– Ага, вы тут, мисс Миллборо! – произнесла она многозначительно. – Мне так и думалось, что вы сегодня не кинетесь прямо с утра бежать из дома. Ну, раз вы тут, я сейчас выдам ваше жалование.
– Спасибо, – сказала Дороти.
– А после, – добавила миссис Криви, – у меня к вам еще словечко.
Сердце Дороти встрепенулось. Не означало ли «словечко» грезившейся прибавки? Чудо обретало реальность. Отперев ящик кухонного шкафа, миссис Криви вытащила истертый кожаный кошелек, открыла его и послюнила большой палец.
– Двенадцать недель, пять дней, – прищурилась она. – В общем, три месяца, нечего уж с каждым днем разбираться. Стало быть, шесть фунтов.
Она выбрала в пачке пять самых ветхих фунтовых бумажек и две такие же по десять шиллингов; затем, подвергнув их осмотру и очевидно найдя один банкнот чересчур новым, вложила его обратно в кошелек, найдя другой, разорванный. Снова порывшись в шкафу, достала лоскуток прозрачной клейкой бумаги и аккуратно соединила половинки. Наконец все сложила вместе, протянув Дороти.
– Вот вам, мисс Миллборо, – сказала она. – И, пожалуйста, уходите-ка отсюда побыстрей. Вы мне больше не нужны.
– Я вам больше…
Внутри у Дороти похолодело. Кровь отхлынула от лица. В ужасе и отчаянии, она пыталась не поверить своим ушам. Брезжила все-таки надежда, что миссис Криви просто предложила уйти из дома до вечера.
– Я больше не нужна вам? – повторила она едва слышно.
– Нет. У меня на следующий триместр новая нанята. Что ж мне даром, что ль, содержать-то вас в каникулы?
– Вы хотите меня совсем… совсем уволить?
– Ну да. Чего ж, по-вашему, я говорила?
– Но разве не полагается предупредить?
– «Предупредить!» – мгновенно распалилась миссис Криви. – Да с чего это я должна? Имеется у вас контракт подписанный, имеется?
– Контракта нет…
– Вот то-то! Давайте-ка вещички собирайте. Не тяните, к обеду на вас не приготовлено.
Дороти поднялась к себе, присела на край кровати. Бил такой озноб, что несколько минут она не думала, не шевелилась, только пыталась унять дрожь. Все как в дурмане. Не поверить, что эта грянувшая без всякой причины катастрофа наяву. Однако у миссис Криви была причина, крайне простая и веская.
Неподалеку от Рингвуд-хауз находилась некая захиревшая школа, носившая название «Чертоги», имевшая лишь семь воспитанниц. Учительницей там была мисс Олкок, полуграмотная старая кляча, перебывавшая в тридцати восьми школах и не пригодная для попечения о канарейке. Но одним замечательным талантом мисс Олкок обладала: умела превосходно облапошить своих начальников. В убогих частных школах бушует особый вид пиратства. «Задурив голову» родителям, крадут у школы учеников. Чаще всего стоит за этим вероломство педагога. Наставница тайком соблазняет нескольких родителей («дадите ребенка мне – будет вам на десять шиллингов подешевле»), после чего коварно дезертирует с добычей. Либо сама «заводит» школу, либо утаскивает детей в другую. Из семи школьниц нынешнего своего директора мисс Олкок смогла похитить трех, которых предложила миссис Криви. Взамен она хотела место Дороти и двадцать процентов комиссионных со свежих поступлений.
Довольно долго велся секретный торг, процент мисс Олкок удалось понизить до двенадцати с половиной, и сделка состоялась. Миссис Криви про себя решила получить трех новых плательшиц и тут же выставить за дверь хрычовку Олкок. Мисс Олкок про себя решила получить выгодное место и тут же начать покражу учениц хрычовки Криви.
Что касается Дороти, то ввиду замыслов ее уволить требовались особые меры по усыплению бдительности. Заподозрит неладное – ясное дело, броситься сманивать себе учащихся и уж во всяком случае больше палец о палец не ударит (миссис Криви гордилась знанием человеческой натуры). Поэтому повидло к завтраку, скрипучие улыбки и прочие необычайные любезности. Опытный человек начал бы искать новое место тем же утром, когда последовало приглашение угоститься драгоценным повидлом.
Через полчаса после приговора Дороти, взяв с собой лишь маленькую сумочку, уже отворяла уличную калитку. Четвертый день апреля выдался деньком ясным и студеным, маловато подходящим для прогулок. Небом слепило голубизной, пронзительной как лазурь скорлупок в гнезде дрозда, холодный хлещущий ветер, вихрясь по тротуару, швырял в лицо колючую сухую пыль. Затворив за собой калитку, Дороти медленно побрела к железнодорожной станции.
Она сказала миссис Криви, что сообщит, куда отправить ее багаж, и миссис Криви немедленно взыскала пять шиллингов за доставку. Так что у Дороти осталось пять фунтов пятнадцать шиллингов; хватит, может быть, продержаться недели три. Сейчас первым делом поехать в Лондон, снять жилье. Что делать дальше виделось пока весьма расплывчато. Но паника утихла, ситуация, как рассудила Дороти, отнюдь не безысходная. Отец, конечно, хотя бы на первых порах, поможет; в крайнем случае, придется вторично потревожить кузена. И вообще, у нее неплохие шансы найти работу. Она молода, она явно культурная барышни и готова пахать за жалование прислуги – ценные качества для содержателей убогих частных школ. Наверное, место найдется. А то, что предстоит пережить тяжкое время поисков работы, понервничать и поголодать, это наверняка.
Однако получилось все иначе. Не прошла Дороти и пяти шагов, как ей навстречу, посвистывая и поглядывая на ворота, выехал юный велосипедист-почтальон. Возле таблички «Рингвуд-хауз» телеграфный посыльный съехал на обочину, затормозил.
– Мисс Милбуру есть тут? – дернул он подбородком в сторону школы.
– Да. Это я мисс Миллборо.
– С оплаченным ответом, – сказал мальчишка, вытаскивая из-под ремня оранжевый конверт.
Дороти опустила сумочку на землю. Снова забил озноб. Она уже не знала, от страха или радости, поскольку в голове разом блеснуло «ура! хорошая новость!» и «ужас! заболел отец!». Кое-как разодрав конверт, она увидела телеграмму, занимавшую две страницы и требовавшую больших усилий для расшифровки. Прочла: «возрадуйтесь господу праведные восклицательный знак благая весть восклицательный знак репутация твоя бела как снег тчк миссис семприлл пала ров своею рукою отрытый тчк иск клевете тчк общество дружно порицает каргу тчк отец призывает вернуться тчк сам еду лондон зпт заберу тебя зпт если хочешь тчк скоро буду тчк подожди тчк хвалите его на кимвалах бряцающих восклицательный знак любовь навеки тчк».
Без подписи было понятно – от Варбуртона. Внезапная слабость еле позволила удержаться ногах. Сквозь пелену неясно донеслось, что телеграфный посланец о чем-то спрашивает.
– Ответ-то? – в который уже пытал он.
– Благодарю вас, не сегодня, – кивнув, пробормотала Дороти.
Мальчишка оседлал велосипед и укатил, выразив усиленным песенным свистом холод и равнодушие к клиенту, не давшему чаевых. Но ядовитый сарказм остался втуне. Дороти, полностью уяснив из телеграммы только «отец призывает вернуться», не могла придти в себя. Ошеломленная, она все еще продолжала стоять на холодном ветру, в тумане клубившихся мыслей, когда из-за угла улицы показался автомобиль, а в окне его Варбуртон. Увидев Дороти, Варбуртон выскочил из притормозившего такси, и поспешил к ней, радостно сияя.