Наступило молчание, во время которого Бэнни старался привыкнуть к страшной мысли пойти против отца так же, как Поль пошел против старого Аткинса. Это казалось таким справедливым в одном случае и совершенно невозможным — в другом.
Поль прервал молчание:
— Я знаю, почему это, сынок. Ты не можешь этого сделать. У тебя нет для этого силы. Ты слишком мягок. — Он подождал, пока эти жестокие слова вошли в сознание Бэнни. — Да, это верное слово, ты слишком слаб и мягок. Ты всегда получал все, что ты хотел, тебе всегда подносили все на серебряном подносе, и это сделало тебя бессильным. У тебя доброе сердце, и ты знаешь, что справедливо и что нет, но ты не способен к действию, ты слишком боишься причинить кому-нибудь боль.
И этим окончился их разговор. Полю нечего было больше сказать, а Бэнни нечего было ответить. У него к глазам подступили слезы, это тоже было слабостью, не правда ли? Он повернул голову в сторону, чтобы Поль не заметил слез.
— Ну хорошо, — сказал Поль. — У меня куча работы, и я должен бежать. Разумеется, все скоро кончится, и твой отец снова начнет получать деньги, и, я надеюсь, ты опять будешь счастлив, хотя, по правде сказать, я сомневаюсь в этом. Ну, прощай.
— Прощай, — сказал Бэнни тихо, а Поль повернулся на каблуках и быстро пошел вперед. Бэнни медленно зашагал: в душе его бушевала буря. Он был возмущен, что Поль не хотел понять его и был жесток к нему, но в то же время другой голос внутри его настойчиво повторял: "Он прав, ты бесхарактерен и слаб".
Вот эта черта Бэнни — вы понимаете — и приводила в такое неистовство его сестру Берти. Она негодовала, что он подчиняется Полю, позволяет ему бранить себя и кротко переносит это. Он совершенно забывал о собственном достоинстве, о том достоинстве, которое создавали ему отцовские миллионы.
IX
Бэнни возвратился в школу, а нефтяные рабочие еще туже затянули свои пояса и положили, как говорится, зубы на полку.
Но в это время Америка уже вступила в войну, и конгресс принял ряд новых законопроектов — один о большом "займе свободы" для покрытия военных расходов, а другой о регистрации всех мужчин призывного возраста и о составлении огромной армии, а затем стали приходить смутные слухи о перемирии с рабочими. Сперва вошли в сношения с железнодорожными рабочими: многие из них были в стачке, требуя увеличения платы, соответственно вздорожанию жизни, и улучшения условий труда. Железные дороги абсолютно необходимы при войне, и конгресс поэтому уполномочил правительство вмешаться в эти споры и выработать условия соглашения с союзами и наблюдать, чтобы решение для каждой стороны было справедливо.
Если такие шаги были сделаны по отношению к железнодорожным рабочим, то они, разумеется, должны были быть сделаны и по отношению к другим: нефтяные рабочие добились теперь тех прав, которые федерация предпринимателей так настойчиво хотела отнять у них. Рабочая печать была полна сообщениями о новом повороте в политике, и рабочие в Парадизе получили телеграммы из главной квартиры рабочего движения в Вашингтоне с приказанием стоять крепко и не уступать.
И произошло нечто, похожее на ту решительную сцену в известной мелодраме, которую вы, конечно, видели в Бовери [7] в ваши школьные годы, когда героиня, привязанная к бревну на лесопилке, уже отнесена на то место, где постепенно спускающаяся пила машины должна распилить ее пополам, и когда вдруг к воротам бешеным карьером подъезжает герой, соскакивает с седла, выбивает ворота, поворачивает рычаг и останавливает машину в самый роковой момент. Или если вы хотите более высокого стиля, то это было похоже на древнегреческую трагедию, в которой, после того как судьбы всех действующих лиц оказались завязанными в безнадежный узел, вдруг является "бог из машины" и останавливает все и разрешает все неразрешимые сложности, и добродетель торжествует, а порок оказывается униженным. Вы верите этому, потому что это происходит в классической греческой трагедии. Но вам трудно поверить, чтобы стая торгашей Калифорнии и все силы их промышленной системы со всеми миллионами их банков, с их политической машиной, с их штрейкбрехерскими агентствами, их шпионами и стражниками, с их штабами милиции, вооруженной пулеметами, с их бронированными танками на заднем плане, — чтобы все это страшное могущество почувствовало вдруг, что его рука схвачена еще более сильной рукой и отведена от горла его жертвы. Другой бог спустился из машины, тощий старый бог янки, с белой козлиной бородой, в полосатом фраке в красную и белую полоску, усеянном сверху синими звездами. Это был собственной персоной дядя Сэм, он протянул свою могучую руку и заявил, что нефтяные рабочие были, несомненно, человеческими существами и американскими гражданами и их права, как человеческие, так и гражданские, должны быть защищены.
Из Вашингтона пришло известие, сообщавшее, что нефтяные рабочие должны получить увеличение заработной платы и восьмичасовой рабочий день.
Правительственный агент "примиритель" будет послан для наблюдения за исполнением этих условий, но рабочие должны немедленно стать на работу, так как великодушный джентльмен, с белой козлиной бородкой и в красно-бело-синем фраке должен иметь в своем распоряжении всю нефть, в которой он нуждается. Президент Соединенных Штатов произносил речи, чудесные, успокоительные речи о войне, которая положит конец всем войнам и принесет справедливость всему человечеству, и после нее во всех странах и по всей земле установят народную власть чрез народ и для народа. Все сердца были потрясены.
А какая радость была на площадке перед зданием школы в Парадизе, когда получилось известие, что вооруженные разбойники, изображавшие "охрану", опять исчезают в грязных дальних кварталах города, откуда они вынырнули в эти смутные дни, и что работы на промыслах немедленно возобновляются.
Отец получил это известие рано утром, и Бэнни танцевал по всему дому и поднял такой шум, точно это была игра в футбол. Отец был рад, что можно было начать снова разработку скважин, он не в состоянии был бы продержаться еще хоть неделю, а Бэнни сказал, что он уйдет из школы после полудня и что они немедленно должны поехать в Парадиз, чтобы увидеть все это торжество, снова заключить дружбу со всеми и пустить в ход машины. Первое, что они должны сделать, — это разрушить изгородь из колючей проволоки, которая отделяет капитал от труда.
В Новом мире не будет больше колючей проволоки, и не будет больше злых чувств, и розы будут цвести на решетках перед домами рабочих, а книга с речами президента будет лежать на столе в читальне, и у всех нефтяных рабочих найдется свободное время, чтобы прочесть ее.
I
Эвника Хойт была дочерью Томми Хойта, главы фирмы "Хойт и Брэнерд", чьи рекламы о наилучшем обеспечении ценных бумаг красовались на страницах всех больших газет Бич-Сити. Самого Томми вы всегда могли встретить на всех состязаниях, бегах и скачках — и почти всегда в обществе все одной и той же, сильно накрашенной особы. Иногда эта особа была под довольно густой вуалью, и тогда ваш такт подсказывал вам проходить мимо, делая вид, что вы Томми не замечаете.