Черепанов потянулся (Эх, хорошая штука – жизнь!), хрустнул суставами и легко встал на руки. Наслаждаясь собственной силой и ловкостью, прошел половину лестницы, потом махнул через перила и встал на ноги напротив рассевшегося на краю бассейна Фульмината.
– Поборемся, гладиатор?
Африканец аккуратно положил меч на ближайший ларь и принял стойку. Некоторое время они играли в игру: поймай меня! Ловил Черепанов. Фульминат виртуозно ускользал. Слуги с восхищением и опаской наблюдали, как борцы мечутся по атриуму, каким-то чудом ухитряясь ничего не снести и не опрокинуть. Потом игроки поменялись местами. Фульминат ловил, а Геннадий уворачивался. Впрочем, недолго. Тягаться в ловкости с африканцем Черепанов мог от силы секунд тридцать. Потом Фульминат сумел поймать противника. Он был выше ростом, сильнее физически и куда более длиннорук. Да и двигался заметно проворнее. Но поймать – это еще не победить. Черепанов так же играючи уходил из опасных захватов, как только что африканец ускользал от его рук. Только Геннадий не разрывал контакт, а всё время напирал, сокращал дистанцию, вынуждал Фульмината уходить в позиции, где у Черепанова было явное преимущество… Которым Геннадию было практически невозможно воспользоваться, потому что африканец в самый последний миг успевал свести на нет любой прием. Правда, Черепанов его щадил: не использовал ни ударной, ни точечной техники, избегал жестких захватов… Преимущество Черепанова на борцовском ближнем бою было так же очевидно, как преимущество Фульмината, когда дело касалось работы с оружием.
Однако размялись они неплохо.
Из внутреннего двора приковылял Красный. По его растрепанному виду было понятно: ночь прошла насыщенно. Гепид поглазел некоторое время на мечущихся по атриуму борцов, зевнул во весь рот, неприлично почесался и отправился в кухонную каморку – чего-нибудь сожрать до завтрака. Сверху раздался голосок Корнелии: госпожа звала служанку – одеваться и краситься к завтраку…
Обычное утро состоятельных римлян начиналось, как обычно. И начиналось неплохо…
* * *
Они вышли из носилок у ступеней Палатина. Облаченный в доспехи легата наместник Сирии и его прекрасная жена, родственница самого Гордиана Августа.
Палатин: огромный дворцовый комплекс, из которого повелители Рима веками правили империей. Новые владыки, Тиберий, Калигула, Домициан, достраивали его по собственному разумению, украшали, холили…
Многоярусные колоннады, тенистые дворики и мраморные статуи. Чеканный шаг преторианского караула, сенаторские тоги и пестрые шали благородных римлянок…
Кстати, загадочная аббревиатура, озадачившая Черепанова, была вполне внятна его жене. Их приглашали в тронный зал дворца, построенного Септимием Севером. Более скромного, чем главный тронный зал во дворце Домициана, где Черепанов уже бывал.
Впрочем, они по-любому не заблудились бы. Гостей встречали. Какие-то царедворцы вертелись вокруг, бормотали льстивые слова…
Черепанов, новичок в придворных делах, просто шагал вперед и помалкивал. Ориентировался на жену: как она отреагирует?
Корнелия была величественна. Небрежный, еле заметный кивок гордой головки, увенчанной белокурой башней с крохотными искрами алмазных булавок, легкая, летящая походка (перед сестрой императора расступались поспешно, с почтительными поклонами), уверенный выбор направления… Здесь, во дворце, ей был не нужен проводник.
Народу во дворце было едва ли не больше, чем снаружи, на форуме. Спешащие куда-то рабы с бритыми головами, величавые сенаторы в окаймленных алым тогах, суровые преторианцы, цокающие калигами…
Наконец, минут через десять, они добрались до тронного зала.
Драгоценные мозаики, золотые статуи, фонтаны, черное дерево и мрамор всех оттенков, давили на психику. Даже не потрясающей воображение роскошью, а масштабом. Словно дворец этот строился не для людей, а для трехметровых титанов.
Глашатай зычно выкрикнул их имена. Сначала – Корнелии, потом – Черепанова.
Геннадий поглядел на трон… Опаньки! А где же мальчик?
Трон императора пустовал, а подле, на кресле почти таком же высоком, отделанном золотом и слоновой костью, восседала роскошная дама, сверкающая драгоценностями, аки выставленная напоказ царская сокровищница.
– Сальве, Корнелия!
– Сальве, матушка!
В голосе Коры – неприкрытая ирония. А Черепанов залюбовался: матушка императора смотрелась замечательно. Геннадию было понятно, на что повелся его покойный тесть. Тем более, что пятнадцать или сколько там лет назад мамочка императора была на столько же лет моложе. Хотя она и сейчас выглядела настоящей королевой. Вернее, императрицей. И хотя по римским обычаям она носила титул Августы, пожалованный ей сыном, мысленно Черепанов называл ее императрицей – так привычнее. Подле ее кресла стояли два персонажа в пышных восточных одеждах до полу с круглыми бабьми лицами, но явно не бабы. Евнухи.
– Вижу, твой муж не сумел исправить ошибки твоего отца и привить тебе хорошие манеры, деточка! – Голос императрицы разительно отличался от ее внешности. Резкий, сварливый… – Хотя чего ожидать от варвара…
– Прости, если чем-то тебя обидела, матушка, – в голосе Корнелии раскаяния было не больше, чем в плеске фонтана – одна ирония. – Я удивлена, видя тебя на троне моего брата. – И, участливо-озабоченно. – Неужели мой дорогой братец нездоров?
– Принцепс отдыхает после государственных трудов, – в голосе императрицы лязгнул металл. – Это нелегкое дело, деточка, управлять государством, в котором даже те, кто кормится из наших рук, так и норовят цапнуть за палец! – Черные страстные глаза императрицы обратились к Геннадию. И тот сразу понял: ох, недобрая это страсть!
– Только из уважения к тебе, Корнелия, из уважения к нашей семье, я согласилась лично принять вас!
– Я не просила твоей аудиенции! – Звонкий голос Корнелии отразился от высоких сводов. – Мой брат пригласил меня! Я хочу видеть брата!
– Мой сын не желает тебя видеть!
«Чёрт! – подумал Черепанов. – Как бы эта встреча не закончилась скверно!»
В голосах благородных римлянок отчетливо прослеживалась давняя неприкрытая вражда.
Рука невольно потянулась к спате… Чисто рефлекторное движение, не укрывшееся от взгляда императрицы. И от глаз ее гвардейцев, разряженных павлинов… Но с боевым оружием и, наверняка, отменными навыками его применения.
– Однако отложим дела семейные ради дел государственных! – с неожиданной бодростью воскликнула «императрица». – Я вижу перед собой не только малышку Корнелию, но и любимца двух императоров Геннадия Павла Кальву! Скажи мне, благородный муж, что заставило тебя предать своего принцепса?
Черепанов растерялся. Что за идиотский наезд?
– Молчишь? – с удовлетворением произнесла мамаша императора. – Полагаю тебе нечего сказать!
– Что я могу ответить на бессмысленную ложь? – недипломатично ответил Черепанов.