.
— Где же он? — с волнением спросил Бэнни.
— Письмо прислано из Сан-Паоло, но он пишет, чтобы его там не разыскивали, потому что он нигде еще определенно не устроился и переезжает с места на место.
— А как он живет?
— Он пишет, что все хорошо и чтобы о нем не беспокоились. Бедный мальчик! Он прислал мне марками плату за то, что он взял у меня. Он говорит, что заработал эти деньги. — По щекам миссис Гроарти текли слезы, и Бэнни усвоил трудный урок, что человеческая натура представляет нечто очень сложное и что одна и та же жирная леди может быть то гиеной жадности, то воплощением сострадания как Мадонна.
Они сидели на клетке, где помещались кролики, и мирно беседовали. Бэнни рассказал подробно, как было дело, и чувствовал, что с его совести скатилась тяжесть. В свою очередь, миссис Гроарти рассказала ему о семействе Аткинсов, — как они приехали из Арканзаса, проделав этот путь старинным способом — в повозке на лошадях. Она была тогда девочкой, а еще раньше, совсем ребенком, на руках матери она была привезена из горной области Теннесси. Участок Аткинсов в деревне Парадиз в окрестностях Сан-Элидо — это ранчо с пастбищем для коз, с горным ключом в маленькой долине среди скал, и земли, годной для обработки, там не больше двух акров, и часть этой земли приходится поливать ручными насосами. Это был пустынный округ, и миссис Гроарти не представляла себе, как семья будет жить без Поля: на нем лежала вся тяжелая работа. Она послала бы им часть своих денег, которые получит за нефть, но она знает, что Абель — ее брат, отец Поля — не возьмет от нее ни копейки: он совсем помешался на своей религии.
Бэнни спросил, всегда ли ее брат принадлежал к этой секте. И она ответила, что нет: он сделался сектантом только в эти последние годы. Что же касается ее, то, выйдя замуж три года назад за католика, она узнала настоящую религию, которая в течение стольких веков оставалась неизменной. Это была очень удобная религия, которая оставляла вас в покое и не сводила с ума всякими нововведениями и сектами. В Бич-Сити была очень хорошая католическая церковь, и у отца Патрика было доброе сердце и прекрасный сильный голос. Знал ли Бэнни что-нибудь о католическом богослужении? Бэнни ответил отрицательно, и миссис Гроарти занялась бы, быть может, обращением в католичество красивого и богатого мальчика, если бы она не была всецело во власти соблазнов этого мира.
Да, без сомнения, дьявол привел ее сюда, усадил на клетку с кроликами и показывал ей все земное царство. Как раз против нее, на другой стороне улицы, над домом № 5743 на бульваре Лос-Роблес красовалась вывеска «Грунтового синдиката», и к нему все время подъезжали автомобили, привозя желающих купить акции, продававшиеся по десять долларов каждая. Группа собственников «средних участков», к которой принадлежала миссис Гроарти, еще ни с кем не подписала договора. Им было сделано много разных предложений, объяснила она, самые лучшие — компанией «Слипер и Уилкинс»… Не слыхал ли что-нибудь Бэнни об этих предпринимателях? И окончательно ли убедился его папочка в том, что лучшие нефтяные пласты находятся на северном склоне холма? Миссис Гроарти и ее муж предполагали на те деньги, которые получат в виде единовременной премии при подписании договора, купить несколько акций «Эврика-Пет» — сокращенное «Эврика Петролеум Компании», — которая обещает немедленно начать работы по бурению на северном склоне холма… И Бэнни вдруг вспомнил предостережение отца: «Берегись тех, кто будет смотреть на тебя, как на нефтяную скважину, и стараться выкачать из тебя все, что им нужно».
III
Мистер Бэнцигер послал на двух грузовиках рабочих-мексиканцев, которые выровняли дороги, а мистер Аскотт сдержал свое слово и в назначенный срок доставил весь требуемый материал для вышек. Главный подрядчик мистера Росса по плотничьим работам собрал большую партию рабочих, и они очень скоро скрепили болтами брусья нижней обвязки. Быстро, ряд за рядом, вырастала вышка и скоро стояла перед вами — ста двадцати двух футов вышины, прямая, стройная и прочная. Пологая лестница вела к двум площадкам: одна помещалась посредине, а другая — на самом верху вышки. Все было красиво, чисто и ново, и папочка позволил взбираться на верхнюю площадку, и оттуда можно было видеть за домами и деревьями синие воды Тихого океана, — о, какой он был огромный! А затем приехал целый поезд грузовиков, как раз к заходу солнца, покрытых пылью и грязью от долгой дороги, но полных еще неизрасходованной энергии, судя по громким крикам сигнальных рожков, которыми они приветствовали Дж. Арнольда Росса и его сына. Придорожные канавы были все забиты щебнем, и на образовавшемся широком пространстве у края дороги выстроились в одну линию один около другого все двенадцать грузовиков.
На вышке зажглись электрические огни, и навстречу прибывшим поспешили рабочие с засученными рукавами рубашек цвета хаки. Все работали охотно под непосредственным наблюдением «старика», их «хозяина», от которого зависела их участь. Они уважали старика, потому что он хорошо знал свое дело, и никто не мог его одурачить. Он нравился им, потому что соединял в себе строгость с добротою; он был прост без претензий. После работы, усевшись на табуретке за общим столом с рабочими, он съедал свой обед: бобы и кофе. Это был настоящий простак, а к этому присоединялось еще очарование миллионов долларов. Да, у него были бочки, набитые жидкими долларами. И что значил по сравнению с ним фокусник, выбрасывающий из своих рукавов живых кроликов или целые ярды лент? По сравнению с ним, который мог соорудить сразу десятка два вышек и несколько миль стальных труб и собрать целые поезда моторов и цистерн и в несколько дней проложить новые дороги для этих моторов.
Рабочие любили и «мальчугана», который тоже был прост в обращении, как и его отец, и вдобавок был еще всегда весел и интересовался всем, что вы делали. Задавал толковые вопросы и запоминал ваши объяснения. Да, такой мальчуган хорошо изучит дело, на него можно будет положиться; старик воспитывал его правильно. Бэнни знал всех рабочих по именам и часто, надев старую, выпачканную в смазочном масле куртку, принимался за любую работу, с какой могли справиться его, еще детские, руки.