Конь, казалось, и стоять-то едва мог, не то что бежать.
Этот предмет тоже не всегда здесь был, не всегда, возможно, здесь будет.
Донельзя тощие мухи, вдохновленные на новые усилия еще одной зарей, снимались со стен, потолка и даже пола и большими отрядами устремлялись к окну. Там, прижавшись к непроницаемым плоскостям, они наслаждались светом и теплом долгого летнего дня.
Вдали раздался веселый посвист, и чем ближе он звучал, тем веселее становился. Поскольку настроение мистера Нолана всегда поднималось, когда поутру он приближался к станции. Поднималось оно также и ввечеру, когда он ее покидал. Стало быть, дважды в день мистеру Нолану был гарантирован подъем настроения. А когда настроение мистера Нолана поднималось, он не больше мог удержаться от веселого посвиста, чем жаворонок — от пения во время полета.
После распахивания всех станционных дверей с видом штурмующего крепость у мистера Нолана была привычка удаляться в комнату отдыха носильщиков и выпивать там первую за день бутылочку портера за вчерашней вечерней газетой. Мистер Нолан обожал читать вечернюю газету. Он прочитывал ее пять раз: за чаем, ужином, завтраком, утренней бутылочкой портера и обедом. Вечером же, будучи натурой весьма галантной, он относил ее в женское заведение и оставлял там на видном месте. Мало что из грошовых удовольствий приносило больше радости, чем вечерняя газета мистера Нолана.
Мистер Нолан, отперев и шарахнув о косяки калитку и дверь билетной кассы, подошел к двери зала ожидания. Будь его посвист не столь пронзителен, а вход не столь шумен, он расслышал бы за дверью настораживающий звук монолога под диктовку и вошел осторожно. Так нет же, он повернул ключ и башмаком пнул дверь так, что та влетела внутрь с неимоверной скоростью.
Бесчисленные полукруги, столь блистательно начинавшиеся, как это бывало во все предыдущие утра, закончились не грохотом, который так любил мистер Нолан, нет, все без исключения они закончились в одной и той же точке. А причиной этому было то, что Уотт, раскачиваясь и бормоча, стоял к двери зала ожидания ближе, чем та была шириной.
Мистер Нолан разыскал мистера Гормана на пороге, где тот прощался со своей матерью.
Теперь я волен, сказал Уотт, приходить и уходить, когда мне вздумается.
Там, где сходился ворс, было четыре подмышки, четыре здоровых подмышки. Уотт видел потолок с необыкновенной четкостью. Он не поверил бы в эту его белизну, если бы ему о ней рассказали. После стены это было отдохновением. После пола — тоже. Это было таким отдохновением после стены, пола, кресла, коня и мух, что глаза Уотта закрылись, чего они обычно не делали днем ни в коем разе, разве только ненадолго время от времени, чтобы не пересохнуть.
Бедняга, сказал мистер Горман, наверно, нам стоит позвонить в полицию.
Мистер Нолан всецело был за то, чтобы позвонить в полицию.
Поможем ему подняться, сказал мистер Горман, возможно у него сломана кость.
Но мистер Нолан не смог заставить себя сделать это. Он стоял посреди билетной кассы не в силах двинуться с места.
He думаете же вы, что я буду помогать ему подняться в одиночку, сказал мистер Горман.
Мистер Нолан не думал ничего.
Давайте вместе поставим его на ноги, сказал мистер Горман. А потом, в случае надобности, вы позвоните в полицию.
Мистер Нолан обожал звонить. Это удовольствие редко ему перепадало. Но в дверях зала ожидания он остановился и сказал, что он не может. Он сожалеет, сказал он, но он не может.
Возможно, вы правы, сказал мистер Горман.
(Пропуск в рукописи.)
Но мы же не можем так его оставить, сказал мистер Горман. «Пять пятьдесят пять» прибудет — он сверился с часами — через тридцать семь и… (Пропуск в рукописи.) …тихо прибавил: А «шесть четыре» сразу же за ним. Казалось, мысль о «шесть четыре» по какой-то причине удручала его более всего. Нельзя терять ни минуты, воскликнул он. Он поднялся, откинул голову, опустил руку, державшую часы, на уровень головки (у мистера Гормана была крайне длинная рука) члена, поместил вторую на макушку и взглянул на циферблат.
Затем, внезапно согнув колени и сгорбив спину, он прижал часы к уху, приняв позу ребенка, уклоняющегося от удара.
Было, как он и опасался, позже, чем он надеялся.
Принесите скорей ведро воды, сказал он, возможно, как знать, если мы хорошенько его окатим, он и сам встанет.
Быть может, шланг… сказал мистер Нолан.
Я сказал ведро, сказал мистер Горман, из буфета.
Какое ведро? сказал мистер Нолан.
Черт подери, ты прекрасно знаешь, какое ведро! крикнул мистер Горман, человек, как правило, очень терпеливый. Чертово помойное ведро, разуй свои чертовы… Он прервался. Была суббота. Свои чертовы глаза, сказал он.
Уотт разобрал фрагменты реплики:
……………… von Klippe zu Klippe geworfen
Endlos in………………………… hinab.
Мистер Горман и мистер Нолан двигались вместе, склонившись под тяжестью наполненного помоями ведра, которое держали между собой.
Сестра, сестра…….. остерегайся угрюмого безмолвного пьянчужки всегда в мечтах………. задумайся хоть раз.
Осторожно, сказал мистер Горман.
Это что, слюни? сказал мистер Нолан.
Осторожно, осторожно, сказал мистер Горман. Держите крепко?
Нет, сказал мистер Нолан.
Не отпускайте во что бы то ни стало, сказал мистер Горман.
Или это у него дыра в штанах? сказал мистер Нолан.
Не берите в голову, сказал мистер Горман. Вы в порядке?
Отклоняйте ручку, сказал мистер Нолан.
К дьяволу чертову ручку, сказал мистер Горман. Опрокидывайте ведро по моей команде.
Опрокидывать чем? сказал мистер Нолан. Кущами на груди?
Мистер Горман яростно сплюнул в ведро, мистер Горман, человек, в сущности, никогда не сплевывавший, разве что в свой носовой платок.
Поставим ведро, сказал мистер Горман.
Они поставили ведро. Мистер Горман снова посмотрел на часы.
Через десять минут появится леди Макканн, сказал мистер Горман.
Леди Макканн, жившая по соседству, ежедневно уезжала первым утренним поездом и возвращалась последним ночным. Причины этому были неведомы. По воскресеньям она оставалась в постели, принимая в ней причастие, а также прочую пищу и посетителей.
Чтоб ее черти припекли, сказал мистер Горман. Доброе утро, мистер Горман, чудесное утро, мистер Горман. Чудесное утро!
И Толстогуз Кокс, сказал мистер Нолан.
И Рыбожор Уоллер, сказал мистер Горман.
И Криворыл Миллер, сказал мистер Нолан.
И миссис Крохоборша Пим, сказал мистер Горман.