Однако там по-прежнему никого не было видно! Лодка была пуста! Только вроде бы тряпки какие-то появились на банке. Как будто скомканный халат, что-то еще… Впрочем, эти вещи видно было очень плохо.
— Вперед, — сказал мужчина.
Лодка сама собой повернулась и стремительно заскользила по воде. Однако в тот миг, когда она разворачивалась, камера взяла ее крупным планом.
— Ой… — невольно вырвалось у Валерки.
По обе стороны носа были нарисованы глаза: справа открытый, слева закрытый.
Да ведь это… да ведь это же лодка Юрана!
Урана…
Дрожащий палец Валерки скользнул по экрану, и пошла новая запись. Сначала это было дробящееся изображение географической карты, какое можно увидеть при съемках со спутника. Потом оно приблизилось, выросло — неровное, угловатое, но узнаваемое. Какая-то лодка двигалась по реке против течения. Встречный ветер гнал волну и пригибал деревья на берегу.
Картинка увеличилась. Теперь было видно, что в лодке, идущей против течения, нет ни паруса, ни весел, ни мотора. В ней во весь рост, сложив руки на груди, стоял светловолосый юноша в черном комбинезоне.
Изображение приблизилось, и Валерка узнал Юрана. Камера показала нос лодки: два нарисованных глаза: справа — синий, закрытый, слева — зеленый, открытый.
— Что? — невольно сказал Валерка. — Но ведь…
Он не договорил.
Дверь распахнулась. В комнату ворвался Сан Саныч.
Валерка съежился, представив, какая буря гнева сейчас на него обрушится.
Однако на лице дядьки не было ни гнева, ни даже раздражения. На нем был написан истинный ужас!
Одним прыжком Сан Саныч оказался рядом с Валеркой, схватил его за шкирку и буквально выбросил в окно, словно котенка, сделавшего лужу на обеденном столе.
Валерка приземлился так весомо, что чуть не взвыл от боли. Но онемел, когда Сан Саныч — с тем же выражением ужаса на лице — высунулся из окна и пробормотал:
— Беги к себе! И не высовывайся! Иначе…
И, отпрянув от окна, быстро шагнул в комнату.
— Ну, продолжим, — послышался голос Альфы.
Валерка перевернулся на колени и быстро-быстро пополз под стеной к своему окну. Взобрался на подоконник, вскочил внутрь.
Тупо посмотрел на экран, где Джейк Салли, схваченный за волосы, висел в железной руке меха, управляемого Куоритчем.
Телевизор орал как ненормальный, но Валерка не решился убавить звук.
Сел на диван и прижался к стене. Натянул на себя плед — знобило.
Может, простыл?
Нет… его знобило потому, что было реально страшно!
Неизвестно, чего больше он испугался: того, что увидел на планшетнике, или выражения дядькиного лица. Понятно, что Валерка сунул нос в какие-то опасные секреты. Недаром приезжие так настойчиво отправили его подальше от комнаты, где обсуждали свои дела, недаром требовали, чтобы Сан Саныч никому и ничего ни при каких обстоятельствах не говорил!
Да, эти их дела весьма таинственные…
Взять хотя бы лодку, плывущую против течения! Лодку Юрана! Лодку, которая может плавать сама собой! На которой нарисованы глаза, причем открыт то правый, то левый.
А может быть, Юран перед каждым путешествием нарочно глаза лодке перерисовывает? Ну, просто чтобы людей в заблуждение ввести? Попугать?
Валерка даже не знал, какой из вариантов кажется ему более нереальным: этот — или другой, в котором лодкины глаза открывались и закрывались сами собой…
Нет, невозможно! Юран же не волшебник, у которого есть заколдованная живая лодка!
Волшебник не волшебник, но…
Валерка вспомнил, как волшебно изменился голос Юрана, когда они стояли у калитки и новый знакомый звал плаксиво: «Сан Саныч, подойди к калитке! Ну подойди!» И у него даже лицо стало похоже на Валеркино. А сам Валерка в это время ни слова не мог сказать.
Тогда ему было смешно. Сейчас смешно уже не было.
Юран умеет изменять голос. Голос человека, давно умершего, звучал из лодки с глазами — лодки Юрана. Женщина сошла в эту лодку — и исчезла.
Нет, она исчезла около лодки, прыгнуло туда уже что-то невидимое и очень маленькое. Если бы прыгнула такая высокая тетка — лодка бы перевернулась, а она только слегка закачалась.
А зачем Юран так настойчиво звал Сан Саныча? Просто смеху ради? Или…
Валерку зазнобило.
Тогда лежал туман — непроницаемый для всех, кроме Юрана. Ну и кроме Ганки, но она тут ни при чем.
Юран… Что это говорил Юран посреди реки?
«Да ладно, мама, ну не в первый же раз! Других привозил — и его обязательно привезу».
Кого — других привозил? Куда он их привозил? А главное, кого собирался привезти?
А что, если Сан Саныча?..
В здешнем тумане не увидишь, даже если человека будут на куски резать. Или стукнут по голове и отволокут к лодке, которая движется сама. А может быть, стукнутым по голове предстояло оказаться Валерке? А Сан Саныч сам бы за Юраном пошел, потому что думал бы, что слышит голос племянника?
И Сан Саныч пропал бы так же бесследно, как все эти прочие? Мария Серегина, Павел Привалов, какой-то там Иван, менеджер по рекламе, Василий Утюгов и все другие? Нет, Василий не Утюгов, а Устюгов: такая же фамилия у актера, который в «Ментовских войнах» играет…
Да не важно, какая у него там фамилия! Главное, они все пропали. А что, если их тоже звали голоса, которым они не могли противиться? Сан Саныч за любимого племянника жизнь бы отдал, не задумываясь. Серегина, наверное, очень любила своего мужа и до сих пор по нему горюет. У всех других тоже, наверное, были люди, по зову которых они пошли бы куда угодно.
А говорил этими голосами Юран. Но зачем?!
«Или вы думаете, что пропавшие были похищены и увезены туда? Но кем? Чокнутой Верой Беловой и ее не менее чокнутым сыном — ведь больше никто там не живет?» — вспомнил Валерка слова Сан Саныча.
Вера Белова — мать Юрана. Это с ней он разговаривал тогда, в тумане, на реке… Но каким образом?! Громкая связь тут ни при чем: у них нет мобильных телефонов, как сказал Сан Саныч. До острова километр! Валерка отлично помнил — по географии проходили, что голоса по воде и в тумане разносятся метров на сто. Гудок теплохода может быть слышен за несколько километров. А голоса — нет.
Каким образом голос Веры Беловой мог долететь до Юрана, который был почти рядом с противоположным берегом, и до Валерки, который сидел на причале? Каким образом ответ Юрана мог долететь до острова?!
Это что-то странное… это нереальное что-то!
Пугающее…
Валерка разозлился на себя. Зачем поперся подслушивать всякие секреты?! Зачем узнал столько разных страхов? Как теперь жить в этом Городишке?