— Нет, спасибо, — откашливаясь, просипел Костромиров — Я, пожалуй, пойду пройдусь перед ужином.
— Вот правильно, — напутствовала его повариха, — Пока дождя нету. Чего сиднем-то сидеть?
Вокруг дома и на аллее царила почти кромешная тьма. Так что ориентироваться пришлось буквально на ощупь. Но Костромиров твердо решил прогуляться до берега, а возвращаться за фонариком не хотелось. И потом он полагал, что в темноте будет даже в большей безопасности.
Когда аллея гибискусов закончилась, и он вышел на поросшую низким кустарником поляну, видимость значительно улучшилась. Полная луна давала достаточно света, чтобы он смог разглядеть за пальмовыми стволами мерцающую гладь лагуны.
Он вышел на пляж и медленно побрел вдоль береговой линии. Бесчисленные крабьи батальоны неохотно размыкали свои ряды, уступая ему дорогу.
Профессор думал.
Через полчаса, завершив круг, Костромиров уселся на ствол поваленной пальмы и хотел было закурить, но вспомнил, что оставил трубку в доме. Он помянул нечистого и встал, собираясь идти обратно. Тем более ужин, наверняка, на столе.
Но вдруг замер.
А где же сторож Антоха? Степанида уверяла, что он рыбачит. Ни самого сторожа, ни его лодки он не видел. Странно… Ковалев тоже куда-то подевался.
И вдруг целый рой диких мыслей и причудливых предположений вихрем закружился в его сознании. Еще бы чуть-чуть, и их количество вполне могло сложиться в новое качество — в некую догадку. Но тут, как назло, раздался сигнал мобильника. Пришло смс-сообщение от Вадима Хватко.
Горислав Игоревич быстро пробежал эсэмэску глазами, на мгновение застыл, уподобившись библейскому соляному столбу, а потом звучно хлопнул себя по лбу и потрусил к дому.
В дом Костромиров вошел крадучись. На цыпочках миновав столовую (ужин уже дымился на столе), он осторожно заглянул на кухню. Там, как он и ожидал, никого не было. Пошарив взглядом, выбрал из десятка ножей наиболее подходящий — достаточно длинный, острый и с ухватистой рукояткой — и проследовал к обшарпанной двери в самой глубине кухни. Вот оно, жилище Степаниды, «закуток», как назвал его сторож Антон.
Теперь, когда все прояснилось, всякий страх оставил его. А голова работала как отлаженный часовой механизм. Если враг разоблачен, он уже не столь страшен. Но осторожность тем не менее не помешает. Он нажал на дверную ручку, толкнул — заперто. Провел ладонью по притолоке — так и есть, ключ лежал там.
Дверь отворилась с легким скрипом, профессор нащупал выключатель, зажег свет и шагнул внутрь.
Помещение и впрямь представляло собой нечто вроде чулана, кое-как оборудованного под жилую комнату. Обстановка в комнатенке царила спартанская. Из мебели — трюмо, ржавая железная койка с грязным матрацем да тумбочка. На тумбочке — початая бутылка водки.
Окна не было, его место как раз занимало высокое трюмо, заваленное целой грудой разнообразной косметики, в основном, судя по всему, профессиональной. Костромиров подошел и с любопытством принялся разглядывать бесчисленные коробочки, баночки, пузырьки и кисточки.
Помимо обычных помад, тушей, теней, пудр и румян, на предзеркальном столике лежали накладные ресницы, брови, щеки и несколько носов; в специальном бархатном пенале — комплект контактных линз. Рядом с трюмо на специальной вешалке висели парики. Под вешалкой стояла пара туфель на высоченной платформе. Чтобы, при необходимости, увеличивать рост, догадался ученый. Итак, все улики налицо, как говаривал следователь Хватко.
Костромиров скорее ощутил, чем услышал, что больше не один в комнате. Он резко обернулся, выставив перед собой лезвие ножа. Дверной проем загородила монументальная фигура Татьяны Степановны Костерьяновой. Точнее, фигура определенно была ее — бедра в два топорища, раздутые груди… разве что в росте она несколько уменьшилась — а вот венчалась эта фигура усатой башкой майора Ковалева.
— Е! Глядитя, кто к нам у гости пожаловал! — гундявым голосом Антохи произнесло создание. — Профессор, итить твою мать!
* * *
— Только без глупостей, Яков Семенович, — требовательно произнес Костромиров, демонстрируя нож, — холодным оружием я владею отменно.
— Ах! Я вся трепещу, — низким грудным голосом Степаниды ответил Муль.
— Довольно бы паясничать, — пожал плечами Горислав Игоревич.
— Думаешь, пора выбросить белый флаг? — спросил Муль, переходя на пропитой майорский баритон.
— Полагаю, что так.
— Как бы не так! — незнакомым, на сей раз, вероятно, своим голосом воскликнул мужчина и, растопырив руки, вразвалку двинулся на Костромирова.
Встав к нападающему вполоборота, профессор со свистом крестообразно рассек воздух перед самым его носом.
Муль на мгновение смешался, но тут же сдернул с тумбочки бутылку водки и метнул в Костромирова. Тот ловко уклонился, и бутыль угодила в трюмо за его спиной; зеркало со звоном разлетелось на куски, осыпав противников водопадом осколков. Впрочем, особого вреда они не причинили.
Муль матерно выругался, ухватил обеими руками тумбочку, легко поднял над головой и отправил следом за бутылкой. Чтобы избежать попадания, Костромирову пришлось упасть на пол. Воспользовавшись моментом, Муль одной ногой наступил ему на руку, а второй выбил нож, зашвырнув его под койку.
Профессор попытался подняться, но Муль ударил его ногой в лицо, потом — в живот и снова — в лицо; Костромиров откатился в сторону, но удары Муля настигли его и там. Ученому оставалось только прикрывать руками голову.
Муль продолжал наносить удары ногами, пока не увидел, что противник больше не сопротивляется. Тогда он ухватил профессора за одежду и вздернул обмякшее тело вверх. И в тот же миг получил мощнейший удар головой в лицо.
Фальшивый нос превратился в лепешку, а судя по брызнувшей крови, и настоящий тоже. Муль взревел и швырнул Костромирова о стену. Тот врезался в нее с такой силой, что на секунду потерял сознание и мешком сполз вниз.
Муль прыгнул.
Однако профессор уже пришел в себя и толкнул его обеими ногами в грудь. Нападавшего отбросило назад, но он устоял на ногах и прыгнул снова. Профессор попытался встретить его тем же приемом, но Муль был к этому готов. Он крепко схватил профессора за лодыжки и дернул на себя. Тот резко крутанулся вокруг своей оси, разорвал захват и вскочил на ноги.
Муль склонил голову и кинулся на приплясывающего в боксерской стойке ученого, точно бык на матадора. Прямой хук в челюсть не смог его остановить. Он лишь мотнул башкой и в свой черед врезал профессору кулаком в грудь так, что того вынесло через открытую дверь на кухню.
Костромиров налетел спиной на разделочный стол и опрокинул его. На пол посыпались кастрюли, сковороды и целый арсенал разнокалиберных ножей. Он быстро подобрал один из них.
Обнаружив, что противник снова вооружен, Муль пошарил вокруг глазами и схватил по ножу в каждую руку.