– Моя мать пролежала в земле слишком долго, – прошипела Хасина, и стекла, замерев на лету, рванулись обратно. – За это время я выучила пару трюков.
Несколько осколков жадно впились в руку и плечо Джейн, и она второй раз за день почувствовала, как кожу окатывает багровым жаром. «Надо немедленно замочить платье», – нелепо подумала она. Стекло осыпалось на пол, и девушка пошатнулась на хрустящем паркете, силясь удержать равновесие. В наступившей тишине шепот Амбики был подобен грому. Джейн не могла разобрать слова – язык, на котором говорила ее прародительница, умер тысячи лет назад. Однако замелькавшие в голове картинки безошибочно подсказали ей последовательность действий, и Джейн прижала ладони к закопченному полу, стараясь не смотреть на отрубленный палец и направляя всю доступную магию через остальные девять.
По паркету пошли волны зыби, словно дерево обратилось в воду. Где-то над головой у Джейн Амбика отбивала атаки Хасины; девушка не видела, к каким чарам прибегает ее противница, но явственно ощущала запах опаленных волос. Наконец рябь добралась до Аннетт, и та начала стремительно увязать в полу, будто в трясине, пока не провалилась по грудь. Амбика скомандовала Джейн отнять руки от паркета, и тот немедленно затвердел, приняв обычный вид.
Аннетт оказалась в ловушке, со всех сторон стиснутая обугленным деревом. Руки младшей Доран были прижаты к бокам, и над полом виднелись только плечи и голова. «Вот оно что», – с отстраненным удивлением подумала Джейн, поднимаясь на шаткие ноги и прижимая ладонь к изрезанному предплечью. В следующую секунду в ушах зашумел предупреждающий шепот Амбики, но это было излишне: весь дом задрожал, как при землетрясении.
Глаза Аннетт расширились и превратились в два круглых колодца ужаса. Джейн попыталась свить магическую сеть или цепь вроде той, которой Хасина приковала Малкольма, но девушка не знала в точности, как она должна работать, и воля Амбики мягко перенаправила ее энергию на другую цель, которую Джейн не поняла вовсе. Пол вокруг Аннетт пошел трещинами, словно замерзший пруд на исходе зимы. Сила Джейн вырвалась из-под контроля и теперь живым ураганом металась по атриуму, сотрясая разбитые окна и швыряя в лицо Аннетт давно развившиеся кудри. Неожиданно полные губы плененной ведьмы изогнулись в самодовольной улыбке, и еще через мгновение она пропала.
Джейн не удержалась от разочарованного вопля. Посреди атриума, где еще недавно виднелась растрепанная голова Аннетт, красовалась только неровная дыра. Но Амбика, по всей видимости, подозревала такую возможность – и Джейн послушно воздела руки к небу, призывая Стража Западной башни даровать ей силу своей стихии. Внезапно в дыру хлынула вода; сперва это был тонкий ручеек, затем стремительная река и наконец – яростный водопад, сметающий все на своем пути. Пролом скрылся в бурлящей воронке, и в комнату этажом ниже обрушились тонны, потоки, бездны воды.
Джейн ощутила нетерпеливое покалывание в шее и догадалась, что Амбика ждет, когда волна вынесет противницу обратно. Однако дыра заглатывала все новые потоки, а Аннетт по-прежнему не было видно. «Не сработало, – поняла девушка. – Хасина как-то смогла улизнуть».
Черная заплатка неба за окном дрогнула и начала расплываться. Теперь Джейн приходилось прикладывать серьезные усилия, чтобы удержаться на ногах. Она стояла в разрушенном атриуме, в наивысшей точке громоздкого особняка, где-то над головой у одержимой разъяренной ведьмы – не самый приятный расклад. Дом ходил ходуном, так что вариант с лифтом отпадал. Девушка направилась к двери, ведущей на служебную лестницу, но не успела сделать и пары шагов, как пол перекосился под немыслимым углом, словно палуба корабля при качке. Джейн тяжело упала на колени. Дыра, в которую провалилась Аннетт, расширилась, и к девушке поползла трещина – словно указующий палец непроглядной темноты. Джейн на мгновение оцепенела, обуреваемая противоположными желаниями: ее собственные инстинкты подсказывали перегруппироваться и откатиться в сторону, тогда как Амбика молчаливо советовала подняться на ноги и бежать. Девушка засомневалась; в эту же секунду пол разошелся окончательно, и она рухнула вниз.
Темнота несколько раз стремительно сменилась смазанными огнями, и Джейн с размаху приземлилась на груду обугленной щепы, которая усеивала некогда роскошную кровать. Вокруг стоял едкий туман из пыли и копоти, и как девушка ни крутила головой, ей не удавалось разглядеть за его завесой Аннетт. По крайней мере, тут сухо.У Джейн не было ни одного разумного объяснения, куда подевалась вода, но сейчас ее больше занимали другие вопросы, а еще – нарастающая боль в спине.
Внезапно четыре края кровати одновременно вспыхнули, и деревянные обломки превратились в растопку. За высокими языками пламени Джейн разглядела лицо Хасины – но Аннетт с ней не было. Как такое возможно?Девушка метнула в противницу ручеек потрескивающего электричества, но та даже не обратила на него внимания. В следующую секунду на спину Джейн обрушилось что-то большое и тяжелое, и она повалилась лицом на кровать, чувствуя, как оплавляются кончики разметавшихся волос.
Хасина стояла перед ней, наконец сообразила девушка, а Аннетт – заней.
Джейн торопливо перекатилась на спину и собрала остатки магии в щит. Амбика развернулась в другую сторону, к своей заблудшей дочери, и Джейн показалось, что ей выкручивают конечности. Аннетт уже ждала ее со сломанной половицей в руках. В глазах младшей Доран читалась странная, пугающая пустота.
– Ты ее забрала, – потрясенно выдохнула она. Грудь Аннетт тяжело поднималась и опускалась под запачканным белым пиджаком. – Мою семью, мое наследие. Хасина была для меня всем. Как ты посмела ее отобрать?!
Джейн машинально сунула руку за пазуху и нащупала испещренный рунами атаме. Девушка ухватила его, и кинжал охотно рассек сухой пыльный воздух, словно только этого и ждал. В отполированном до зеркального блеска лезвии мелькнули расплывчатые силуэты призраков и огни занимающегося пожара.
Пол снова сотрясла дрожь, и девушки одновременно обернулись к теням, которые боролись в дальнем углу кровати. Лица ведьм утратили всякое человеческое подобие. Теперь они клубились друг против друга, словно два урагана – взаимопроникая, переплетаясь и теряя последние черты, пока Джейн окончательно не запуталась, где кто.
Внезапно за спиной девушки послышался судорожный вздох. Она обернулась как раз вовремя: Аннетт наконец заметила атаме Линн, подняла обугленную половицу и теперь кралась к Джейн, не сводя глаз с вибрирующего лезвия.
– Это мое, – хрипло предостерегла она.
– Нет, мое, – холодно возразила Джейн. Судя по дрожащему голосу Аннетт, они были истощены в равной мере, но девушка не имела права обнаружить слабость. Только не сейчас. – Я выиграла его честно.
Лицо Аннетт исказилось яростью, и она бросилась на противницу, метя в руку с атаме. Заостренные ногти рассекли воздух, оставляя за собой четыре пламенеющих следа, и Джейн перекатилась на другой бок, силясь защитить хотя бы израненное предплечье. Когда она снова обернулась к Аннетт, ее переполняла ненависть такая лютая, какой она не испытывала никогда в жизни. Она разрасталась и пылала, словно огонь Аннетт. Джейн так отчаянно пыталась ее спасти, так стремилась разглядеть за омертвелым фасадом проблеск живой разумной души. Но ее там не было. Эта дрянь хотелабыть одержимой тысячелетним демоном, а еще она убила Малкольма. Хватит. Довольно вторых шансов.Джейн шепнула гортанное слово, которое прочла в памяти Амбики, и мысленно направила в него всю оставшуюся силу. Заклинание преломило магию, будто призма, и разделило ее на множество сверкающих потоков, которые, тем не менее, оставались частью целого. Некоторые из них устремились вверх, другие просочились сквозь пол, заставляя дом сотрясаться еще сильнее. Но большая часть обвила Аннетт искрящимся коконом. Руки ведьмы оказались прижаты к бокам, а бесполезная теперь магия – замурована под кожей.