— Бренна. А до нее — Томасина. Не знаю, что произошло бы потом с Марселлой, она дожила лишь до двадцати пяти лет.
Тэсс вздрагивает, и Зара протягивает к ней руку.
— Прости. Я вовсе не собиралась тебя пугать.
— Нет. Я хочу узнать все. Я для этого и пришла. — Сидя на кровати, Тэсс поджимает под себя ноги и расправляет свои розовые юбки. — Ваша книга мне очень помогла. Я ее два раза прочла, когда видения только начались. Благодаря ей я чувствовала себя не так одиноко, — признается она.
Зара улыбается, и ее улыбка могла бы растопить снег на склонах холмов.
Тэсс нужны материнская ласка и руководство — больше, чем способна ей дать я.
— Я знаю, что Сестричество ужасно с вами обошлось, Зара, — сбивчиво начинаю я, стиснув руки на коленях. — И я пойму, если вы решите уйти в укрытие или куда-нибудь еще. Но мне бы очень хотелось, если бы вы отправились с нами в монастырь. Вы могли бы очень помочь Тэсс… и мне.
Тэсс сидит рядом со мной совершенно неподвижно, она, кажется, даже дышать перестала. Зара в течение одного долгого мига смотрит на меня, ее темные глаза что-то ищут в моем лице. Потом она дотрагивается до золотого медальона на шее.
— Вы — дочери Анны. Если вы сможете вытащить меня отсюда, я буду с вами.
Тэсс вдруг начинает рыдать и бросается к Заре.
— Спасибо вам, — пылко говорю я.
Зара распахивает объятия.
— Это вам спасибо, — говорит она дрожащим от нахлынувших чувств голосом.
Я думаю о том, что в повседневной жизни мы постоянно проявляем свою любовь друг к другу. Любовь сквозит в объятиях, прикосновениях, в том, как мы заплетаем друг другу косы и завязываем пояса. Меня потрясает мысль о том, сколько же времени Зара была лишена этого простого утешения дружеских человеческих прикосновений.
Зара улыбается мне над плечом Тэсс.
— Вы — сильные девочки. Сильные и умные. Хотелось бы мне, чтобы Анна могла видеть вас сейчас. Она бы вами гордилась.
— Вы думаете? — Я смотрю на унылую бетонную стену. — Иногда я думаю, что ей хотелось бы, чтоб мы держались от всего этого подальше. Мама ненавидела свою магическую силу.
Тэсс вновь устраивается возле меня на грубом коричневом одеяле, а Зара качает головой:
— Так было не всегда. Когда мы были детьми, нам нравилось колдовать. Нравилось быть ведьмами. Но Анна сделала кое-что, о чем потом пожалела, и это отравило ее. Она стала думать о своем даре, как о проклятии.
Я крепче сплетаю руки, чтоб скрыть их дрожь. Может быть, сейчас я наконец смогу получить ответы.
— Сестры заставили ее сделать что-то ужасное?
Зара в сомнениях смотрит в окно. Там по-прежнему только серое небо, и белый снег, и красная силосная башня на дальнем холме.
— Это тайна вашей матери, а не моя. Она должна была все вам рассказать.
— Но она не рассказала, — говорю я, нетерпеливо притоптывая сапожком. — Она очень многого не успела нам рассказать. Никогда не забуду, как она на меня смотрела, когда поняла, что у меня есть способность к ментальной магии. Она была просто в ужасе.
Зара подается вперед и упирается локтями в колени. Она вся словно состоит из одних углов и очень похожа на марионетку.
— Дело не в тебе, Кейт. Она стыдилась себя. Она по собственной воле совершила то, что разбило ей сердце, и Сестры тут ни при чем.
Мы с Тэсс теснее прижимаемся друг к дружке на узкой кровати.
— Вы должны знать, что она очень любила вашего отца, — начинает Зара. — Помню, когда они начали встречаться, Брендан был простым бедным студентом, но Анне не было до этого никакого дела. Она была так счастлива! Ей хотелось оставить монастырь, стать женой и матерью. В ней всегда была романтическая жилка.
Я киваю. Я прекрасно помню, как смеялись мои родители, рука об руку гуляя по саду, когда мама достаточно хорошо себя чувствовала. При ее жизни отец частенько бывал очень весел.
— Тем не менее она никогда не рассказывала ему о своей магической сущности. — Подобное умолчание кажется мне огромной ложью. Слишком чудовищной для того, чтоб основанный на ней брак оказался жизнеспособным.
— А вот тут, — говорит Зара, — вы ошибаетесь.
Но ведь отец ничего не знал о том, что мы ведьмы. Мама дала нам очень четкие инструкции: никого, не исключая и отца, не посвящать в нашу тайну. Хотя если он знал про маму… Я не слишком ему доверяю, но маму он бы ни за что не выдал. А это значит, что…
Тэсс за миг до меня приходит к такому же выводу и вскакивает на ноги:
— Она стерла ему память, да?
Во мне поднимается волна возмущения. Зачем было лишать нас отца, который мог бы защитить своих дочерей, который знал бы об их сущности, но все равно любил бы их?
— Для его же собственной безопасности, — мягко говорит Зара. — Для его и для вашей. Он был на все готов ради Анны. Когда я попала под подозрение, она беспокоилась, что станет следующей, и что, если ее арестуют, Брендан бросится на помощь и совершит что-нибудь непоправимое. Тогда вы лишились бы обоих родителей.
— В каком-то смысле именно это и произошло, — ворчу я.
Отец вечно уезжал по делам бизнеса, но, даже когда он бывал дома, его присутствие не слишком-то ощущалось.
— Нет. Если бы вы осиротели, Сестры забрали бы вас, не дожидаясь, когда пробудится ваша магия. Из-за пророчества они стали бы растить вас поврозь, а ваша мама этого не хотела. Она хотела, чтоб у вас было нормальное детство, чтоб вы были вместе, независимо от того, какая участь вам уготована.
Участь. В этом слове слышится нечто грандиозное, оно словно сулит какой-то жуткий, роковой жребий. Одна из нас не доживет до начала нового века. Одна из нас убьет другую.
— Потом она сожалела о том, что не позволила Брендану знать правду о вас. И о ней самой. После того как она однажды стерла его память, ей приходилось делать это снова и снова. Она боялась того, что может произойти с вашим отцом, если он вдруг поймет, что к чему.
О, господи! Я жила с чувством обиды на отца с тех самых пор, как стала ведьмой. Я не видела в нем человека, способного любить и защищать нас, он был для меня тем, кого нужно дурачить и кем можно пренебрегать. Я так привыкла считать его слабаком, что мне трудно было принять это новое знание.
— Я знала! — кричит Тэсс, скаля жемчужные зубки. — Господь знает, у него есть недостатки, я унаследовала большинство из них. Но я никогда не могла понять маминых мотивов.
Тэсс было всего девять, когда умерла мама, а деловые поездки отца начали становиться все длиннее и длиннее. Когда он уезжал, Тэсс хандрила и волновалась, как бы с ним чего не случилось. Она опасалась, что карета может перевернуться, или что на отца нападут разбойники, или что он сляжет с инфлюэнцей, и некому будет за ним ухаживать. Она всегда зависела от него гораздо больше, чем Маура или я. Ей хотелось от него зависеть.