— Ничего, что могло бы меня заинтересовать.
— А «Ковбои» не…
— Нет, и другие команды тоже. Меня отлучили от футбола. Сомневаюсь, что смогу даже купить билет на матч Национальной футбольной лиги.
Спикмен кивнул, как будто уже знал, как обстоят дела у Гриффа Буркетта.
— Если вы не можете заниматься ничем, что имеет отношение к футболу, что вы собираетесь делать?
— Я планировал отсидеть срок и выйти на свободу.
— И больше ничего?
Грифф откинулся на спинку кресла и вновь пожал плечами, затем потянулся за кока-колой и сделал еще один глоток.
— Я обдумывал несколько идей, но пока ни на чем не остановился.
— Я владелец авиакомпании. «Сансаут».
— Я летал на ее самолетах. А если точнее, то часто летал. — Грифф контролировал выражение своего лица, стараясь не показать, что удивлен или впечатлен, хотя испытывал оба эти чувства.
— Так могут сказать многие, и мне приятно это слышать, — лицо Спикмена озарилось естественной улыбкой.
— Не сомневаюсь.
Несмотря на его шутовской тон, Спикмен продолжал улыбаться.
— Я пригласил вас сюда, чтобы предложить работу.
Сердце Гриффа радостно подпрыгнуло. Такой человек, как Фостер Спикмен, может сделать для него очень много. Теперь он вспомнил, почему это имя показалось ему знакомым. Спикмен был влиятельным человеком в Далласе, владельцем и руководителем одного из самых успешных предприятий в регионе. Его поддержка — даже легкий кивок в знак приветствия — могла здорово помочь Гриффу хотя бы отчасти вернуть расположение людей, которого он лишился пять лет назад.
Но он сдержал бьющую через край радость. А что, если этот парень хочет, чтобы он выгребал дерьмо из фекальных баков своих самолетов?
— Слушаю.
— Работа, которую я вам предлагаю, мгновенно поправит ваше финансовое положение. Насколько я знаю, ваше имущество было продано, чтобы уплатить штраф, наложенный на вас судом.
— Да, большая часть, — кивнул Грифф, скрывая правду.
— Вырученная сумма также пошла на уплату значительных долгов. Правильно?
— Послушайте, Спикмен, перестаньте тянуть меня за язык — вы и так все знаете. Я потерял все, и еще сверх того. Вы это хотели услышать? У меня нет даже ночного горшка.
— В таком случае, полагаю, сто тысяч вам пригодятся.
Застигнутый врасплох этой суммой, Грифф почувствовал, как его раздражение сменяется подозрением. На своем горьком опыте он научился остерегаться всего, что дается слишком легко. Это выглядело чересчур заманчиво, чтобы быть правдой.
— Сто тысяч в год?
— Нет, мистер Буркетт, — с улыбкой сказал Спикмен, явно забавляясь. — Сто тысяч, чтобы скрепить наш договор. Если использовать знакомый вам термин, то это нечто вроде премии при подписании контракта.
Грифф секунд десять смотрел на него в упор.
— Сотня тысяч баксов? Американских долларов?
— Законными платежными средствами. Если вы согласитесь на мое предложение.
Грифф осторожно снял с колена перекинутую через него другую ногу, выигрывая время, потому что его мысли лихорадочно крутились вокруг сказочной суммы.
— Вы хотите использовать меня в рекламе своей авиакомпании? Плакаты, рекламные ролики и все такое? Вы это имеете в виду? Мне не хотелось бы позировать обнаженным, но это можно обсудить.
Спикмен покачал головой.
— Я понимаю, что подобного рода заработки составляли существенную часть вашего дохода, когда вы были куортербеком в «Ковбоях». Та майка с номером 10 помогла продать многое из того, что на ней рекламировалось. Но теперь реклама от вашего имени, боюсь, скорее отпугнет клиентов, чем привлечет их.
Это было правдой, но Грифф все равно разозлился.
— Тогда что у вас на уме? Кого я должен убить?
— Это не так ужасно. — Спикмен снова улыбнулся.
— Я ничего не понимаю в самолетах.
— Это не связано с авиакомпанией.
— Вам нужен садовник?
— Нет.
— Тогда у меня больше нет вариантов. Что я должен сделать, чтобы заработать сто тысяч долларов?
— Вы должны сделать беременной мою жену.
— Прошу прощения?
— Вы все правило расслышали, мистер Буркетт. Еще колы?
Грифф продолжал пристально смотреть на собеседника, пока до него наконец не дошел смысл сказанного. По крайней мере, этот чокнутый ублюдок был вежливым хозяином.
— Нет, спасибо.
Спикмен подкатил свое кресло к краю столика, взял пустой стакан Гриффа, отвез его вместе со своим стаканом к бару и поставил их на полочку под раковиной. Он вытер полотенцем гранитную стойку, хотя Грифф видел, что на ее блестящую поверхность де попало ни капли. Потом Спикмен сложил полотенце, аккуратно выровнял его края и продел через укрепленное на стойке кольцо.
Вернувшись к столику, Спикмен сменил подставку под стакан в медном держателе, затем включил задний ход кресла и занял прежнее положение в нескольких футах от кресла Гриффа.
Вежливый и аккуратный, подумал Грифф, наблюдая за всеми этими маневрами.
— Дайте мне знать, если передумаете насчет еще одной порции колы, — сказал Спикмен.
Грифф встал, обогнул кресло и вновь бросил взгляд на Спикмена, пытаясь понять, не заметно ли его безумие издали, затем подошел к окну и посмотрел наружу. Ему требовалось найти опору, убедиться, не провалился ли он в кроличью нору или что-то в этом роде.
Грифф чувствовал себя точно так же, как первые несколько недель в Биг-Спринг, когда он, просыпаясь, несколько секунд не мог понять, где он находится и почему. Ощущения были точно такими же — полная потерянность.
За окнами не было видно никакого Безумного Шляпника [2] .
Все на месте и выглядит абсолютно нормальным — изумрудная трава, вымощенные камнем дорожки, петляющие среди цветочных клумб, и деревья с раскидистыми кронами, отбрасывающие густую тень. Пруд вдалеке. Голубое небо. В небе реактивный самолет заходит на посадку в Далласе.
— Один из наших.
Грифф не слышал, как подъехало кресло Спикмена и вздрогнул, обнаружив его рядом. Это тоже влияние тюрьмы. Становишься нервным. На поле нападающие весом больше трехсот фунтов, скаля зубы за защитными масками и злобно сощурившись, обычно наваливались на него, стремясь толкнуть как можно больнее. Но он ждал их и был готов к атаке.