Он выработал для себя новый имидж и не собирался с ним расставаться. Если ты родился не в той семье, то с этим ничего не поделаешь. Но если тебе это не нравится, если ты нутром чуешь, что создан совсем для другого, лучшего, то почему бы тебе не стряхнуть с себя одну маску и не подыскать себе другую? Именно это Бобби и проделал.
Только его внешность и манеры позволили ему найти ту непыльную работенку в Майами. Хозяину ночного клуба требовался парень с талантом Бобби к перевоплощению в качестве конферансье. Он хорошо выглядел, и дамы потянулись в клуб. Он окунулся в работу, как утка в воду. Клуб увеличил доходы. Очень скоро “Петух и бык” стал самым популярным ночным заведением в Майами, хотя в этом городе трудно кого-то удивить.
Каждую ночь туда приходили дамочки, которые хотели хорошо провести время. “Петух и бык” не извинялся за свое непристойное шоу, адресованное не леди, а женщинам, не боявшимся растрепать прическу. Почти каждую ночь танцоры раздевались догола. Бобби не расставался со своим смокингом, но своими речами доводил женщин до сексуального безумия. Его устные упражнения возбуждали больше, чем движения стриптизеров. Посетительницы обожали его грязные шутки.
Потом как-то ночью одна разошедшаяся не на шутку дамочка вскарабкалась на сцену, упала на колени перед одним из танцоров и стала делать ему минет. Толпа просто обезумела.
Но представителей полиции нравов, работавших под прикрытием, такой оборот событий не устроил.
Они вызвали своих людей, и, прежде чем кто-либо успел сообразить, что, собственно, происходит, в зале было уже полно полицейских. Бобби удалось ускользнуть через заднюю дверь, но он успел прихватить с собой всю наличность из сейфа в кабинете хозяина.
Бобби слишком любил ипподром. Его преследовали неудачи, и он задолжал кругленькую сумму. Итак, имея у себя на хвосте хозяина клуба, полицейских и кредиторов, Бобби сбежал в штат Южная Каролина с десятью тысячами долларов за подкладкой смокинга. Он перекрасил свой “Мерседес” с откидным верхом и поменял на нем номера. Какое-то время Бобби путешествовал вдоль побережья и с наслаждением тратил украденные деньги.
Но это не могло длиться вечно. Бобби пришлось взяться за работу — единственную, которую он знал в совершенстве. Выдавая себя за постояльца роскошного отеля, он пробирался к бассейну и там испытывал свои чары на одиноких туристках. Деньги, которые он у них крал, Бобби считал справедливым вознаграждением за то удовольствие, что он доставлял дамам в постели.
Но как-то вечером, потягивая шампанское и уговаривая одну разведенную особу дать ему свой ключ от номера, он увидел знакомого из Майами. Бобби тут же извинился и сказал, что ему надо на минуту выйти. Расставшись с дамой, он вернулся в отель, быстро собрал вещи, побросал их в “Мерседес” и рванул прочь из города.
Несколько долгих недель он не высовывал носа, воздерживаясь даже от секса. В минуты неудач сомнения в себе проявлялись особенно сильно, но на этот раз к ним присоединилось и желание отомстить. Как-то раз он напился в баре и ввязался в драку с другим посетителем.
И, как оказалось, это было лучшее, что могло с ним случиться. Эту драку увидел нужный человек и направил Бобби на верную дорогу. Если все пройдет так, как он спланировал, то он сделает состояние. У него будет столько денег, сколько должен иметь новый, созданный им Бобби Тримбл.
И все-таки его успех зависел от его партнерши. Как он уяснил для себя гораздо раньше, женщинам нельзя доверять уже на том основании, что они женщины. Бобби допил виски и сделал знак бармену:
— Пора долить.
Но бармен не отрывался от экрана телевизора. Изображение было нечетким, но даже со своего места Бобби сумел-таки разглядеть какого-то парня, говорившего в направленный на него микрофон. Бобби его не знал. Какой-то неулыбчивый пижон, это точно.
Парень на экране был хладнокровной бестией. Окруженный журналистами, он говорил:
— Тело было обнаружено сегодня вечером вскоре после шести часов. Нам известна личность убитого.
— Что вы скажете о…
— А как насчет орудия убийства?
— Есть ли у вас подозреваемые?
— Мистер Смайлоу, не могли бы вы рассказать нам… Бобби потерял интерес к происходящему и повысил голос:
— Налейте мне еще виски.
— Я слышал, — раздраженно буркнул бармен.
— Неплохо было бы улучшить обслуживание клиентов… Но жалоба замерла на его губах, когда на экране вместо парня с холодными глазами показалось лицо, хорошо знакомое Бобби. Лют Петтиджон. Бобби выпрямился и стал ловить каждое слово.
— В номере "люкс”, который занимал мистер Петтиджон, нет никаких следов взлома. Кража как мотив преступления исключается. На данный момент у нас нет подозреваемых.
Прямой репортаж закончился, и перед зрителями снова появился ведущий одиннадцатичасового выпуска новостей.
Бобби больше не сомневался. Его улыбка сияла от уха до уха. Он поднял стакан, молча приветствуя свою партнершу. Она выполнила работу за него.
— Это все, что я пока могу сообщить вам.
Смайлоу отвернулся от микрофонов.
Детектив проигнорировал прозвучавшие ему вслед вопросы. Журналисты поняли, что больше ничего от него не добьются, и стали расходиться.
Смайлоу делал вид, что ему претит внимание прессы, но правда состояла в том, что он обожал пресс-конференции в прямом эфире. Не из-за камер и юпитеров, ведь он знал, что на фотографиях выглядит ужасно. И не из-за внимания и рекламы, которые они ему обеспечивали. Им дорожили на службе, и ему не требовалось одобрение общественности, чтобы сохранить свое положение и должность.
Смайлоу обожал ощущение собственной власти, когда его снимали и задавали ему вопросы. Но когда он подошел к детективам, поджидавшим его у стойки дежурного в вестибюле отеля, то проворчал:
— Я рад, что все кончилось. Ну, что у вас есть для меня?
— Ничего, — ответил Коллинз, и все кивнули головами в знак согласия, Заявление детектива застало Смайлоу врасплох.
— Что вы хотите сказать этим вашим “ничего”?
— Именно то, что сказал. — Майк Коллинз был ветераном. Он не так боялся Смайлоу, как другие, поэтому по молчаливому согласию он всегда говорил от имени остальных. — Пока мы ничего не нашли. Мы…
— Это невозможно, детектив, — подала голос Стефи. У Коллинза вокруг глаз залегли темные круги — свидетельство того, насколько тяжело ему пришлось этим вечером. Он повернулся к Стефи Манделл, прервавшей его, и посмотрел на нее так, словно с удовольствием придушил бы ее на месте, и, не обращая на нее больше внимания, продолжал докладывать Смайлоу:
— Как я говорил, мы опросили всех. — Постояльцы и служащие все еще оставались в бальном зале отеля. — Сначала им даже нравилось. Ну вы понимаете. Такое возбуждает. Как в кино. Но новизна ощущений прошла несколько часов назад. Мы ничего не можем от них добиться, их всех интересует одно: когда же им можно будет уйти.