Она погладила мою руку:
— Очаровательно, правда?
Я был любезен, как крокодил:
— Да, восхитительно.
— Тысяча гектаров, которые я купила северо-восточнее «Масаи Маара», окружают старый дом. Он принадлежал раньше одному американцу, прожившему там счастливую жизнь.
— Он был там счастлив? Везунчик…
Энджи не расслышала моей иронии. Она была уже в Африке:
— Его наследники продали мне это имение, а один англичанин-архитектор по фамилии Коллинз — он живет в Найроби — приготовил мне свое предложение. Мы встретимся с ним на месте.
Глаза ее блестели.
— Я приглашу ветеринаров, специализирующихся в лечении диких животных, и предложу им прекрасные условия. Уверена, что среди них найдутся те, кто согласится переехать туда жить. Вы знаете Стефани Пауэр?
— Актрису?
— Да. Она основала приют для животных, брошенных хозяевами, а мы будем принимать у себя больных или раненых зверей. Я хочу, чтобы моя жизнь стала полезной, хочу оставить скромный след моего пребывания на этой земле. В школе этого поселения детям будут рассказывать о ценности жизни животных, они будут расти в новой философии жизни, среди них не появятся браконьеры.
Она описывала мне ад. Животные меня не интересовали, а чужих детей я не любил. Она поцеловала меня в щеку:
— Когда мы получим кенийское гражданство, я смогу купить дом на берегу моря. Мы будем переезжать из одного места в другое и всюду чувствовать себя дома. Когда нашим детям придет время учиться в колледжах, мы отправим их в Европу или сюда, в США, и они будут возвращаться к нам на каникулы…
Настоящий кошмар.
Все время, которое мне осталось прожить как нормальный человек, она изводила меня обратным отсчетом, объявляя каждое утро, сколько дней оставалось до нашего отъезда. Я не хотел, чтобы она уничтожила меня этими проектами. Я надеялся во время путешествия прийти к согласию. Я наскоро прочел насколько случайно купленных книг о Кении. Мне было наплевать на хижины, я хорошо чувствовал себя только в небоскребе. Для того чтобы успокоить свою тюремщицу, я притворялся денно и нощно. Невыносимо. Эта комедия отнимала у меня все силы. Надо было сохранять хладнокровие. Выжить.
Син пригласил меня на обед. Едва мы уселись за столик в элегантном ресторане, где шикарные официанты двигались по залу совершенно бесшумно, и заказали по сухому мартини, он осыпал меня комплиментами.
— Вы совершили настоящий подвиг, Эрик. Она объявила мне о вашем скором отъезде в Африку. Я настоял на том, чтобы она предприняла меры относительно вас. Она вроде бы отнеслась к этому с пониманием…
Я прервал его:
— Вы должны были предупредить меня о том, что уже говорили с ней о так называемых моих интересах. То, что она была в курсе, удивило меня и смутило.
Его взгляд слегка потух.
— Вы правы. Но не стоит беспокоиться, Энджи доверчива, но ей нужно время, чтобы все обдумать.
— Однако если судить по темпу, с которым она навязала мне наш брак…
Син покачал головой:
— Она четко знает, что ей нужно.
— Что она сказала насчет моего контракта?
— Она ответила мне, что в течение ближайших недель вы будете путешествовать вместе, а следовательно, при несчастном случае вы погибнете оба. Но все-таки согласилась подписать этот документ. Эрик, если вдруг случится какое-нибудь несчастье и вы окажетесь баловнем судьбы, не забудьте об услуге, которую я вам оказал.
— Разумеется, я буду об этом помнить. Но, откровенность за откровенность, я не намерен окончательно переселяться в Африку.
— Она с вами об этом говорила?
— Да. Я не согласен.
— Если вы хотите ее удержать…
— Это она меня удерживает.
— Я мог бы руководить компанией…
— Она хочет ее продать.
— Она этого не сделает.
— Син, почему вы остались в компании? Мне кажется, что, несмотря на ваши должности и красивые кабинеты, вы сидите на двух стульях.
— Сейчас я вам все объясню. Мы когда-то начинали все это вместе, Энди и я. Мы учились в одном университете, гуляли с одними и теми же девочками. Тогда он был не богаче меня…
— Не богаче? Фергюсон?
Син продолжал:
— Жизнь — странная штука. Он был Фергюсоном не более, чем вы или я. Его звали Энди Штайнер, его родителями были немцы-либералы, которые сумели вовремя уехать из Германии. Его отец был промышленником и предвидел самый худший вариант развития событий, поэтому начал переводить сюда свое дело, деньги и связи еще тогда, когда Гитлер только появился на сцене.
Я был ошеломлен. Теперь мне понятна тяга Энджи к немцам.
— Евреи?
— Нет. Штайнер был антифашистом. Он вовремя покинул Германию и переехал в США. Он полюбил эту страну и решил вырастить сына настоящим американцем. Энди сначала учился в престижном колледже, а затем поступил в Гарвардский университет, где мы с ним и встретились. Там же училась и Гэйл Фергюсон. Мы оба влюбились в нее, везде ходили втроем, развлекались. Но однажды они со смущением объявили мне об их предстоящей свадьбе. Гэйл выбрала Энди. Отец одобрил этот брак при условии, что Энди будет усыновлен и возьмет их фамилию. А этот бандит даже не колебался! О, я его любил. Мы были большими друзьями. Он одним махом получил любовь, деньги и известную в этих кругах фамилию.
Син с нежностью в голосе продолжил:
— Избранником мог бы стать и я, но судьба решила иначе. Чтобы отплатить мне — а платить-то было не за что, — Энди остался моим искренним другом. Он помог мне сделать карьеру, и я «вырос» рядом с ним. Но это не было его подарком, я упорно работал. Если бы Гэйл Фергюсон выбрала меня, то я был бы хозяином компании, а Энджи была бы моей дочерью. Таковы превратности судьбы…
Я смущенно произнес несколько банальных фраз, поскольку не мог выразить ему свои соболезнования. Я ограничился комментариями второго порядка:
— Теперь понятно, почему Энджи так тянет в Европу…
— Атавизм, дорогой мой, атавизм.
— Син, а откуда у нее эта безумная страсть к Африке?
— Она навсегда влюбилась в нее во время одного из путешествий с отцом. Энди был фанатичным любителем природы, какими часто бывают немцы. Он свозил Энджи в Кению. Для них обоих, для отца и дочери, это было сказочное путешествие. Она увидела там «Тритонс», она мне столько о нем рассказывала… Мне иногда кажется, что я сам там побывал.
— Что такое «Тритопс»?
— Деревянная гостиница около озерца. В то время, когда Кения была еще колонией, королева Англии провела там ночь, любуясь фауной. Энди и Энджи всю ночь просидели на террасе, наблюдая за приходившими на водопой животными. Чего только мне не пришлось услышать об этой ночи! Энджи рассказывала мне красочные сцены, она сфотографировала из подвала «Тритопса», настоящего бункера, слонов, которые в нескольких метрах от нее взрывали соленую землю своими бивнями. Другие туристы тоже фотографировали их.