Ну почему команданте темнит? Ведь он знает, как важно Сайгону узнать о своём отце!
Поговорить бы с Фиделем по душам. Наедине. Разочек двинуть кулаком в живот — для откровенности — и поговорить. Жаль, Фидель отчего-то не стремится предоставить ему такую возможность…
Сайгон лишь на мгновение отвлёкся на шинок, где пировали галдовники. Но команданте и того хватило, чтобы исчезнуть без следа. Мышка и Байда озирались по сторонам, самоволка Фиделя оказалась для них сюрпризом, ну а Че лишь отмахнулся — мол, не волнуйтесь, скоро явится.
Вот он, шанс уединиться с Фиделем! Сам Хозяин Туннелей благоволит тебе, Серёженька. Нужно действовать!
Кивнув самому себе, Сайгон отправился на поиски команданте.
Пробираться сквозь толпу выпивших казаков — занятие не для слабака. Если постоянно вертишь головой, неприятностей не избежать: обязательно наступишь на мозоль воину, толкнёшь старца или плеснёшь из кружки на дорогую свитку К счастью, после Сайгонова подвига местные жители были настроены гостеприимно — извинения принимались с улыбками, за оружие никто не хватался. Сайгон как раз в очередной раз расшаркивался, когда заметил Фиделя буквально в нескольких шагах, возле бака с горилкой.
Захотелось команданте выпить на дурняка? Но зачем же топать в другой конец платформы, если у стоянки спасателей точно такой же бак, да и народу меньше?
А вот зачем.
Команданте вовсе не на прогулку вышел. У него деловая встреча.
…Пожал руку обнажённому по пояс сечевику, одному из тех, кто водил Сайгона на приём к гетману… Интересные у Фиделя знакомые. И зачем было рисковать жизнью, сражаясь с иржой, если команданте за всех спасателей мог замолвить словечко?
Что-то тут не то. Чем больше Сайгон наблюдал за Фиделем, тем меньше ему всё это нравилось. Неспроста командир спасателей покинул стоянку. Вместе с сечевиком он, оглядываясь, удалился за ближайший пилон. Сайгон поспешил вслед за парочкой и даже успел заметить, как мешочек — надо понимать, не с пуговицами — перекочевал из-под рубашки Фиделя в необъятные шаровары казака.
Сунув руку в карман, казак некоторое время простоял с весьма задумчивым видом. При этом он шевелил губами, вращал глазами и причмокивал. Если бы Сайгон не знал, что у него там лежит, то подумал бы о сечевике дурное.
Наконец казак закончил подсчёт и что-то шепнул на ухо команданте. Они расстались, довольные друг другом. Казак ушёл, а Фидель нет. Он кого-то — чего-то? — ждал.
Двое аборигенов вышли из соседнего портала. Озираясь по сторонам, словно задумали нехорошее, они подтащили к ногам Фиделя весьма увесистый рюкзак.
Стрёмные какие-то… Сайгон извлёк из кармана шестерню — на случай, если казаки нападут на команданте. Но у тех подобного и в мыслях не было: сделав дело, они поспешили отбыть. Да что там — они едва сдерживались, чтобы не сорваться в бег.
Рюкзак? Что в нём? Именно там причина расторопности носильщиков.
Фидель присел и, развязав рюкзак, извлёк из него коричневый цилиндр, внутри которого были — Сайгон это знал точно — опилки, пропитанные нитроглицерином. Ведь это динамитная шашка. Раритет. В СССР динамит не применяли со второй половины двадцатого века, но Сайгон не единожды видел подобные игрушки в лагере мародёров. Майор обнаружил стратегзапас в метро. Но на кой шашки понадобились команданте?..
Продажа взрывчатки запрещена повсеместно. Даже урки не торгуют ею, считая подобный бизнес слишком опасным. Лишь мародёры используют взрывчатку — но только на поверхности. Если ты не мародёр и тебя поймают с таким — тут же вздёрнут, чтобы другим неповадно было. Может, поэтому Мышка в команде спасателей?..
Фидель — силён! — закинул рюкзак за спину и медленно, словно гуляя, двинул по боковому залу от пилона к пилону. Направление — стоянка спасателей.
То ли гетманская горилка закончилась, то ли ещё почему, но праздного народу с кружками в руках стало в разы меньше. А в боковой зале — вообще ни души, даже крестьян у кукурузных растяжек и тех не было. Никому не хочется по пьяни скормить руку жукам. Технику безопасности соблюдать надо неукоснительно…
Галдовника Сайгон заметил, лишь когда он атаковал Фиделя со спины. Сайгон сразу узнал этого коренастого мужчину — видел в том шинке, который обычный люд обходил стороной.
Всё произошло очень быстро. Бесшумный шаг, нож в руке и… Раз! — меч Фиделя, будто сотканный из воздуха, отсёк кисть галдовника. Два! — обезглавленное тело застыло на месте, не зная, то ли двигаться дальше, то ли лечь и больше не вставать. Алый фонтан. Фидель ловко уклонился, на рубашке брызг не осталось.
Сайгон в раздумье: стоит ли выбивать из команданте правду о губной гармошке?..
Стоит! Вряд ли вопрос решится полюбовно.
Он двинулся за Фиделем, но тот словно испарился. Только что ведь был здесь — и нет его. Сайгон смешался с последними гуляками в центральном зале. По всей платформе ставили кровати. Перед празднеством их разобрали, чтобы организовать площадку для мероприятия. Со свободным пространством в Сечи беда. Даже на Святошине не так тесно. Завтра рабочий день, людям надо хорошенько выспаться, так что лишку хватить никто не спешит. Вот что значит дисциплина!
Сайгон косился по сторонам. Фидель убил гражданина станции, и не просто гражданина, а галдовника. Чёрт и ещё раз чёрт! Это грозит спасателям большими неприятностями. Надо убираться отсюда, пока труп не обнаружили и не закрыли станцию на время расследования, которое будет очень быстрым.
Те, кто подослал галдовника, сумеют догадаться, кто отсёк ему голову.
* * *
— Где ты бродишь? Мы уходим. — Сказано было так, будто ничего из ряда вон не случилось.
Движения Фиделя неторопливы, он улыбается. Рюкзак стоит рядом с его ногой. Гильза запихивает в ридикюль свои нехитрые пожитки. Мышка поглядывает на свою шляпу у неё на голове. Че теребит мешочек с травой — в Сечи наркотики запрещены, а растаману хочется пыхнуть. Лектор? Этот всё ещё возбуждён: ведь он теперь казак! Белым человеком стал буквально… Губы его беззвучно повторяют первые строки гимна Украины. Байда уже собрался, топчется на месте — ему не терпится покинуть станцию. С чего такая резвость, ведь родина же?
На блокпосту в туннеле, ведущем к Вокзальной, Лектору велят станцевать гопак. Перепили горилки, панове? Ум за разум зашёл?
— Да пошли вы! — цедит Лектор.
И так красные, лица казаков багровеют. В свете прожектора улыбки превращаются в хищные оскалы.
— Нападёт иржа, зовите! — Сайгон на прощание машет сечевикам.
Намёк понят, стволы опущены, счастливого пути. Вряд ли гетман похвалит вартовых, если те завалят героя, избавившего станцию от мутантов.
Поразмыслив, Сайгон решает молчать о том, что видел, — о сделке, мече и галдовнике. Это личное дело Фиделя, кровь только на нём, спасатели ни в чём не виноваты.
Но с языка само срывается: